Внутри БТРа цыган Мыкола гладил мальчика по головке и быстро говорил:
— Ты должен мне помочь, ты обязан, романо! Скажешь чеченцу, что я твой друг!
Мальчику стало страшно, потому что в боевой машине громыхало, было душно, тесно и пахло гарью.
Но его плен продолжался недолго, потому что поперек улицы лежала баррикада, за которой залегли молодцы Жоры-Китайчика. Они открыли по БТРу беглый огонь. Очень уж был нужен Жоре молодой талант Блянского.
Сзади по БТРу пулял из гранатомета Иван Иванов.
Никто из них, кроме рыдавшей в отдалении Тамары, не понимал, какому риску они подвергают жизнь Васи.
Мальчику было страшно, он нахмурился, и люк боевой машины пехоты распахнулся на ходу.
Вася выпрыгнул из люка и побежал по улице к детскому саду. Ведь именно там он чувствовал себя в безопасности, там его кормили и устраивали ему мертвый час.
Порой гению так хочется спрятаться в толпе обыкновенных людей!
До детского сада мальчику добежать не удалось. Да и не знал он, куда бежать. Просто бежал и плакал. Если ему попадалось на пути препятствие, он его сметал взглядом, в том числе сдвинул с места грузовик, сломал забор и своротил афишную тумбу.
Следом за ним гнался вседорожник Армена Лаубазанца.
Армен кричал в матюгальник:
— Мальчик, конфетку хочешь? Мальчик, три коробки «Мишек в лесу» дам, если один небольшой сейф взломаешь! Четыре коробки! Шесть коробок!
Армену было невдомек, что мальчик не умеет считать, а конфеты «Мишки в лесу» были слишком дорогими для его мамы. Никогда их Вася не пробовал. А как нам желать того, что не пробовали?
Конечно, мальчику убежать не удалось, и охранники Армена схватили его, а затем на вседорожнике скрылись в пригороде Гусляра, в лесу, где за последние годы появился рассадник коттеджей. Коттедж — это загородная избушка, которая в нашей действительности принимает форму крепостного сооружения, имеющего генетические связи с оборонной архитектурой горной Сванетии — именно в таких коттеджах сваны испокон веков скрывались от турецких завоевателей и отстреливались из луков, пока не приходила помощь из Абхазии.
Как-то Корнелий Удалов, уже пенсионер, был приглашен прорабом на строительство такого краснокирпичного трехэтажного коттеджа и спросил у хозяина, нет ли у него особых пожеланий. «Есть, — ответил хозяин, — сделай мне подземный ход из сауны в лес».
В один из коттеджей Армен привез мальчика, чтобы дождаться ночи. Мальчику дали гамбургер, привезенный из Вологды, поставили на видике мафиозную сказку «Тайна третьей планеты» и стали готовиться к налету на казино «Лев Толстой», которое не желало признавать крышу Лаубазанца.
А тем временем город бурлил. Вернее, в нем кипели страсти. Мальчика с неэффективной помощью милиции разыскивали по всем укромным углам, но только не там, где его можно было бы найти. Сами понимаете, у милиции свои интересы, она знает, с кем ссориться.
Мать Тамара металась по улицам в растрепанном виде, только Минц не покидал своего кабинета. С помощью друзей он готовил противоядие.
На город опустился мягкий июньский вечер, напоенный запахом сирени и липового меда.
Сонного Васю люди Армена Лаубазанца вынесли из коттеджа и уложили на сиденье вседорожника.
Подъехали к зданию казино, где прежде находилась детская библиотека.
— А ну, иди, — сказал Армен, — ломай сейф. Мальчики покажут.
Был Армен самоуверен, потому что считал себя первым в городке.
Он подтолкнул мальчика к дверце, но слишком сильно, мальчику стало больно. Мальчик Вася уже знал, что если тебе делают больно, сделай еще больнее обидчику.
Он обернулся, взглянул на Армена, и тот — чудо какое-то! — вылетел через окно наружу, весь оцарапался и сильно ушибся.
А мальчик вышел на улицу и хотел было пойти домой.
И тут подъехала черная машина «Волга» из городского управления ФСБ. Иван Иванов подхватил мальчика и сказал:
— Не беспокойся, маме мы компенсируем.
— Я хочу домой, — сказал мальчик.
— Домой нельзя, — ответил черный, как ночь, но местами розовеющий Иван Иванов. — Сейчас мы с тобой полетим в Москву. Ты должен будешь взять в посольстве США новый шифр. Ты меня понимаешь?
— Я домой хочу, — сказал мальчик.
— Поехали на аэродром, — приказал Иван Иванов шоферу.
— Не могу, — ответил шофер. — Препятствие.
И, посмотрев вперед, Иван Иванов увидел, что дорогу перегородила общественность, включая профессора Минца и Тамару Блянскую.
Он приказал гудеть, чтобы общественность ушла.
У нас времена демократические, и во всем должен быть порядок. Иван Иванов не мог давить общественность. Он высунулся из машины и стал уговаривать людей, объясняя свои поступки заботой о родине.
Тем временем мальчик, которому надоела бродячая жизнь, закричал:
— Дядя Лев Христофорович! Возьмите меня! Мы будем в шахматы играть.
— Вот именно, — смело ответил Минц и пошел к черной «Волге».
И наверное, вся эта история закончилась бы благополучно, если бы не темная тень, упавшая с неба.
Оттуда, от самых облаков, медленно опустился черный-черный вертолет. Из него вышли люди в черных костюмах и черных масках. С черными-черными автоматами и гранатометами в руках. Ботинки у них были черные-черные и начищенные до блеска.
Они выстроились в два ряда, а между ними к мальчику медленно подошел высокий мужчина с задумчивым лицом и длинной бородой. Одет он был в черный-черный халат, а на голове у него была белая-белая чалма.
— Здравствуй, мальчик, — сказал он.
Остальные замолкли, потому что испугались. Даже Иван Иванов оробел.
— Здравствуй, дядя, — сказал Вася.
— Правду ли говорят, что ты глазами можешь поджечь или взорвать что угодно?
— Да, — сказал мальчик. — Когда я играю в оловянных солдатиков, то я стреляю из оловянных пушек. Ба-бах — и нет солдатика!
— Очень хорошо, — сказал бородач. — Я хочу тебя проверить. Ты не возражаешь?
— Попробуем, — сказал малыш.
— Старик, — обернулся бородач к Удалову, — что у тебя в сумке?
— Картошка, — сказал Удалов.
— Кинь сумку вон туда.
— Зачем?
— Я не люблю повторять просьбы, — сказал бородач.
И Удалов понял, что бородач не повторяет просьб, а все люди в черном наставили на Удалова черные дула черных пистолетов и автоматов.
Удалов кинул сумку с картошкой в сторону.
— Взрывай! — приказал бородач.
Мальчик послушался бородача и нахмурился.
Раздался взрыв, не очень громкий и не очень яркий, но на месте сумки осталось черное пятно.
— Хорошо, — сказал бородач. — Отлично. Если в сумке будет тротил, страна дьявола содрогнется.
— Вах! — сказали люди в черном.
— Что ты хочешь, маленький джигит? — спросил бородач.
Мальчик прищурился.
Все на улице затаили дыхание. Мальчик был не по летам разумен.
— Как тебя зовут? — спросил мальчик.
— Обычно меня называют Усама бен Ладен, — ответил бородач. — Но что в имени тебе моем?
— У меня нет отца, — сказал мальчик. — Наш папа Гриша нас бросил.
— Как нехорошо! А ну, позови своего папу, мы ему скажем, чтобы он тебя отныне не бросал.
— Но мне не нужен такой папа, — сказал мальчик. — Я хочу, чтобы ты стал моим папой.
Бородач бен Ладен начал смеяться. Он долго громко смеялся и так заразительно, что многие на улице, несмотря на ужас, тоже засмеялись.
— Зачем тебе такой папа? — спросил бен Ладен. — За мной охотятся все армии христианского мира.
— Ты настоящий мужчина, — сказал мальчик.
— Это правильно, — подтвердил бен Ладен.
— Я буду для тебя взрывать, что прикажешь, — сказал мальчик.
Бен Ладен задумался.
— Хорошо, ты будешь у нас сын бандформирования.
— Нет, — сказал мальчик, — сначала ты женишься на моей маме.
Бен Ладен взревел от негодования, а потом спохватился и спросил:
— Кто здесь мать этого джигита?
— Я. — Тамара, смущенная, грубовато красивая, сделала несмелый шаг вперед.
Бен Ладен оглядел ее и произнес:
— А что... мне нравится.
— Я не хочу! — сказала Тамара, но по знаку бен Ладена его черные люди напялили на Тамару черную одежду, накинули черную-черную чадру и отнесли в вертолет.
— Теперь ты доволен? — спросил бен Ладен и добавил: — ...сынок.
— Полетели, — сказал малыш.
И тут из толпы вышел лысый толстый пожилой мужчина с семитской фамилией Минц, о чем бен Ладен, к счастью, не знал.
— Одну минутку, — сказал Минц. — Мальчик забыл дома очки. Они помогают ему видеть.
Минц подошел к Васеньке и надел на него очки, стекла которых испускали странное сияние. Профессор как следует застегнул ремешок на затылке ребенка.
Мальчик не возражал. Он полностью доверял профессору.
