напротив окна. Их окошко намного выше нашего, а это значит, что они легко смогут съехать по веревке прямо к нам. И, как любил говаривать генерал Манювринг, паранджа!
– ?
– Хиджаб…
– ???
– Вуаль?..
– ???!!!
– А, вуаля!..
– А-а… – с облегчением и радостью за свое и Граненыча умственное здоровье протянул хозяин библиотеки.
– Но царь Симеон – уже давно пожилой человек, а царица Ефросинья… – протестующее начала было Елена, но Митроха уже увидел, куда она клонит.
– Хорошо, – заранее согласился он. – Тогда нам еще понадобится кой-какая упряжь. Для люльки. Её-то как раз не проблема соорудить, был бы материал подходящий.
– Хм… – с сомнением почесал бородку библиотечный. – И это всё?
– Всё, – кивнул Граненыч. – И если ты сможешь сотворить еще пару комнаток для новых беженцев…
– Это не составит ни малейшей проблемы, – кивнул Дионисий.
– То остается самое простое, – закончила за них Елена. – Собрать по дворцу все
перечисленные тобой предметы. Включая три веревки по тридцать метров. Или больше.
– Как говорил великий вамаяссьский полководец Кунг-фу-цзы, дорога в тысячу километров начинается с первого шага, – глубокомысленно изрек Граненыч и, вспомнив кое о чем, осторожно выглянул наружу.
Конторка уже стояла почти на своем прежнем месте. Подле нее валялись полено и моток веревки. Похоже было, что обескураженный и раздосадованный Букаха опять ушел не солоно хлебавши.
И, похихикав и позлорадствовав по этому поводу, можно было начать планировать первый шаг.
* * *
– …На тебе, получи, получи, получи!!!…
Хрусь.
Дзынь…
– Ах, забодай тебя комар!!!.. Лопату сломал!..
– Ну, пусти меня теперь, граф Петр, – пробасил боярин Артамон, и Рассобачинский с готовностью сделал несколько шагов назад, обходя боярина Ефима со свечкой и пропуская молодого боярина к неуступчивой чугунной двери с замочной скважиной, похожей на скривившийся в насмешке рот.
Тот уперся ногами в полузатоптанный коврик, размахнулся во всю свою оставшуюся силу и стал со звоном лупить в непробиваемый уже двадцать минут замок.
– А, может, ну его?.. – донеслось сквозь гул и грохот нерешительное предложение боярыни Настасьи. – Дальше пойдем?..
Расположившиеся кучкой на земле бояре встрепенулись.
– Да ты что, милочка! Это ж наша надежда – первая дверь за два дня!
– Да, но за предыдущей был склад шахтерских инструментов, а мы сломали об нее лом и две лопаты!
– Зато у нас теперь есть масляная лампа и три кайла!
– Зачем нам масляная лампа, если у нас нет масла?..
– …И сыра, и колбасы, и булочек…
– БОЯРИН ДЕМЬЯН!!!
– Но ведь мы же договаривались не говорить о еде, а не о ее отсутствии, – смущенно попытался вывернуться Демьян.
– Считай, что эта договоренность распространяется на ВСЮ еду, отсутствующую и присут… – перед мысленным взором боярина Порфирия встала ненавистная сырая чудо-юдина, и он, мучительно скривившись, решительно договорил: – Особенно присутствующую.
Бом, бом, бом, бздынь…
– Шего они там колотятся, Ларишка, ашь?
– Дверь нашли, даже с замком настоящим, вот и стучат в нее.
– И никто не открывает?
– Бабушка, так некому открывать, это же подземелье!
– Ешли не открывают, знашит, дома никого нет.
– Шутница ты, боярыня Серапея… – остановился передохнуть Артамон и обессилено навалился на боковую стенку узкого коридорчика, заканчивавшегося лопатонепробиваемой и ломонепокореживаемой дверью.
– Ешли я куда ухожу, я всегда клюш под ковриком оштавляю, – не моргнув глазом, продолжила старушка. – Там ешть коврик?
– Еш… то есть, есть.
– Вот и пошмотри, вьюноша, шем двери-то шужие ломать, – строго проговорила старая боярыня.
Артамон прикинул, на что уйдет больше и так не бесконечных сил – на пререкания с занудной старушенцией или на то, чтобы разыскать в грязи и перевернуть почти втоптанный коврик, и выбрал последнее.
– Надо же… Ключ… – изумленно проговорил он, вертя в руках замысловатый кусок железа. – А я, кажется, замок помял…
– А ты попробуй, попробуй! – боярин Ефим со свечой нетерпеливо придвинулся поближе.
– Что там, что там? – подоспел и граф.
– Ключ нашел, – хмуро буркнул Артамон и, налегая всем телом на затейливо изогнутую штуковину чтобы превозмочь ржавчину, повернул ее в замочной скважине.
Замок заскрежетал, заскрипел, щелкнул несколько раз и открылся.
– Что там? Что там? – бояре повскакивали с земли и устремились к открывшейся двери.
Коллективный вздох разочарования вырвался из всех грудей и загасил огонек свечи.
– Опять клад… – кисло выразил всеобщее настроение боярин Никодим.
Это был уже седьмой клад, обнаруженный за время их подземных скитаний.
Первый они нашли на берегу подземного озера, где в недобрый для себя час напало на них чудо-юдо.
Побросав мясо, они стали рассовывать золото и серебро по карманам, шапкам и кошелям, сооруженным из шуб, пока не начали рваться подкладки и трещать швы.
Довольные и разбогатевшие, обошли они с шутками-прибаутками весь небольшой выступ-берег и вернулись к провалу, через который сюда попали, чтобы разобрать завал и двинуться дальше по оставленному ими так поспешно коридору.
Там степень их довольства начала медленно снижаться: оказывается, разбивать кучу камней с карманами, полными золотых самородков, было чрезвычайно неудобно. Без
шуб было холодно. Нести в одной руке тяжелую, так и норовящую порваться шапку, а в другой – лопату было неудобно. Но все бы было ничего и терпимо, но через несколько часов почему-то снова захотелось есть.
И казавшийся несколько часов назад нелепым выбор был сделан, не задумываясь.
Высыпав в грязь драгметаллы, бояре, не упоминая о них более ни словом, вернулись на берег озера и набили связанные из легких кафтанов кошели (прочные и теплые шубы снова заняли место на их плечах) мясом.
Это было шесть кладов назад.
– Смотрите, смотрите, радость-то какая!!! – ахнула боярышня Арина, как только боярин Ефим снова зажег свою свечу.
– Ну и что?
– Ты что – бриллиантов не видела? – с отвращением скользнул хмурым взглядом боярин Амбросий по грудам золотых и серебряных кубков, кувшинов, слитков, ожерелий, статуэток и прочей несъедобной и негорючей дребедени.
– Вот я и говорю – не везет, так не везет… – поддержала его боярыня Варвара.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
