Маг едва успел подхватить покачнувшуюся принцессу и осторожно опустить на пол.
— Как?! — крикнул маг, — Как его убили?!
— Несчастный случай, сеньор. Возвращались с охоты. Конь споткнулся. Вы ведь знаете, Король любит быструю скачку. Точнее уже — любил, — медленно произнес гонец.
— И примешь ты смерть от коня своего, — прошептал Гийом и резко ударил кулаком об стену, — Хорхе, ну что же ты!
— Мы остаемся, — тихо произнесла Ангела, — Мы остаемся, Гийом. Дядя умер — свадьбы не будет, мой племянник — наследник.
— Мы остаемся, — маг опустился на колени рядом с ней, взял за руку, — Это будет трудное время. Очень трудное. Когда лев уходит, мелкие хищники всегда начинают свару.
— Ты меня не бросишь?
— Никогда. Тебе сейчас плохо, но нужно действовать. Вставай — буди Кармен и Гонсало, объяснишь им все.
Маг осторожно поднялся, взглянул на ошеломленного гонца.
— Как далеко от Мендоры это случилось?
— В десяти лигах.
— Едем. Я должен быть там как можно быстрей.
Глава 18
Хорхе Третий — король Камоэнса, прозванный Жестоким и Справедливым, — даже после смерти не утратил величия. Казалось, что он сейчас встанет и разгонит столпившихся придворных бездельников. Но серые глаза его были пусты. Жизнь покинула тело. Амулет-сапфир, висящий на груди, — творение Гийома — не успел помочь хозяину. Монарх умер мгновенно, не успев понять всю нелепость своей гибели. Сломал шею.
Вороной жеребец, чье падение убило всадника, жался к людям, тянулся к телу Хорхе, чувствуя свою вину.
Гийом, неохотно пропущенный придворными, взял еще теплую руку в грубой кожаной перчатке. Поцеловал, прощаясь, и отошел.
— Ужасная смерть — бессмысленная и глупая, — тихо сказал он Бласу Феррейра, что молча рвал сильными пальцами крепкий хлыст.
— Я его не уберег, — голос капитана гвардии был безжизнен.
— Здесь нет вашей вины. Нет и моей. Судьба, — маг с силой провел пальцами по лицу, оставляя на бледной коже темных полосы.
— Как мы будем жить без него? — Блас Феррейра обратился к небу, Хорхе был для него всем. Он лично приметил молодого рыцаря, взял его в гвардию.
— Будем жить, — мрачно ответил маг, — Не так как раньше, но будем. Хреново, но будем. У вас теперь новый хозяин — Хорхе Четвертый — семилетний монарх. Берегите его.
— У вас? А вы, Гийом?
— Я заключал договор лично с Хорхе. Будущее туманно.
— Вы остаетесь?
— Да. Здесь принцесса. Я не могу ее бросить. Грядут опасные времена.
— Будьте осторожны, Гийом. У вас много врагов, герцог Гальба воспользуется первой возможностью… Может вам лучше все же уехать….
— Знаю. Но я остаюсь. Отчасти в память о Хорхе.
— Нас многое соединяет, Гийом, как дурное, так и хорошее. Вы благородный человек. Знайте — вы не один! Смело рассчитывайте на помощь.
Блас Феррейра протянул магу руку. Тот крепко пожал ее.
— Спасибо. Но моя война — только моя. Тащить других — нечестно. Берегите принца и принцессу. Теперь это самое важное.
* * *
Мендора погрузилась в траур. Горожане были первыми союзниками Хорхе Третьего, его самыми преданным и честными подданными. Король обломал вольницу грандов, изрядно сократив число знатных хищников, установил твердые законы и следил за их исполнением. Он был жесток, но справедлив. При нем торговля и ремесла процветали. Новые налоги не вводились. Несмотря на внешние войны, внутренние мятежи и восстания графов.
Теперь Хорхе умер, и горожане искренне плакали, не зная, чего ждать от будущего. Столица оделся в темные цвета, исчезли краски, испарилось веселье. Угрюмые стражники арестовывали, били и налагали штрафы на любого, чье поведение считали недостойным траура, но таких было немного.
Горожане несли к входу во дворец посмертные подарки — церковь, несмотря на все старания, так и не изжила этот обычай, сохранившийся с языческих времен. Дары подданных: скромные и богатые, денежные и вещевые, большие и малые. В отличие от давних седых времен их не клали в королевский погребальный курган, а отдавали его наследнику. Так и с церковью не сорились, и добро не пропадало, ведь нет больше в Камоэнсе курганов — в церкви фамильной хоронят монархов. В стальных гробах с тремя белыми лунами на крышке, оббитой синим бархатом.
Эти дары чтились. Хорхе почти никогда не снимал кожаный пояс — посмертный подарок его отцу. Сын его — семилетний мальчуган не понимал еще, зачем к нему в комнату все несут и несут разнообразные вещи. «Братишка мой маленький» — так любовно звала его Ангела, — плакал, забравшись ей на колени и обняв, уткнувшись лицом в платье.
Луис де Кордова ломал голову, пытаясь написать посмертную поэму, достойную ушедшего монарха. Не ради награды, а отдавая последний долг. Но строчки противились, с трудом черня на бумагу, слишком велик, многогранен и противоречив был облик Хорхе.
Знать же бурлила, как никогда прежде. Смерть короля дала ей мощный толчок. Дыхнула свежим ветром в затхлую комнату, где все всем уже известно и скучно.
— Не представляете, Гийом, все волнует один вопрос: кто будет регентом, и какие вольности и привилегии кому дарует. Никакого уважения, короля вчера только погребли! — возмущалась рыженькая Изабелла де Кордова — похожая на красивую куклу — та самая женщина, из-за которой когда-то чародей сражался с Луисом.
Раньше она мага с трудом терпела, теперь — после их с Луисом возвращения из Алькасара — стала целовать при каждой встрече, благодаря за спасение мужа. Изабелла, будучи фрейлиной Ангелы, так же активно помогала устраивать тайные свидания.
— Делят деньги и плетут интриги. Планируют, кого съедят, если заполучат заветный пост. Стервятники, — дала как всегда емкую характеристику Кармен Феррейра.
— Господи, как мне тяжело. Подхалимы, ухажеры, новоявленные поклонники и назойливые посетители-просители покою не дают! — жаловалась Гийому Ангела и отдыхала на его плече в редкие мгновения встреч.
Приходилось таиться. Гальба и его клевреты пожирали мага глазами, но пока молчали, хоть Гонсало, наверняка, рассказал все своему другу герцогу. Их порывы пока останавливал траур по королю, время и силы занимали интриги.
Придворные тоже не жаловали королевского мага.
— Нам очень жаль, что ты: колдун, убийца, низкорожденный зазнайка, «заброда из-за моря»… — нас скоро к счастью покинешь! — таков был общий неизменный смысл десятков льстиво-ядовитых фраз, что он слышал каждый день.
Время и долг требовали от Гийома проводить дни во дворце, с головой окунаясь в тягучее болото сплетен и интриг, кружиться среди гнойных придворных лягушек — прожигателей жизни, охотников за богатством и титулами.
Даже Марк де Мена, при всей личной неприязни к нему мага, принес, по его мнению, в десять раз больше пользы Камоэнсу, чем любой из этих духовных кастратов.
Смерть Хорхе вызвала беспокойное оживление среди правителей соседних государств.
— Король Стивен устроил по этому поводу трехдневный бал, — рассказывал чародею дипломат Мигель Клосто, — Далацийское посольство, прибывшее за принцессой, собирается назад. Официальная причина — не время, а может, решили подумать, нужна ли их принцу Марку наша Ангела без дяди Хорхе за спиной?
— Алькасары — наша головная боль — опять зашевелились, — делился с Гийомом данным разведки Агриппа д'Обинье.
Маршал питал к магу глубокую вражду, но рассчитывал на него, как на сильного союзника при возможной войне. Из всех сторонников Гальбы он единственный, кто вел себя достойно.
* * *
Через семь после смерти Хорхе Блас Феррейра пригласил Гийома к себе домой на ужин. Эти полторы недели дались ему нелегко. На лбу прибавилось редких пока морщин.
— Плохо заботитесь о муже, Кармен, — попробовал пошутить маг, разделывая фирменное жаркое.
— Если бы не я, эта служба его бы уже в гроб свела вслед за Хорхе, — без тени юмора ответила темноволосая девушка, — Муж мой теперь будет принца до самого совершеннолетия охранять — честь великая, а ответственность еще большая. Не дают ему покоя, стервятники.
