Академик Виктор Иванович Кузнецов рассказывал мне, что он присутствовал на совещании у Сталина, на котором Королев точно был, он это помнит, потому что они сидели рядом. Но из его слов получается, что совещание было позднее марта 1948 года, поскольку на совещании обсуждались итоги испытаний ракеты Р-1, а первые ее пуски начались лишь в сентябре 1948 года.
Может быть, Сергей Павлович запамятовал, когда читал текст Романова и по ошибке написал «1948»? Ведь напиши он «1949», и все замечательно становится на свои места... Совещанию, по словам Кузнецова, предшествовали события очень неприятные для Королева и его соратников. Ракета Р-1 поначалу летала плохо, неточно. Военные отказались принимать ее на вооружение. Конфликт между ними и ракетчиками, родившись на полигоне, разрастался и, подобно вихрю торнадо, вовлекал в свою круговерть все новых людей. Устинов и Яковлев не могли найти решения, которое устраивало бы обе стороны. Вот тогда Сталин решил разобраться сам.
Выступать, как запомнилось Кузнецову, начали артиллеристы. Больше всех горячился Яковлев:
– Зачем нам ракета с дальностью в 260 километров, если она дает разброс точности в четыре километра?! Насколько проще в этом случае использовать авиацию! Не только проще, но и дешевле – не надо строить стартовую позицию, кстати, не столь уж мобильную и весьма уязвимую для самолетов противника...
Сталин, как вспоминает Кузнецов, усадив всех, по своему обыкновению молча ходил вдоль стола, посасывая потухшую трубку. Он был одет в китель с высоким твердым воротником с погонами генералиссимуса, которые он придумал уже после войны, в июне 1945 года, исключая, тем самым, даже тень равенства с другими маршалами. (Он надел их на следующий день после утверждения, пополнив короткий список почивших российских генералиссимусов, и теперь встал в этом списке рядом с Суворовым.) Сталин никогда не носил галифе, брюки с широкими красными лампасами были заправлены в мягкие сапоги. Напротив Кузнецова и Королева, чуть левее, сидел Устинов. Он ни на секунду не спускал глаз со Сталина, медленно поворачивая голову по мере его движения вдоль стола. Сталин спросил Устинова, какой-то пустяк, что-то о вагонах для транспортировки ракет, и Устинов не просто встал, а стремительно ввинтился в пространство над собой. Рядом с Устиновым сидел Яковлев. Надо сказать, что Королев очень ценил и уважал Яковлева. Едва ли кто другой помогал ему так в строительстве Капустиного Яра, в работе над Р-1.
– Кто еще хочет высказаться? – спросил Сталин, на секунду остановившись и оглядывая стол. – Пожалуйста, товарищ Королев.
Королев поднялся, не отрывая взгляда от рыжих глаз Сталина, как учил всех Устинов. Он начал крушить Яковлева с первой фразы, обвиняя его в недальновидности, технической отсталости, отсутствии чувства нового. Военные за столом переглядывались. Королев припомнил Яковлеву все, даже записку, которую тот написал в начале войны, критикуя «катюши».
– Был ли товарищ Яковлев тогда прав? Да, был. У «катюши» действительно было большое рассеивание. Он был прав тогда так же, как прав сегодня, – правдой только сегодняшнего, текущего дня. К счастью для всех нас, тогда товарища Яковлева не послушались.
Думаю, что и сегодня мы не будем руководствоваться лишь данными сегодняшнего дня и не будем слушаться товарища Яковлева...
– У меня такое впечатление, – рассказывал Кузнецов, – что Королев хотел говорить еще и еще, но, наверное, он вспомнил наставления, которые давал нам Устинов. Ведь один из законов этого кабинета: доклад должен быть краток. Королев вдруг замолчал и сел.
Сталин продолжал бесшумно ходить. Стояла пронзительная тишина. Наконец он остановился и, плавно поводя мундштуком трубки в воздухе, сказал задумчиво:
– Я думаю, что военные все-таки правы. Оружие с такими характеристиками нам не нужно. – И опять начал ходить.
Королев сидел белый как мел. Сталин снова остановился:
– Но я считаю, что у ракетной техники большое будущее. Ракету надо принять на вооружение. И пусть товарищи военные приобретают опыт в эксплуатации ракет. Давайте попросим товарища Королева сделать следующую ракету более точной, чтобы не огорчать наших военных...
А мы все спорим: садист – не садист...
А мы все недоумеваем, почему не выдержало сердце у Сергея Павловича во время операции, ведь всего 59 лет ему было... Вспоминаю Глушко, Бармина, Пилюгина, Кузнецова, Келдыша. Королева они пережили, но головы у них были совсем седые, белые, как снег на кремлевских елках...
Эйген Зенгер
Сергей Иванович Ветошкин
Иосиф Виссарионович Сталин.
1946 г.
45
...Лидерство в науке – это не караван судов, идущих в открытом море, но караван судов, идущих во льду, где переднее судно должно прокладывать путь, разбивая лед. Оно должно быть наиболее сильным и должно выбирать правильный путь.
Петр Капица
Несмотря на то, что только пять из одиннадцати ракет Фау-2, запущенных в Кап.Яре, достигли цели, Королев да и другие специалисты считали этот результат весьма обнадеживающим. Сергей Павлович не забыл, как настрадались они осенью 33-го в Нахабине с ракетой Тихонравова, как капризничали его собственные ракеты в РНИИ. А Фау-2 – это не «бабочка» с гироскопическим прибором стабилизации, это сложная машина, а значит, и вероятность отказов больше. Опыта нет, но, тем не менее, ни одной осечки на совести стартовиков не было, всегда виновата оказывалась конструкция. Главная задача все-таки выполнена: все видели, что ракета может летать хорошо. Теперь надо выявить все немецкие недоделки, додумать то, что они не успели, или не смогли додумать и научить ее летать хорошо всегда!
У американцев результат пусков Фау-2 был примерно тот же: из 32 пусков едва ли половину можно назвать успешной. Но, в отличие от Кап.Яра, где большого веселья тоже, по правде сказать, не было, на полигоне Уайт-Сэндз царил черный пессимизм. Военные дружно заявили, что такая несовершенная техника им не нужна. В Пентагоне лежал проект МХ-774, составленный совместно с немецкими специалистами, в котором описывались перспективы развития ракетной техники. Проект полистали-почеркали и решили, что перспективы эти неясны и ничего такого, чего не могла бы сделать авиация, эти ракеты тоже сделать не смогут. В июле 1947 года работы по проекту МХ-774 были свернуты. К ним вернулись только через пять лет – в 1952 году. Когда после запуска нашего спутника американцы все никак не могли найти причин своего отставания, начинать искать надо было как раз с июля 47-го года.
Советским правительством было принято решение прямо противоположное: о создании ракеты Р-1, аналога Фау-2, но сделанного нашими рабочими, на наших заводах, из наших материалов. Может возникнуть впечатление, что решение это ошибочное: копировали немцев, вроде бы топтались на месте, теряли время. Но я думаю, что это было правильное решение. Дальнейшее движение вперед тормозилось не отсутствием собственных идей и даже не тем, что, прежде чем идти дальше, надо было разобраться в недочетах немецкой конструкции, но более всего – неподготовленностью и неумелостью производства. Ракета – изделие тонкостенное, из листа. Корпус, баки, двигатель – это все лист. Значит, прежде всего, металлургам надо было освоить производство тонких большеразмерных листов из специальных марганцевистых сталей, из сплавов марганца и алюминия, которые до этого не производились. Подлипкинские пушкари с листом не работали. На помощь им летом 1948 года пришли специалисты авиапрома. Вместе учились штамповать, клепать, сваривать тонкостенные оболочки из незнакомого металла, изготовлять ранее неведомые гофрированные трубки-сильфоны, штепсельные разъемы новой конструкции, кабели новых свойств. А учиться, даже чисто психологически, удобнее всего было на Фау: «Как это, немцы сделали, а мы не сможем?!!» Главная задача, которую ставил Королев перед ракетой Р-1, была не точность ее попадания, хотя военным он об этом не говорил. Точность придет. Главная ее задача: организация производства, технологический навык, опыт людей, которые завтра должны будут строить ракеты, куда более сложные, чем Р-1.
И другое понимал Королев: для того чтобы строить эти более сложные ракеты, только навыка и опыта мало. Нужны были деньги, и армия должна была эти деньги ему дать. Он обязан иметь стабильного и богатого заказчика, а им может быть пока только армия. Поэтому нужна была ракета, которую примут на вооружение. И сделать ее надо как можно скорее, как можно скорее втянуть в свои дела военных, убедить их в преимуществах ракетной техники. Подавляющее большинство из них этих преимуществ не видели, были союзниками относительными, тогда союзниками, когда все хорошо идет. Но выбора не было, и все свои будущие планы Королев связывал с армией. И все будущее благополучие ракетчиков, все надежды на осуществление давних своих планов зависело от того, насколько быстро заказы армии начнут обновляться. Тогда будет все: сильное КБ, своя производственная и испытательная база, полигоны... А когда будет все, тогда можно будет думать не только об армии...
