Когда я получил повестку о вызове меня на суд по этому делу, то я поставил Мануйлову категорическое требование заявить об отказе от вызова меня, что он и обещал мне при Комиссарове, но не сделал; в виду этого, при вторичном рассмотрении этого дела, я настоял на исполнении Мануйловым этого требования и, не веря больше ему, проверил о сделанном им заявлении о невызове меня в суд не только защитника Мануйлова, Г. И. Аронсона[*], но и у председателя суда Рейнбота.
Что касается причин ухода Штюрмера из состава правительства, то, кроме общих условий того времени, связанных с выступлением против императрицы и Штюрмера в Государственной Думе, немалую роль сыграл, по выходе из тюрьмы, тот же Мануйлов, который принимал участие и при назначении Штюрмера только с тою разницей, что, в данном случае, против Штюрмера были все те лица, которые раньше были благожелательно к нему настроены. В числе этих лиц находился и я. Вопрос об уходе Штюрмера был решон, чего Штюрмер не знал, сейчас же после ухода А. А. Хвостова и назначения Протопопова на пост министра внутренних дел вопреки выдвинутой Штюрмером кандидатуры бывшего харьковского губернатора, приглашенного Штюрмером к заведыванию делом борьбы с дороговизною, кн. Оболенского, ибо, в этот период времени, Распутин уже лично обратился ко мне с просьбой устроить ему снова свидание с И. Г. Щегловитовым, сейчас же по приезде последнего и даже, если возможно, то ускорить приезд его, причем в этот раз он не скрыл от меня о том, что в числе намеченных к замещению Штюрмера лиц значится Щегловитов. Но, так как Щегловитов был задержан в имении своем в Черниговской губ. болезнью дочери, находившейся замужем за М. И. Трусевичем, то в этот период времени свидание с ним Распутина не состоялось; я же выехал снова с женою на Кавказ в служебную командировку и уже на Кавказе в телеграммах прочитал о назначении А. Ф. Трепова и, зная отношение Трепова к Распутину и последнего к Трепову, понял, что данное назначение последовало помимо влияния Распутина и императрицы.
Когда я вернулся в Петроград, то я застал начавшуюся уже борьбу Трепова с Протопоповым и от А. А. Макарова узнал, что Протопопов, несмотря на первоначальные предуказания, полученные Треповым, и на просьбы, к нему обращенные в совете министров некоторыми членами совета вместе с Треповым, тем не менее, решил своего поста не покидать. При посещении же Протопопова, я нашел его сильно изменившимся, в подавленном состоянии, возлагавшим все свои надежды на поддержку со стороны императрицы и Распутина. Он мне показал копию своего секретного личного письма к государю, в котором он докладывал его величеству, что вся интрига, против него направленная, в корне своем покоится на единственном стремлении добиться его ухода из должности министра внутренних дел в виду проявления им стойкости в отстаивании прерогатив трона и что он, Протопопов, будучи предан не за страх, а за совесть интересам его величества, подчинится всякому приказанию государя, но думает, что политика уступок Государственной Думе и общественности, по непонятным не только ему, но и влиятельным правым группам причинам, проводимая А. Ф. Треповым, не приведет к умиротворению, а наоборот, послужит основанием к настойчивым домогательствам к изменению порядка государственного управления, что может вызвать большие потрясения в стране. При этом Протопопов мне сказал, что он ждет вызова к императрице, которая, стоя на той же точке зрения, своим письмом поддержала его у государя. Во время этого разговора, действительно, Протопопов получил телефонную передачу от Вырубовой, пригласившей его приехать в Царское и сразу переменился, сделался оживленным и сказал мне, прощаясь, «что мы еще поборемся».
Это был поворотный момент в борьбе Трепова с Протопоповым, так как после этого Протопопов укрепился, а все первоначальные предположения Трепова о переменах в составе кабинета, клонившихся к уходу министров, близко стоящих к Распутину, были приостановлены. Что же касается Распутина то он, при свидании со мною, снова обратился ко мне с просьбой передать И. Г. Щегловитову его желание с ним повидаться сейчас же по его приезде в Петроград. Щегловитов к этому времени, судя по полученным в его квартире известиям, ожидался в Петроград со дня на день и, по приезде, немедленно позвонил ко мне.
Когда я к нему приехал в тот же день вечером и, поставив его в курс политических новостей того момента, передал ему о настойчивых попытках Распутина с ним свидеться, высказав свое предположение о возможности скорого ухода А. Ф. Трепова и предложения ему поста председателя совета министров на основании моего первоначального разговора с Распутиным, то Щегловитов мне с видимою откровенностью заявил, что в этот момент обостренной борьбы Государственной Думы с правительством в его личные интересы не входит принятие на себя обязанностей председателя совета без реальной власти и что он мог бы принять этот пост при условии соединения этой должности или с должностью министра внутренних дел, что в данном случае, при наличности оказываемого Протопопову доверия, является неприемлемым, или с портфелем министра юстиции для солидарной с Протопоповым борьбы всеми имеющимися в распоряжении этих двух ведомств средствами с надвигающейся революцией, но что и эта возможность в настоящий момент исключается, раз Распутин проводит на этот пост своего человека. При этом Щегловитов сказал мне, что он всячески будет стараться уклониться от принятия должности председателя совета министров, в виду частых смен в составе правительства в последнее время, и предполагает, если, его вызовет государь или ее величество, высказать свои соображения по поводу необходимости усилить влияние правой группы в государственном совете в борьбе с Государственной Думою.
Затем Щегловитов очень подробно меня расспрашивал о Протопопове, выразил свое желание с ним сойтись поближе, чтобы оказывать ему необходимую поддержку в государственном совете, о чем я, затем, и передал Протопопову и, в заключение, просил передать Распутину, что он будет рад принять его у себя и назначил время свидания с ним. Я об этом передал по телефону Распутину; затем я уехал в командировку, после приезда заболел и, за весь период управления А. Ф. Треповым, у него ни разу не был. Поправившись, хотя и в перевязках, я был у Распутина поздно вечером, незадолго до смерти его, по поручению, как я уже показал, Вырубовой, и, в присутствии Мануйлова, интересуясь ближайшими причинами подрыва доверия со стороны государя к Трепову, имевшему очень влиятельную поддержку в придворной, близкой к государю, сфере и в ставке и пользовавшемуся постоянным личным к себе вниманием государя, спросил об этом у Распутина, предполагая, что, в данном случае, не обошлось без его участия, так как я знал, что Распутин, называя Трепова «железным» (по должности министра путей сообщения), был рьяным противником последнего, будучи недоволен на Трепова за нежелание последнего с ним сблизиться.
На этот мой вопрос Распутин мне рассказал, что к нему, сговорившись по телефону, приходил ген. А. А. Мосолов, после назначения своего послом в Румынию (бывший директор канцелярии министра двора Фредерикса) и, принеся с собою вина, во время выпивки, начал убеждать Распутина, по поручению А. Ф. Трепова, отказаться от всякого вмешательства в дела управления и в назначение министров, предложив ему от имени А. Ф. Трепова тридцать тысяч, которые ему Трепов обещает ежегодно давать, пока он будет находиться у власти. Передавая мне об этом, Распутин добавил, что он, терпеливо выслушав это предложение и отказавшись от него, передал государыне, а затем и государю о сделанном ему Треповым предложении в доказательство желания Трепова купить этим путем его замолчание[*] пред государем всего того, что он, Распутин, считает неотвечающим интересам августейшей семьи; при этом Распутин мне сообщил, что когда он в этой форме доложил об этом государю, то государь и государыня увидели в его, Распутина, отказе от получения 30 тысяч от Трепова знак его неподкупной им преданности и, с этого момента, государь всецело перешел на сторону Протопопова и изменил свое мнение о Трепове.
Этому рассказу Распутина я не мог не поверить, так как он вполне отвечал всему складу его отношений к августейшей семье и к лицам, против которых он был настроен. Доложив государю о предложении А. Ф.Трепова в той именно форме, какая отвечала его, Распутина, личным интересам, последний, тем самым, укреплял расположение к себе государя, возбуждал чувство подозрительности у его величества к такому поступку со стороны лица, коему государь доверял, оказал в этом отношении крупную поддержку Протопопову, как близкому к нему человеку и бесспорно получил от Протопопова соответствующую компенсацию за свой отказ от предложения Трепова.
