— Внизу твой брат! Идет к нам!
Бросив это на бегу, уже совсем не тот, не прежний Ал, а настоящий воин, ринулся к пролому ворот.
Фирэ торопливо перебрался через обломки, всюду валявшиеся у насыпей, помог Учителю снова вскарабкаться на бойницу и поднял ему туда коробку в зарядами.
Люди внизу валились от налетевшего вдруг урагана. Порыв ветра сбросил с моста и бегущего к воротам Дрэяна.
— Он, кажется, сдаваться идет! — присмотревшись в трубу, вымолвил Тессетен. — Ал!
Уцепившись за какую-то балку, Ал поднял голову и обернулся на зов друга. Ветер трепал его волосы и одежду, грозил сбросить в ров, но при этом прекрасно доносил крик Тессетена.
— Пропусти его в город, Ал!
Тот понятливо мотнул головой и взмахнул свободной рукой. Дрэян тем временем уже бежал ему навстречу.
Фирэ увидел, как вдалеке, изготовляясь уничтожить Саткрона, принимает кошмарный облик человекоящера кулаптр Тиамарто. Увидел и самого Саткрона, который преследовал брата по пятам. Все было как в мучительном сне. Чужой, неведомый доселе мир украл у Фирэ все понимание внутренних связей. Все выглядело отныне нелепым, нелогичным и бредовым…
Не сбавляя скорости, Саткрон выхватил из ножен стилет. Расстояние между ним и Дрэяном сократилось. Брат ничего не видел, он лишь дал знак Алу, что сдается, а тот что-то прокричал ему в ответ, вдруг вскинул руку… и мгновение спустя выстрелил ему в грудь. Казалось, он стрелял в самого себя или в близнеца, так сильно они были похожи… И Фирэ не сразу смог осознать, поверить… Свой крик он услышал со стороны, кубарем скатился на землю, вскочил на ноги и ринулся навстречу Саткрону.
Где-то в стороне от моста закричали:
— Паском! Тессетен! Оружие у нас!
«Щит», подаренный ему Паскомом перед тем, как древний кулаптр вошел в состояние нежити, был еще стоек. Юноша резким движением выхватил из ножен стилет и легкой кошкой прыгнул на Саткрона…
…И катятся они по платформе моста, слившись воедино, так же, как два десятка дней назад катались Саткрон с Дрэяном у дома созидателя, где перебили гостей-тепманорийцев. И рвет черный зверь, морок Фирэ, плоть Саткрона, и хлещет кровь во все стороны, обагряя камни и песок…
Не помня себя, Фирэ махнул рукой с зажатым в ней стилетом. Лезвие, гулко свистнув в воздухе, скользнуло по горлу врага, чиркнуло по медной застежке воротника его камзола…
Мятежникам было уже не до вожака: все они спасались бегством от оживших и нырнувших в жуткий морок кулаптров врага.
Габ-шостер не сразу понял, что произошло. Он вскочил на ноги, но стопы его подворачивались. Всхлипнув, гвардеец попытался сжать руками рану, разошедшуюся у него на горле. Фирэ откатился в сторону, однако ни на мгновенье не отвел взгляда от умирающего противника. Он поймал себя на том, что внутренне отсчитывает толчки крови, которая выплескивается из сонной артерии Саткрона. Все слабее и слабее. «Три, четыре…» Здесь должно помутиться сознание… Глаза упавшего на спину мятежника подернулись поволокой смерти. «Шесть»… Тело слегка выгнулось и замерло в луже крови. «Семь»… Упали вдоль тела окровавленные руки…
— Восемь, — прошептал Фирэ.
И тут небо озарилось. Деревья снова пригнулись от ветра. Визг миллионов чудовищ, выпущенных из тайников обители проклятых сил, огласил мироздание…
* * *
Мир схлопнулся. Мучительная предсмертная тоска сменилась мельканием вертящихся картин: колесо катилось по всей его жизни в обратном направлении. Саткрон увидел себя словно со стороны, он был новорожденным младенцем, потом перепрыгнул в предыдущее воплощение — и скорость лишь нарастала. Тысячи тысяч инкарнаций, истории которых не способен вместить мозг, но в подробностях помнит «куарт».
И вдруг колесо перерождений налетает на невидимое препятствие и останавливает бег.
Агония повторяется. Он снова видит себя отдельно от тела, с высоты. Его обезглавленный труп лежит на полу, исторгая из перерубленных артерий и вен почти черную кровь, а голова катится к двери, под ноги вбежавшей женщине… жене? Она вскрикивает, глядя на кого-то, и Саткрон видит оборванца. В руке его — меч с окровавленным клинком, в глазах — азарт недавней битвы.
«Тассатио! Проклятый разбойник!»
Это было последнее, что осознал Саткрон перед забвением серой пустоши Перекрестка…
* * *
…И тут небо озарилось. Деревья снова пригнулись от ветра. Визг миллионов чудовищ, выпущенных из тайников обители проклятых сил, огласил мироздание.
Оцепенев, люди в ужасе смотрели, как померкло солнце на загоревшемся небе.
Смотрела Танрэй, которая с младенцем на руках искала сородичей.
Смотрел разыскавший ее Ишвар-Атембизе.
Смотрел новорожденный Коорэ, хотя не мог еще понять, что не должно быть таких небес, никогда не должно быть.
Смотрел Тессетен, и ничего не выражало его лицо под спутанными, мокрыми от пота и крови волосами.
Смотрел Ал, не веря глазам своим.
Смотрел кулаптр Паском.
Смотрели выжившие, раскиданные по всему земному шару ори и аринорцы.
Смотрели дикие жители неосвоенных земель.
Смотрели покойники, уставившись вверх пустыми зрачками.
Лишь Фирэ, закрыв голову руками, сидел рядом с мертвым братом, как недавно Тессетен — у трупа своей жены. А в остекленевших черных глазах Дрэяна мерцали, отражаясь, кровавые небеса.
* * *
Южный горизонт переменился. Все, кто остался жив, цепенея, наблюдали, как море заполоняет край багряного неба, словно кто-то вдавил бок земного шара, как хлебный мякиш, и вывернул пространство, подняв океан над сушей.
Волна катилась вперед. Она сметала со своего пути все.
«Теперь смотри же, атмереро!»
И зрением души Ал-Нат увидел где-то там, в джунглях, невообразимо далеко от полуразрушенного Нового города, святилище-«скрепку». Она дрогнула в последний раз, а потом древний обелиск просел, и в обе стороны от него, образуя бездонный каньон, начала сминаться земля. Горный кряж стремительно рос над горящими зарослями, расплавленная кровь планеты стекала по склонам новорожденных скал.
Волна шла на горы, а горы все росли и росли, сотрясая материк, пока вода и камень не сшиблись в поединке. Туман заволок всю южную часть неба. Перекатившиеся через кряжи остатки волны мутными потоками сбегали в долину. Однако они уже утратили мощь былого разрушения и волокли по земле только обломки и грязь. Вскоре они заполнили низины, утопив сотни мертвых тел.
— Отходим, — услышал Ал-Нат голос состарившегося и седого Паскома…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
