Даллес сидел в одном из боковых. Когда Мюллер вошел, американец поднялся, сделал пару шагов навстречу и протянул шефу гестапо руку:
— Как доехали?
— Благодарю. Без происшествий.
Оба некоторое время рассматривали друг друга. Враги, надеявшиеся стать друзьями.
Первым, на правах хозяина, нарушил молчание Даллес:
— Вот и прекрасно. Присаживайтесь. Кофе? Вино? Коньяк? А может, чай?
— Если позволите, кофе и коньяк.
Когда со вкусами определились, троица приступила к основной части встречи.
— Господин…
— Литш, — быстро «подсказал» Даллесу Мюллер.
Тот улыбнулся:
— Можете не беспокоиться. У нас конфиденциальная встреча. Поэтому никто нас не пишет.
— Я тоже иногда говорю так гостям.
— И тем не менее вам придется поверить мне. Я бы назвал нашу сегодняшнюю встречу «пристрелочной». И потому не хотел бы потерять ваше доверие с первых же минут общения.
Мюллер пригубил коньяк:
— Давайте не будем терять время на церемонии. Как мне сообщили, вас интересует Лондон?
— Да. Но не как туриста.
— Что конкретно?
— Для начала хотелось бы получить порцию такой информации, чтобы мой друг, — Даллес кивнул в сторону Геверница, — тоже поверил вам и заинтересовался бы вашим предложением. Он, в отличие от меня, пессимист. К примеру, нас интересует, что… ну, скажем так, «упало» на Лондон? Кто работает над данным проектом? И, наконец, сколько еще такого «продукта» осталось на складах в Германии?
Мюллер сделал еще один глоток:
— На Лондон выпустили ракеты Фау-2. Всего 78 штук. Хотя изначально планировалось выпустить 85. Семь ракет сняли. Снял сам Браун.
— Вы имеете в виду Вернера фон Брауна? — перебил Геверниц.
— Совершенно верно. Каждая ракета несла в себе 750 килограммов взрывчатки. Все они были направлены в центр города, но, пока что по не известной мне причине, основная масса долетевших до Англии ракет угодила в окраину Лондона. Пострадали в основном рабочие кварталы. Арсенал Брауна насчитывает еще более шестидесяти ракет данной конструкции. Установить и отправить их в полет, как показали последние события, особого труда не составляет.
— Это для нас, дилетантов, не составляет труда.
— Все зависит от рациональности использования рабочей силы. — Мюллер не удержался от возможности похвастаться: — Мои ребята со своей задачей справились успешно. И ракеты вылетели в срок/ установленный Геббельсом.
Даллес вскинул брови:
— Ракетная бомбардировка Лондона — идея Геббельса?
— Совершенно верно. Траурная церемония должна была пройти без сучка и задоринки. А авиация англичан могла помешать. Вот мы их и отвлекли. Расчет оказался верным. Иногда нашему хромому рейхсминистру приходят в голову неплохие мысли. Жаль, что редко.
Геверниц, закончив подсчет каких-то цифр на салфетке, поднял голову:
— Что-то во всей вашей комбинации мне остается непонятным. Если Геббельс действительно хотел отпугнуть британцев, то операция проведена крайне неудачно. К тому же экономически невыгодно. До берегов Великобритании долетели всего двадцать восемь ракет, которые, в свою очередь, принесли груз в размере двадцати одной тонны. Справка: один бомбардировщик «мессершмидт» имеет бомбовую нагрузку размером в две с половиной тонны. Для того дня достаточно было поднять в воздух с территории Франции всего две эскадрильи бомбардировщиков. Которые выполнили бы задачу более результативно и экономически выгоднее. А может, ваше руководство имело целью не бомбить Лондон, а привлечь внимание союзников? Мол, посмотрите, что у нас есть.
Мюллер промолчал.
— Если так, то им это удалось. — Даллес пил только кофе.
— Фау-2 — устаревшая конструкция. — Группенфюрера изрядно потрясли выкладки Геверница. И как он сам до них не додумался? Но если так, то его пытаются обойти. А значит, переговорам следует задать новый тон. — В конструкторском бюро Брауна разработана ракета-снаряд, самонаводящаяся на цель по тепловому излучателю двигателя вражеского самолета. Также нашими учеными создана радиоуправляемая ракета «Вассерфальд». Она может сбить самолет на высоте 15 тысяч метров.
— «Водопад», — перевел Гевергниц название оружия с немецкого на английский. — Судя по вашей фразе, данной ракетой занимался не Браун?
— Нет. У нас имеется несколько научных подразделений, не контактирующих между собой.
— Документов, подтверждающих ваши слова, вы, естественно, не привезли? — поинтересовался на всякий случай Геверниц.
— Конечно, нет. Но хочу вам напомнить, что я отвечаю за безопасность всех проектов, а не только мною перечисленных. Так что мне известно достаточно много. И сделать могу тоже многое.
Мюллер отметил про себя, что беседу ведет в основном Геверниц. Хотя по всему чувствовалось, что окончательное решение относительно дальнейшего сотрудничества будет принимать именно Даллес. Поэтому при ответах на поставленные вопросы группенфюрер в первую очередь обращался к Даллесу.
— Сколько ученых задействовано в работе над исследованиями? — Геверниц что-то черкнул на второй салфетке.
— Более трех тысяч. Точную цифру назвать не могу.
— На какой стадии находится разработка проектов «А-4» и «А-9»?
— Пока не могу ответить на этот вопрос.
— Сколько вам нужно времени, что найти ответ?
— А мы уже пришли к какому-то соглашению?
Даллес открыто усмехнулся, вынул из кармана пиджака портсигар, раскрыл его, достал сигарету и мундштук. Прикурил. Потом придвинул к Мюллеру коробку с сигарами:
— Угощайтесь.
«Сигары кубинские, — сразу отметил Мюллер. — Однако они хорошо подготовились к встрече. Даже знают мои вкусы, сукины дети».
— Господин Литш прав, — Даллес глубоко втянул в себя дым и, немного попридержав его в легких, выпустил наружу через ноздри. — Мы хотим многого, ничего не давая взамен. Так в мире деловых людей не поступают. Итак, господин Литш, ваши предложения по нашему дальнейшему сотрудничеству.
Мюллер выдержал должную паузу.
— Насколько мне известно, правительство вашей страны настаивает на послевоенном судебном разбирательстве. Что вам известно на этот счет?
— Только то, что на скамью подсудимых сядут те, кто был причастен к преступным действиям. То есть к расстрелам, грабежам, ликвидации мирного населения и тому подобному. Сядут и те, кто приказывал, и те, кто исполнял. Хотя на данный момент это только предложение со стороны президента.
— Так вот, — Мюллер взял сигару, — я не должен принимать участия в вашем судебном фарсе. Ни в каком качестве.
