– Э-э-гэ-эй! Парус на горизонте! – послышался с фок-мачты голос Анри.
Фернандес поднял глаза и, сложив ладони рупором, прокричал:
– Установить страну!
– По-моему, англичанин, штурман!
«Каргада де Эсперанса» снова сильно накренилась.
– Рулевой, какой курс держите?
– Как было приказано: зюйд-зюйд-вест, штурман! – отозвался рулевой. – Я только что слегка выправил на зюйд. – Рулевой, которого с капитанской палубы видно не было, действовал на собственный страх и риск, и правильно, потому что резкие порывы ветра сзади грозили еще сильнее накренить судно, а то и перевернуть его.
– Хорошо! – крикнул Фернандес, подосадовав на себя за то, что за рассказом и объяснениями забыл о своих непосредственных обязанностях. Тот факт, что Нагейра и дон Альфонсо с таким же успехом могли бы приказать сделать поправку на ветер, его не утешал.
– Пойдем по ветру! Боцман Батиста!
– Штурман?
– Приготовиться к смене галса! Новый курс – ост-зюйд-ост!
– Так точно, штурман, меняем галс. Новый курс – ост-зюйд-ост! – подтвердил Батиста с главной палубы, чтобы еще и подстегнуть вахтенных матросов на брасах.
– Курс ост-зюйд-ост, – вторил рулевой, налегая на рулевое устройство – вертикально зафиксированный стержень, нижний конец которого упирался в рулевой румпель.
– Что это вам вздумалось, Фернандес! – внезапно перед штурманом предстал Нагейра, сам не свой от ярости. – С чего это вы взяли на себя командование судном? Или считаете, что я на это не способен?
Фернандес, может, и был близок к тому, чтобы высказать все, что думал о способностях Нагейры, но промолчал, только вытянулся в струнку.
– Прошу прощения, капитан, я только упредил ваше распоряжение. Ведь вы, конечно, отдали бы такой же приказ.
– Вот как? С чего бы это? – проворчал тщеславный капитан.
– Потому что вы, капитан, как и я, конечно, обратили внимание на опасный крен галеона.
– Ну, допустим, – проворчал Нагейра. – С другой стороны, «Каргада» – крепкое судно, его не каждый порыв ветра перевернет...
– При всем моем уважении, капитан, у «Каргады» все-таки чересчур низкая осадка. И еще я подумал о приближающемся к нам англичанине: никогда не знаешь, что у этих парней на уме.
– Та-та-та! – капитан оборвал Фернандеса, словно мальчишку, и закричал: – Приказ отменяется! Идем прежним курсом!
– Правильно, капитан! – подобострастно сказал стоявший за спиной Нагейры дон Альфонсо.
Матросы, которых окрик капитана вспугнул, как кудахтанье курицы цыплят, бросились выполнять команду.
Вдруг порыв ветра, куда более сильный, чем оба предыдущих, ударил в паруса сбоку. Это и погубило «Каргада де Эсперанса». Она так сильно накренилась, что релинг на бакборте окунулся в море. Канаты полопались, паруса повисли. Блоки с треском полетели вниз. На палубе раздались испуганные крики. Кому не за что было ухватиться, полетел прямо за борт, в море. И вдруг неожиданно для всех на носу судна что-то страшно затрещало, громко и грозно. Две пушки, установленные на правом борту галеона, сорвавшись с креплений, всей своей могучей массой резко подались назад, пробив огромные дыры в бортовой обшивке «Каргады». Галеон резко замедлил ход, отчего треснула фок-мачта, на марсах которой сидел впередсмотрящий бедолага Анри. Его предсмертный крик был пронзителен и высок, но его заглушил треск и грохот падающей на палубу мачты.
Фернандес со все возрастающим ужасом наблюдал за происходящей катастрофой. «Каргада де Эсперанса»! – думал он с отчаянием, цепляясь обеими руками за столб кормового фонаря. Название «Груженная надеждой» звучало сейчас как издевательство. По его предположениям, все должно было кончиться буквально через несколько минут.
– Я не оставлю мою «Каргаду» в беде и в последний час буду с ней, – решительно поклялся он себе.
– Нет, этого вы не сделаете! – кто-то крепкой рукой сжал его предплечье. – Фернандес оглянулся и увидел серые глаза кирургика. – Вы возьмете себя в руки и постараетесь выжить!
Фернандес неуверенно кивнул и, не задумываясь о том, есть ли в этом смысл, аккуратно сложил астролябию и спрятал ее в ящик стола. Совсем рядом, на конце повалившейся мачты, своей особой жизнью, уткнувшись лицом в залитую морской водой и пеной палубу, жила Мадонна. Благословенная оставила судно, не уходя с него!
– А теперь пойдем! – Витус энергично потянул штурмана за собой. Откуда-то появился и сразу же присоединился к ним Магистр.
Среди тех немногих, кто смог удержаться на верхней палубе, Витус заметил Коротышку. Энано помахал ему рукой, подзывая к себе, а сам начал спускаться в матросский кубрик, вход в который едва выступал из-под воды. «Мои инструменты! – мелькнуло в голове Витуса. – Ведь они там! А они так нужны мне... Скальпели, ланцеты, зонды, зажимы... и книга «De morbis», единственная по-настоящему дорогая для меня вещь! Все это я должен спасти во что бы то ни стало!» Лихорадочно цепляясь за остатки релинга и за висящие канаты, он как мог быстро передвигался по палубе по направлению к носу галеона.
– Следуйте за мной! – крикнул он неизвестно кому.
Однако «Каргада де Эсперанса» опередила его. С оглушительным треском судно переломилось пополам. Кормовая часть сразу пошла ко дну. Витус почувствовал, как палуба вылетает у него из-под ног, отчего на какие-то доли секунды у него появилось ощущение собственной невесомости, а потом море объяло его и, пенясь, сомкнулось над ним. «Вот и все», – успел подумать он.
КОРСАР СЭР ИППОЛИТ ТАГГАРТ
Наша добыча – испанские галеоны с сокровищами, те самые, которые год за годом, трусливые, как стаи сардин, собираются в армады, чтобы всем вместе перебраться через Западное море.
«Фалькон»[29] был прекрасным кораблем. Длиной в восемьдесят английских футов, он, правда, уступал «Каргада де Эсперанса», зато вооружен был несравненно лучше: пушки у него были не такие тяжелые, как у испанцев, зато значительно дальнобойнее. С их помощью англичане могли вступать в бой с куда более крупными кораблями, не опасаясь попасть под ответный огонь.
«Фалькон» строили из лучшего дуба, а его передняя надстройка, в отличие от испанских судов, была куда ниже. Это давало то преимущество, что при боковом ветре корабль оказывался менее уязвимым. Оно имело четыре мачты – две передние, с большими марсовыми парусами и брам-стеньгами, и две задние, с косыми парусами. На полном ходу паруса «Фалькона» раздувались на ветру, делая корабль подобным пирамиде. Вообще у этого корабля были такие ладные пропорции, в нем было воплощено столько силы и ловкости, что оно по праву носило название хищной птицы, которая летела впереди в виде фигурного украшения на носу корабля.
