со времен Завоевания. Когда я вошла, на столике в прихожей меня ждал графин с охлаждённым вином и пара бокалов. Было еще немного рано начинать пить, но солнце уже вовсю светило, и у меня разыгралась жажда — я налила себе бокал и предложила то же самое Нилину, хотя мой подручный отказался. Старший Трибун Фадия неловко встала, когда я заняла место с легким вздохом удовольствия, мой собственный Старший Трибун встал справа от меня, как невозмутимая горгулья.
— Информация, которой я собираюсь поделиться, считается ограниченной, — сказала Фадия, слишком вежливая, чтобы прямо сказать, что она хотела бы, чтобы я отослала Нилина из комнаты.
Прискорбно для нее, потому что он никуда не денется. Я уже сделала большую уступку, чем намеревалась, держа своих легионеров в коридорах.
— Я бы вообще не привела старшего трибуна Нилина, если бы не доверяла ему, — решительно ответила я.
— Так что же здесь происходит, солдат? Мое терпение на исходе.
Женщина откашлялась.
— У нас есть основания подозревать, что в городе есть герои.
Я закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, потирая переносицу.
— Конечно, этот ублюдок решил появиться, — пожаловалась я. — Очевидно, ситуация и так была недостаточно нестабильной — и, погоди, ты сказала герои?
Мне потребовалось мгновение, чтобы заметить множественное число.
— По нашим оценкам, их по меньшей мере двое, — сказала Фадия. — Скорее всего, больше.
— Что случилось с одиноким в Одиноком Мечнике? — застонала я. — Это неприемлемо. Ты видела Блэка расхаживающем в белой робе? Это называется Именем, а не Предложением.
Женщина издала неопределенный звук, лицо ее ничего не выражало, а глаза были слишком широко раскрыты.
— Леди Оруженосец не винит посыльного, старший трибун, — спокойно произнес Нилин. — Не нужно бояться за свою жизнь.
Фадия судорожно вздохнула. Ха. Может быть, поэтому она так нервничала рядом со мной? Я могла предположить откуда это бралось. Несмотря на то, что мой учитель и его товарищи были практичными людьми, они были всего лишь последним поколением в давней традиции злодейства. Я достаточно читала о прошлых тиранах, чтобы знать, что убийство носителей плохих новостей было одним из самых мягких пороков, которые они демонстрировали. Мне пришлось бы пройти долгий путь, чтобы когда-нибудь заставить Высокого Лорда построить яму для аллигаторов за свой счет, просто чтобы столкнуть его в нее.
— Генерал смог опознать кого — нибудь из героев? — поинтересовалась я.
Старший трибун кивнула.
— Мы знаем, что в городе сейчас действует Вор. Недавняя кража соответствует той схеме, которую она продемонстрировала, когда в последний раз была в Саммерхолме.
Я склонила голову набок.
— Что она украла?
— Ключи, — ответила Фадия. — Несколько комплектов, большинство из которых дают доступ к военной инфраструктуре.
Я нахмурилась.
— Мне трудно поверить, что Вору понадобятся ключи от… А. Их несколько, и они рассчитывают действовать одновременно в нескольких местах.
— Генерал Афолаби пришел к тем же выводам, — кивнула она. — Лорд Чернокнижник установил защитные барьеры на ключевых позициях, но он сообщил нам, что у них есть контрмеры, блокирующие его прорицание.
— Значит, у них есть либо жрец, либо маг с каким-то талантом, — тихо добавил Нилин. — Это не прощупывание, они здесь по определенной причине.
Я нахмурилась. Неужели мой старый приятель Мечник пришел уладить наши разногласия? Для него было бы прорывом в схеме собрать других героев только для того, чтобы убрать меня. В любом случае, насколько они помогут, было спорным вопросом: в конце концов, все свелось бы к нам двоим. Если только он не попытается убить меня во время нашей второй встречи. Это будет… необычно гибким для него. Я на это не куплюсь.
— Как там порядок в городе? — спросила я Старшего Трибуна.
Женщина слабо улыбнулась.
— После повешения в Марчфорде начались беспорядки, но все стихло, когда лорд Чернокнижник вошел в город. С тех пор открытого сопротивления не было, но последние две ночи мы теряем людей.
— Патрули несут потери? — поинтересовалась я.
— Убийства, — тихо поправила Фадия. — Каждое утро мы находим на улицах заколотого офицера.
Я прошипела проклятие на харсуме.
— Они пытают солдат?
— Кто-то подносит нож к лицу, чтобы вырезать послание, — призналась она. — Это всегда одни и те же слова.
Я смотрела на нее, пока она не продолжила.
— Никакого перемирия с Врагом, — процитировала она. Она немного поколебалась, прежде чем продолжить.
— Наши целители говорят, что рисунок раны означает, что они все еще были живы, когда послание вырезалось.
Ох, дьявол. Это было даже не антигероическое поведение, а прямо-таки злодейское. Одинокий Мечник всегда был упертым фанатиком, но это было… И мы знаем, чья это вина, не так ли, Кэтрин? Оказывается, позволение разгневанным злобным героям свободно разгуливать по Творению может иметь последствия. Кто бы мог подумать? Дьявол, с таким же успехом я могла бы сама взяться за нож. — Ты можешь заняться самобичеванием позже, — сказала я себе. Сначала дело.
— Сколько людей знает? — устало спросила я.
— Первый труп был найден во Дворе Мечей, — поморщилась Старший Трибун. — Весь город знает.
Я подавила желание снова выругаться. Так много для того, чтобы держать это в секрете.
— И вы говорите, что никакого сопротивления не было? — скептически повторила я.
— Никакого открытого, если есть что-то более тревожное, — сказала женщина. — Мэм, Саммерхолм — это кипящий котел, который вот-вот опрокинется. Если так пойдет и дальше, генерал считает, что до конца месяца мы столкнемся с полномасштабным восстанием.
Я стиснула зубы.
— И что же Чернокнижник делал по этому поводу?
— Кроме оберегов? Ничего. С тех пор как он прибыл, он скрывается в западном бастионе вместе с сыном, — ответила Фадия с плохо скрываемым негодованием.
— Просьбы о его вмешательстве систематически игнорируются.
Что, дьявол раздери, здесь происходит? — удивилась я. Этот человек был настоящим Бедствием, он был частью команды, которая впервые завоевала Кэллоу. Почему он не вмешался до того, как ситуация вышла из-под контроля? Плачущие Небеса, почему Блэк не приказал ему вмешаться? Я точно знала, что они находятся в контакте. Какая-то часть меня задавалась вопросом, было ли это еще одним испытанием, но я узнала своего учителя лучше — он не позволил бы ситуации, подобной этой, гноиться без чертовски веской причины, и оценки, хватит ли у меня сил подавлять бунтующих
