Новари пожала плечами. И ответила:
— Я думаю, один из твоих друзей отрубил ему голову. Топором. Мне рассказали, что это была очень большая женщина.
Я с усилием подавила непроизвольную улыбку.
— Однако это не имеет для меня значения, — продолжала Новари, — Като не был моим другом. Мысли у него текли совсем в другом направлении. Видишь ли, мужчины начинают думать обо всем сразу. И их намерения вступить в дружбу с женщиной всегда оборачиваются стремлением быть поближе к ее чреслам. Но Като был полезен, этого у него не отнять. Он был диктатором Ориссы. Несмотря на то что всегда имелось достаточно кандидатов, чтобы занять его место, я не могу позволить, чтобы бедный Като остался неотомщенным. — Вдруг Новари улыбнулась, явно довольная пришедшей ей в голову мыслью, и сказала: — Однако вот что я должна тебе сказать.
— Что? — спросила я, изображая детское нетерпение.
— Обещаю тебе, что, когда мои люди поймают твоих друзей, я не допущу, чтобы над ними издевались и тем более — пытали. Они все умрут быстро. И безболезненно. Это я умею. — Новари радостно всплеснула руками, как будто бы только что сделала мне исключительно щедрый подарок. — Ты поняла? — спросила она, пристально вглядываясь в мои глаза. — Разве это не улучшило уже твое самочувствие? Так что мы теперь друзья? Договорились?
Сделав вид, что глубоко задумалась и размышляю, я нахмурилась. Затем я улыбнулась и вместо ответа сказала:
— Я хочу есть.
Новари громко рассмеялась.
— Что за прелесть этот ребенок! Не сомневаюсь, что мы с тобой отлично поладим. — Перейдя на более деловой тон, она скомандовала: — Пошли, Эмили.
И предложила мне руку.
Я молча смотрела на нее, как бы борясь с последними сомнениями и приходя к трудному, но окончательному решению.
— Я не кусаю маленьких девочек, Эмили, — уверила меня Новари.
Я нервно хихикнула. Потом взяла ее руку и слегка прыгающей походкой пошла с Новари по тропинке. Она привела меня к знакомой с детства скамейке в саду, на которой я вместе с Амальриком и Омери часто беседовала, ужинала, пробовала молодое вино их собственного изготовления… И все это — более пятидесяти лет назад.
На сей раз нас уже ожидали подносы, уставленные всевозможными лакомствами — кексами, печеньями, пирожными. На подносах красовались запотевшие кувшины с молоком, фруктовыми соками. На блюдцах и в вазах были уложены сыры, нарезанные светящимися ломтиками, и сочные фрукты. В маленьких глиняных горшочках, поставленных в ведро со льдом, нас ожидал шербет.
Я немедленно вскарабкалась на скамейку и устроилась как можно ближе к целой горе сладостей. При этом я позаботилась о том, чтобы ни на секунду не выходить из роли Эмили. Поэтому я подчеркнуто осторожно достала финик. Затем преувеличенно деликатно надкусила и принялась стряхивать с плаща невидимые простым глазом сахарные крошки. Одним словом, я была такой же привередливой, разборчивой, утонченной, как и моя маленькая Эмили.
— Мне нравится, — сказала я.
— Почему бы тебе не снять плащ, Эмили? — предложила Новари. — Тебе, должно быть, в нем очень жарко.
Моя глубоко спрятанная сущность — Рали Антеро — торжествовала: «Ты ничего не учуяла».
Псевдо-Эмили плотнее запахнула плащик. Я слегка погладила его, как будто бы он был старым надежным другом, и заодно незаметно проверила содержимое внутреннего кармана, где был спрятан серебряный лист, туго обернутый вокруг осколка волшебного корабля.
— Нет, мне хорошо. Я мерзлячка. — И добавила: — Надеюсь, я вам не грублю?
Новари рассмеялась.
— Так вы, оказывается, маленькая принцесса! Такая положительная, чувствительная и нежная. Я тебя люблю, Эмили. Честное слово.
А я в это время подумала: «Ты всегда торопила события, Новари. Ты что же — на самом деле влюбилась в ребенка?» Но почти сразу спросила высоким голосом Эмили:
— Почему вы всех убиваете, Новари?
Гладкое чело Птицы Лиры нахмурилось. Так обычно изображают озабоченность родители, которые сдувают пылинки со своих обожаемых чад.
— Ты слишком долго слушала речи моих врагов, — ответила Новари, — вовсе я не… убиваю всех подряд. Только тех, кто заслуживает смерти. И то — только в тех случаях, когда это крайне необходимо.
Мое лицо внезапно сморщилось, и брызнули слезы.
— Ты убила моего папу! — вскричала я.
— О, моя радость, мне так жаль, что пришлось это сделать, — сказала Новари.
В ее глазах заблестели слезы симпатии и сочувствия. Она продолжала:
— Сейчас я чувствую, что была невероятно жестокой и причинила тебе огромное горе. Но я сделала это не потому, что на самом деле являюсь злой волшебницей. Новари не злая волшебница, понимаешь, Эмили? Она никого не уничтожает ради собственного удовольствия. Она ненавидит причинять людям боль. Но, к сожалению, люди сами иногда заставляют ее причинять им боль. И тогда эти люди делают Новари совершенно неуправляемой. Сумасшедшей. Абсолютно сумасшедшей.
Дрожащими губами я спросила:
— И ты была сумасшедшей, когда убивала моего папу? Именно поэтому ты убила его? И всех остальных Антеро? Ты и тогда была совершенно неуправляемой?
— Думаю, что, к великому сожалению, так и было, моя дорогая Эмили, — ответила Новари, — я уже рассказала тебе, что способна говорить только правду. А это означает, что самой себе я время от времени должна признаваться в вещах, которые заставляют меня почувствовать душевный дискомфорт. — Она вздохнула и сокрушенно произнесла: — Правда приносит столько печали. Это очень тяжелая ноша. Ты все равно не поймешь.
— Так почему же ты была сумасшедшей с моими родными? — спросила я. — Какой вред они причинили тебе?
— О твоей семье, моя дорогая крошка, я не хотела бы говорить ни одного плохого слова, — ответила Новари, — но правда в том, что один из них много лет назад попытался убить меня. Этого человека звали Рали Антеро. Кажется, это твоя двоюродная бабушка.
Я кивнула.
— Я слышала много историй о тете Рали. Она была великим воином. И заклинателем.
— Именно об этой Рали Антеро я и говорю, — сказала Новари с горькой улыбкой, скорее похожей на гримасу, — Она признанный всеми герой. — И тихо добавила: — Даже мной.
— Так почему же она попыталась убить тебя? — спросила я. — Ты поступила с ней подло? Была ли ты подлой с моей тетей Рали?
Я была изумлена, когда, вместо того чтобы ответить, Новари заплакала. Я взглянула на нее и увидела, что она пытается найти подходящие для ответа слова. Слезы, струящиеся по ее щекам, явились совершенной неожиданностью.
— Подлой по отношению к ней? — переспросила она. — Почему же? Я предложила ей почти все, чем обладаю. Я любила ее, Эмили. Она была самой сильной и самой прекрасной женщиной на свете. Рали всегда была так уверена в себе. Абсолютно надежна. Я любила ее даже тогда, когда мне пришлось бросить ее в подземную тюрьму. — Плечи Новари вздрогнули от неприятного воспоминания. Она сказала: — Я совершила небольшую ошибку. И я ни в чем ее не обвиняю. Тем более в том, что Рали рассердилась на меня за эту ошибку. Погибли люди. Вот такие дела. Пролилась кровь. Но я постаралась искупить свою вину. Я хотела сделать ее своей королевой. Равной мне во всем. — Птица Лира помедлила. Потом уточнила: — Ну хорошо. Почти равной. За исключением малого. В ответ мне хотелось всего-навсего, чтобы она поделилась со мной своим магическим мастерством, Волшебной силой Антеро.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
