ни посоха. Ни одно живое существо не сумеет здесь свернуть ткань разума, кроме меня. Без свечи нет пламени, без плаща не удастся тебе защититься, а без посоха ты никогда не создашь плетение и не удержишь огонь. Нет у тебя ни меча, ни иного оружия. Как собираешься ты проложить себе дорогу на волю, как пройдешь сквозь камень?
Ядхир был прав. Обычный человек, не имея свечи, плаща и посоха, ни за что не смог бы ему противостоять в Каменных залах. Однако вызов алчный король бросил не обычному смертному. Перед ним и впрямь стоял Брам, первый и последний из наделенных искрой жизни высших существ.
Сумел Брам свернуть ткань разума, и вытянул он руку к потолку, словно вознамерился ухватиться за выступающий камень.
– Сверху! – крикнул он, и мир пошатнулся.
Содрогнулся, едва не обрушившись, замок Ядхира. Другую руку Брам направил к полу:
– Вниз! О камень, накладываю я на тебя свое плетение и повелеваю тебе похоронить под собой Ядхира!
Мир, вняв призыву Брама, наполнился низким гулом. С ужасающим треском раскололся потолок, и между Ядхиром и Брамом начали падать огромные куски камня. В полу образовались глубокие пробоины. Мир все дрожал, словно распадался на части.
– Довольно! – завопил Ядхир. – Прекрати! Коли желаешь ты дать мне бой, поднимись во двор, если сможешь. Так и быть – верну я тебе свечу, плащ и посох.
И расхохотался Ядхир со своими помощниками. Притащили его слуги каменный сундук. Заперт он был надежно – не открыть. Ни замка, ни крышки, ни щелки.
Оставил Ядхир закрытый сундук в темнице Брама и исчез, запечатав за собой двери. Лишь смех его разносился эхом по Каменным залам.
Только не сдался Брам. Уже показал он врагу, что способен создать хотя бы одно плетение из тех, которые должен знать каждый. Понимал он, что жестокий король убежден: на том возможности бывшего бога кончаются. Потому и оставил сундук у ног Брама – желал нанести ему оскорбление. А Брам первым плетением пробудил свои способности, и вспомнил он все десять формул.
Возложил он руки на сундук и вновь создал грани разума:
– Изнутри наружу!
Подпрыгнул сундук и открылся, словно и не был закрыт вечной печатью.
Достал Брам свечу с посохом и с удовольствием накинул изношенный плащ на плечи. Свеча отогнала холод Каменных залов. Не было в ней огня, но осталась память о нем, и согрела свеча Брама. Посох помог ему придать ногам силу, что ушла из них за долгое время заточения.
Утвердился Брам на обретших былую мощь ногах и взмахнул посохом, будто мечом. Направил его в стену и создал еще одно плетение. Камень вздрогнул и разлетелся во все стороны, словно угодила в него молния. И вылетели его обломки во двор.
Вышел Брам из тесной клетки и двинулся по Каменным залам, собираясь догнать Ядхира.
Выдохнул он струю воздуха на фитиль свечи и смешал его с тем малым количеством пламени, что осталось в груди. И возгорелась яркая искра, набирая силу и жар. Растаяли тени в Каменных залах, но Брам схватился за глаза свои, ибо давно не видел света. Превозмог он боль и зашагал вперед.
А Ядхир тем временем подготовил новую пакость, зная: если выйдет из подвалов Брам, потом уж с ним будет не совладать.
И выползли из стен змеи с длинными отравленными зубами, и бросились они на Брама.
Однако у Брама, рожденного от плоти своей, теперь был верный плащ. Завернулся он в тяжелую ткань и сплел еще одно плетение, закрыв его наглухо. Впивались змеи в полы плаща, а самые сильные достали даже до рукавов, но ни одна не пробилась к телу. И падали они одна за другой на пол, и уже не было от них вреда.
Брам произнес формулу плетения столь могучего, что подвластно оно лишь величайшим мастерам. Вытянул он огонек свечи в длинную полосу, вновь смешал ее со своим дыханием и обернул посох лентой ярчайшего пламени. Разбросал он змей и иных чудищ.
Преодолел он все препятствия и вышел из Каменных залов. Однако во дворе было пусто – лишь лежали там и сям мертвые тела слуг Ядхира да поверженные каменные колонны. И сам дворец лежал в развалинах. Король бежал, убоявшись Брама.
На пути своем он создал плетения столь ужасные, что вырвали они из земли сердце, лишив ее цвета жизни, и осталась лишь чистая белизна. Ушло из мира тепло, и деревья не выдержали наступившего холода. Сохранились только горы. Такой удар пережила природа, что заплакала она ледяными слезами.
– Я пойду за тобой, Ядхир, и буду гнать тебя до самого края мира. Знаю я все уголки его, буду странствовать вечно, и все же никуда ты от меня не денешься!
Брам твердо вознамерился сдержать клятву.
Вроде бы до сих пор бродит он среди нас, разыскивая жестокого короля, чтобы предать его суду.
* * *
Тьма той ночью сгустилась, как никогда, однако я, прислушиваясь к истории Ватина, ничего вокруг не видел, пока Ясим не остановил караван на ночной привал. Мы спрыгнули на землю и подыскали себе удобные места для отдыха. Я держался ближе к Ватину, надеясь, что перед сном тот расскажет что-нибудь еще.
– Спасибо за историю.
– История пустяковая, однако она обретет для тебя значение, если поймешь скрытые в ней смыслы.
Я задумался над его словами:
– Что за скрытые смыслы?
– Так нечестно, Ари, – предостерегающе воздел палец Ватин.
– Спрашиваю, потому что один знакомый философ посоветовал мне задавать вопросы как можно чаще.
Ватин ловко изогнулся и сделал выпад, пытаясь дать мне подзатыльник, однако я вовремя отпрянул, и его рука лишь взлохматила мои волосы. Я ухмыльнулся и показал ему язык.
– Каждая история таит в себе зерно истины. Сложность в том, что какие-то части повествования теряются из-за дурного перевода или просто забываются, пропадают. И все же в ней всегда есть путеводные вехи – надо лишь вовремя их заметить. Мудрец знает, где искать.
– Итак, мудрец, знаешь ли ты? – уставился я на него.
Ватин передразнил меня, скорчив гримасу и высунув язык:
– Знаю лишь одно: никакой я не мудрец.
Ловчит… Вроде и не дразнит, но от ответа пытается уйти. Что ж, ему это удалось.
Тем временем Ясим уже соорудил костер.
Я еще немного поразмыслил над историей Ватина и полез в свой мешок. Достал свечу, зажег ее от пылающей головни и вернулся обратно к месту ночлега, прикрыв рукой слабенький огонек.
Глянув на Ватина, решил зайти с другого конца:
– По-твоему, история правдива?
– М-м-м… Что
