Видя это, командир полка приказал Даргелю отвести роту в тыл и устранить неисправности. Таким образом, капитан остался в резерве, в то время как батальон успел повоевать.
Три танка ремонтники восстановили за сутки, и Даргель отправил их в расположение батальона. А сам с тремя остальными выехал на следующее утро. За полчаса до выезда он получил приказ: забрать из ремонта уже восстановленные танки PzIV и штурмовые оружия StuG и возглавить сводную танковую группу. На выезде с рембазы к капитану присоединились два грузовика с взводом пехоты. Лейтенант Гарвиц, командир взвода, имел приказ идти вместе с танкистами.
Вот так, одной колонной они и пошли к Вискосино краем чащи, не рискуя выходить в открытое поле. Хотя на этом участке фронта в небе было преимущество на стороне люфтваффе,[8] русские штурмовики иногда совершали дерзкие и молниеносные налеты.
…Чужие танки Даргель заметил, когда выезжал к лугу. Три странные машины незнакомой конструкции стояли у опушки. Даргель хорошо знал все типы русских машин. В сорок первом видел чудовищные КВ, воевал с Т-34, легкими Т-60 и Т-70, жег присланные англичанами «Валентайны».
Но те, что стояли в полутора километрах от него, опознать не смог. Приземистые, с плавными обводами. Со странными коробками на сплюснутой башне и огромным пулеметом, смотрящим в небо. Чувствовалась в них скрытая мощь. Огромная мощь.
Это никак не могли быть свои. Все новые машины капитан видел. Вживую или на рисунках. И новый PzV «пантера», и штурмовые оружия «Элефант»,[9] и, конечно, его собственный «тигр». Так что без сомнения — это танки противника. Но какие?
На башне каждого из странных танков был небольшой вымпел зеленого цвета. Вроде как опознавательного знака. Дополнительный символ? Или это отличие?
Капитан на всякий случай попробовал вызвать эти танки по связи, но те молчали. Между тем появление противника в тылу передовых частей его полка ни к чему хорошему привести не могло. И капитан отдал единственно верный в этом случае приказ: «К бою!»
Девять машин выстроились клином. На острие «тигры», по бокам PzIV, штурмовые орудия, как обычно — по флангам, готовые прикрывать атаку танков. Пехота осталась позади. Если к противнику подойдет его пехота, взвод Гарвица вступит в бой.
Перед тем, как дать команду «огонь», Даргель связался со штабом и предупредил о появлении в тылу русских машин.
Танк капитана выстрелил первым. Вышел недолет. Потом выстрелил танк унтер-офицера Кранке. Тяжелая болванка шла точно в цель и должна была поразить башню передовой машины противника. Но тут произошло нечто странное. Рядом с башней раздался взрыв и… все. Танк спокойно стоял на месте, словно ни в чем не бывало.
Потрясенный Даргель скомандовал вести беглый огонь и попытаться поразить гусеницы. Еще пять выстрелов не принесли никакого результата. Каждый раз, когда снаряд шел в цель, следовал взрыв рядом с корпусом машины. А танки стояли целыми и невредимыми.
«Мистика, — подумал Даргель. — У русских появился неуязвимый танк. Его не берут даже снаряды из пушек «тигра». Этого не может быть…»
А русские почему-то не открывали огня. Боялись или заклинило башни?
Даргель решил подойти еще ближе и ударить наверняка. Перед его восьмидесятивосьмимиллиметровой пушкой не мог устоять ни один танк на свете.
«Тигры» двинули вперед, намереваясь сократить дистанцию, когда русские наконец открыли огонь. Даргель увидел сотрясение вражеского танка, частые хлопки выстрелов и… что-то яркое и горячее ударило его в лицо, стало нестерпимо больно, а потом все померкло. Сознание отключилось. Навсегда…
Первыми взорвались две левофланговые машины, Пестриков обозвал их PzIV. Потом исчезли в огне одновременно все «тигры» и приземистые штурмовые орудия. За ними-еще одна немецкая «четверка». Последний вражеский танк успел спрятаться за огромным факелом, еще несколько секунд назад бывшим грозным «тигром». Пестриков двинул свой танк вправо, заходя во фланг, чтобы расстрелять немца в борт.
Кравцов потрясение смотрел на восемь костров, пылавших посредине луга. Впервые столь наглядно его танк продемонстрировал свою мощь. Пусть даже на старых консервных банках. Но это зрелище потрясало до глубины души. Весь бой шел какой-то десяток секунд.
Лейтенант даже не сразу расслышал крик Завадского:
— Воздух! Атака с неба.
На них с высоты падали две юркие машины. Это были «Мессершмитты».
— Все нормально, командир, — добавил Завадский. — Я займусь ими.
…Новый БТР-96 являл собой совершенный образец бронетранспортера. По своей сути, изначально БТР — легкобронированное такси для перевозки отделения пехоты, доставления его на поле боя, подвоза боеприпасов и эвакуации раненых. И его вооружение — только для самозащиты от внезапной атаки пехоты врага. Хотя, надо признать вооружение довольно сильное — два пулемета, крупнокалиберный и ПКТ.
Однако с конца двадцатого века бронетранспортер пытались переделать в колесный вариант боевой машины пехоты. Усиливали броню и вооружение, модернизировали ходовую часть. В результате и появился БТР-96. Его броня выдерживала попадание снарядов из двадцатитрехмиллиметровой автоматической пушки, специальная установка защищала от подрыва на минах.
Вооружение сильно изменилось. Для поражения живой силы и легкобронированной техники установили спарку крупнокалиберных пулеметов «Корд» и автоматический гранатомёт АГ-36. Для поражения бронетехники — ПТУР «Долина-1», способный пробивать любую броню любого танка. Для уничтожения авиации в комплект бронетранспортера входил ПЗРК «Игла-10».
Всем комплексом вооружения наводчик управлял с помощью бортового компьютера, подобного тому, что стоял на Т-90М.
Таким образом, новый БТР стал вполне самостоятельной боевой единицей, способной противостоять любому противнику. Конечно, только если ведет бой с закрытой позиции. В открытый бой с авиацией и танками ему лучше не вступать.
…И Завадский занялся «мессерами». Первый исчез в огне, когда выходил из пике. В его хвост врезалась ракета из ПЗРК. Второй получил свое от пулеметной спарки, проходя почти на бреющем над танками Кравцова. Немецкие летчики не принимали странную машину всерьез и не знали, откуда придет смерть.
Тем временем Пестриков достал последний вражеский танк и отошел обратно на свою позицию. Не успел он доложить об успехе, как в шлемофоне лейтенанта раздался крик Лапшина:
— Слева вижу танки! Шесть машин! Немцы!
Теперь все разбирались в классификации немецкой бронетехники.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
