София слегка пожала плечами и села, скрестив ноги и поправив узкую юбку. Джиганте невольно скользнул взглядом по ее красивым ножкам. Она смотрела на Пирелли спокойно и уверенно, ничем не выдавая своего волнения.
— Вообще-то мне больше нечего вам сказать.
Пирелли закурил сигарету и придвинул к себе пепельницу. Убирая зажигалку в карман, он покосился на Джиганте, потом заговорил:
— София, я готов поклясться в том, что вы и, возможно, ваши родственники находитесь в опасности. Ваши ответы инспектору Джиганте могут иметь серьезные последствия, но я хочу ознакомить вас с фактами. Если после этого вы пожелаете позвонить адвокату и изменить свои показания — пожалуйста, вы имеете на это право…
София судорожно сглотнула и мельком взглянула на Джиганте. Пирелли продолжил:
— Я уверен, что Лука Каролла убил ваших детей и совершил еще множество тяжких преступлений. Я так же уверен, что это очень больной молодой человек.
Никакой реакции. София сидела, не поднимая глаз. Пирелли решил вести себя посвободнее, чтобы смягчить холодную, официальную атмосферу. Он налил себе в бокал вина и сел за стол, расположившись как дома.
— Весь этот разговор может показаться не слишком этичным, но вам должно быть понятно: я пришел сюда не просто так. Вы должны знать столько же, сколько и я, потому что здесь возможна некая связь, которую я проглядел, и потому что я убежден, что вы и ваша семья в опасности. Повторяю, вы не обязаны ничего говорить. Обещаю, что все, сказанное вами, не считая ваших ответов инспектору Джиганте, останется строго между нами. Понимаете, я хочу найти Луку Кароллу, пока он не убил кого-нибудь еще, а в том, что он это сделает, я нисколько не сомневаюсь. К настоящему моменту мне удалось свести воедино некоторые разрозненные факты его биографии. Я беседовал со специалистами психиатрической клиники Палермо и с врачом старой больницы «Назарет», который наблюдал подозреваемого, когда ему было всего лет шесть-семь, и я знаю, что Лука Каролла — классический пример развития психопатической личности. Однако, не имея возможности осмотреть пациента, мы можем лишь предполагать самое худшее — что он одержим манией убийства.
С неба валил густой мокрый снег. «Дворники» скрипели от усилия. Лука свернул на частную дорожку и улыбнулся Грациелле в зеркальце. Она взволнованно смотрела в окно «бьюика», а Тереза на переднем сиденье опустила свое стекло.
— Что это, гостиница?
— Нет, частный особняк.
Аккуратно подрезанная живая изгородь, тянувшаяся вдоль дорожки, перешла в просторную, засыпанную снегом лужайку перед домом с белыми колоннами примерно тысяча восемьсот девяносто четвертого года постройки. Особняк принадлежал Полу Каролле, правда, тот никогда в нем не жил. Это была его мечта, ступенька в высшее общество, свидетельство успеха.
Дом был готов к заселению за неделю до того, как Каролла покинул Штаты. Все эти месяцы он стоял пустым в ожидании хозяев, и теперь Лука унаследовал все имение. Сразу после смерти отчима он стал владельцем роскошного особняка, большого сада, конюшни и дворов, но узнал об этом, только когда открыл сейфовую ячейку Кароллы. Расположенное в зеленом поясе, в самом богатом и престижном районе под названием Хэмптонс, имение «Роща» стоило по меньшей мере двенадцать миллионов. Именно здесь Пол Каролла собирался прожить остаток своих дней, но не успел ни разу даже переночевать.
Женщины вышли из лимузина, округлив глаза от удивления и восторга. Луку просто распирало от желания поскорее раскрыть свой секрет. Его радость омрачалась лишь тем, что с ними не было Софии.
Кружились снежинки. Смеясь, он смахивал их с лица. Он элегантно поклонился, поведя рукой, и гордо протянул Грациелле ключ от входной двери дома — сказочного дворца с рождественской открытки.
— Это ваш дом. Я дарю его вам, вам всем. Вот документы, оформленные на твое имя, мама Грациелла Лучано.
Грациелла обхватила лицо руками и сказала, что не может принять такой подарок, но стоявшая рядом Тереза со смехом заявила, что если Грациелла отказывается от дома, то она сама возьмет его для нее.
— Bella, bella… — только и твердила Грациелла.
Дом был подготовлен к заселению около года назад и с тех пор пустовал. Надо было проветрить постели и вытереть пыль в комнатах, но все здесь дышало новизной: еще не выветрился запах краски и новых ковров. Обстановка отличалась изысканным вкусом и элегантностью.
Мойра стояла в сводчатом вестибюле и, задрав голову, разглядывала хрустальную люстру.
— Вот это дом, я понимаю! Тут я согласна жить. О да! Можешь поставить мои туфли под кровать, Джонни.
Тереза обняла Грациеллу за плечи.
— Ну что, мама, этот дом тебе больше по вкусу, не так ли? Как на твой взгляд, это подобающее место для женщин Лучано?
Грациелла кивнула. По лицу ее катились слезы.
— Если бы папа был жив, он порадовался бы за всех нас… Да, таким домом он мог бы гордиться… Bella, bella… А ну подойди сюда, Джонни, дай поблагодарить тебя.
Она обняла его и стала целовать. Наконец он отстранился.
— Это все для вас, мама. Для вас и для Софии. А теперь давайте я покажу вам окрестности.
Тереза взяла его под руку.
— Такой особняк, наверное, стоит целое состояние. Ты действительно нам его даришь?
Лука кивнул. Он был весел и выглядел совсем как мальчишка.
— Мы будем жить здесь одной семьей, все вместе…
Тереза улыбнулась, и они стали подниматься по лестнице, чтобы осмотреть спальни. Она пыталась подсчитать в уме стоимость этого имения, понимая, что денег, которые Лука получил в качестве своей доли, явно недостаточно для подобной покупки. Интересно, когда же он успел его приобрести?
— А кому принадлежал этот дом? — спросила она. — Похоже, его недавно ремонтировали.
Лука счастливо улыбался:
— Он принадлежал одному богатому банкиру, который умер, так и не успев сюда переехать. Имение было продано целиком.
— Оно было сдано в аренду, Джонни? Ты арендовал его?
Он отрицательно покачал головой:
— Нет, я его купил… А вот это хозяйское крыло…
Женщины переходили следом за ним из комнаты в комнату, но Тереза чуть приотстала. Она трогала гобелены, разглядывала украшения и картины, а ноги ее утопали в пушистых шерстяных коврах. Она промолчала насчет цены — не хотела портить Джонни сюрприз. А сюрприз и впрямь удался.
Пирелли говорил почти два часа. Бутылка вина была выпита, пачка сигарет опустела. София ни разу его не перебила. Она сидела, опустив глаза и сосредоточив взгляд на маленьком пятнышке ковра. Ее стакан с водой остался недопитым. Пирелли предлагал ей сигареты, но она выкурила лишь одну — ту, которую зажгла в самом начале разговора, и затушила ее после нескольких затяжек.
Пирелли сообщил ей все, что хотя бы косвенно относилось к его расследованию и поискам Луки Кароллы, и теперь чувствовал себя совершенно опустошенным. Голос его охрип. В комнате стало так тихо, что было слышно, как тикают часы у него на руке. Он взглянул на своего друга Джиганте.
Джиганте нарушил неподвижность в комнате, подлив вина в их бокалы и поудобнее устроившись на жестком стуле с прямой спинкой. Никто из мужчин не мог сказать, о чем думает София: ее спокойствие было достойно восхищения, учитывая, что Пирелли во всех подробностях описал жуткие убийства и ту силу, с которой убийца наносил раны своим жертвам. Даже смерть Нино, казалось, оставила ее равнодушной.
Пирелли надеялся на большее и сейчас был настолько подавлен и эмоционально обессилен, что даже голова разболелась. Он испытывал те самые ощущения, которые, по его мнению, должна была бы испытывать София. Ему хотелось накричать на нее, а он лишь беспомощно смотрел на Джиганте.
В комнате висела напряженная, какая-то зловещая тишина. Пирелли вздохнул. София медленно подняла голову и встретилась с ним взглядом, потом вновь опустила глаза. Наконец она прервала мучительно затянувшуюся паузу, пригладив юбку и прижав ладони к коленям.
— Все, что вы рассказали, потрясло меня и напугало — так сильно, что трудно выразить словами. К сожалению, я ничем не могу быть вам полезна. Я никогда не встречалась с Лукой Кароллой, однако обязательно приму меры предосторожности и предупрежу своих родных.
Пирелли заглянул ей в глаза — темные, лишенные всякого выражения. Ему было трудно поверить, что только сегодня утром они занимались любовью. Он придвинулся ближе.
— Я еще не закончил, София. Вы приезжали к Нино Фабио и поссорились с ним из-за того, что он отказался с вами сотрудничать. Как уже говорил мой коллега, нас интересует ваш шофер. Мы уверены, что вы не имеете никакого отношения к этому убийству…
София продолжала смотреть ему в глаза и не ответила на его слабую улыбку, когда он предположил, что она может быть причастна к убийству. То, что они в тайне от Джиганте были любовниками, помогало ей сохранить выдержку.
