Слезы все катились по лицу, а они все продолжали свою веселую травлю. Многие даже и не понимали, каково сейчас Полине. Они просто смеялись, наслаждались забавным моментом. Чрезе десять минут или через час они все забудут, а Полине теперь как забыть?
– «Меня тянет к нему так, что нет сил этому сопротивляться. Я ловлю каждое его движение, каждое слово, каждую улыбку. Я запоминаю, что он говорит. Я делаю то, что делает он. Я хочу быть лучше, чтобы не отставать от него. Я его безумно лю…»
– Что происходит? – раздался вдруг знакомый каждому в классе голос с лестницы. Ярослав, наконец, помирившийся с Ваном, и еще несколько ребят-одиннадцатиклассников, которые состояли в школьном совете, поднялись на этаж, и, естественно, все услышали.
– А вот и наш герой-любовник! – засмеялась барби-блондинка, маня к себе Зарецкого. – Яр! Я-а-а-ар, у тебя новая поклонница! Наша Полиночка Маслова.
– Да, тут тако-о-ое, – помахала дневником ее подружка. – Ты только послушай!
– Ярыч, она на тебя конкретно запала, – сообщил Зарецкому Михаил – сын той самой оперной певицы, которая приходила на разборки к директору. – Попользуйся. Маслова хоть и невзрачная, зато девочка и фигурка ничего так, а?
Некоторые парни поддержали его и засмеялись.
– Это ее дневник! Она про тебя пишет! Вот-вот, слушай! «У него глаза, как жадеиты. Зеленые, красивые, часто без причины грустные…» Что еще за жадеит?
– Замолчи, – вопреки ожиданиям девушки, не стал смеяться Яр. Он мельком глянул на стоявшую в сторонке зажмурившуюся Полину, и ему стало не по себе.
– Жадеит обладает магическими свойствами. И глаза Ярослава – тоже. Они волшебные…»
– Хватит, – поддержал друга Ван. Ему вся эта ситуация совершенно не нравилась.
– Да вы чего, парни? Или не смешно? Вот смешное! «В этом году он стал президентом школы. Это почетно и очень важно. Но для меня показателем стало вовсе не это. Показателем для меня стало то, что Ярослав каждую неделю ездит к больному дедушке…»
– Ты тупая, что ли? – грубо сказал Зарецкий, уже не в силах сдерживаться. – Я же сказал заткнуться. Меня не интересуют подобные вещи.
– Но ты-то эту вещь интересуешь, – явно имея в виду полумертвую от шока Полину, сказала брюнетка. – Эй, Маслова, – обернулась она к Полине, – а вот и твой любимый пришел. Посмотри на него и пово…
Дальше договорить она не успела. Полина, прижавшаяся к стене между окнами, вдруг резко осела на пол. Голова ее откинулась вправо, глаза закрылись.
Смеяться мгновенно перестали – в коридоре повисла тишина. Даже ученики других классов, находящиеся поблизости и наслаждавшиеся спектаклем, замолчали. Все в недоумении уставились на лежащую без сознания Полину.
– Э-э-э… – пробормотала брюнетка, брезгливо откидывая дневник к рюкзаку, который все так же сиротливо лежал на диванчике. – Я ничего не делала. Я просто пошутила.
– И просто довела ее, – раздался голос Степана.
– А ты как будто бы не смеялся! – огрызнулась девушка.
– Да пошла ты! – не страдал тот обременительными манерами.
– Что делать-то? Позвать надо кого-то? Может, «Скорую» вызвать? – заговорили почти одновременно школьники. Одна из девочек осторожно похлопала Полину по щеке, но та так и не пришла в себя.
– Я ничего не делала! – заявила еще раз брюнетка, отходя еще дальше. – Я ничего не делала!
– У Масловой мать – прокурор, – опять встрял Вшивков. – Она тебя, крошка, наверное, посадит за это.
– Да сделайте уже что-нибудь! – закричала какая-то девушка, видя, что Полина не приходит в себя.
– Идиоты, – процедил сквозь зубы Ярослав Зарецкий, пробился сквозь толпу ребят и взял Полину на руки – Ван помог ему.
– Что тут происходит? – раздался еще один голос – теперь уже уверенный, достаточно громкий. Девушки и парни, оглянувшись, увидели молодую практикантку, которая, сдвинув брови, внимательно смотрела на учеников. Хотя Анастасия Владимировна и не была учительницей, да и ребята часто прикалывались над ней, не особо жалуя, сейчас вдруг только одно ее появление заставило их всех замолчать и занервничать. Заметив Полину, Анастасия Владимировна тут же подошла к ней и пощупала пульс. Видимо, с ним все было в порядке, потому что паниковать, нервничать и орать практикантка не стала.
– Что вы с ней сделали? – спросила она холодно. – Учтите, ребятки, если с Полиной Масловой что-то серьезное, вам всем несдобровать. Зарецкий! – скомандовала она опешившему Ярославу, держащему на руках Полину. – За мной и быстро. Идем в медпункт. Вшивков, возьми ключ от кабинета и запусти всех в класс. Ждите, когда я приду. – Степан подхватил ключи, почувствовав себя почти героем. Молодая практикантка ему очень нравилась, и он даже пытался заигрывать с ней.
Ярослав одарил Настю незаслуженно злым взглядом и заспешил следом за ней, умудряясь делать вид, что нести хрупкую Полину ему совсем не тяжело. И вовсе не страшно.
* * *
Медкабинет находился двумя этажами ниже, и Енот почти без проблем донес Полину Маслову до самой кушетки. По пути нам встретился спешащий к классу, около которого все произошло, охранник, увидевший происходящее по камерам, и даже хотел лично взять потерявшую сознание на руки, но Ярослав вздернул подбородок и заявил, что сам прекрасно может позаботиться об однокласснице. И хотя только что прозвенел звонок на урок, в коридорах оставалось полно народу – все они с недоумением глядели вслед Зарецкому, несущему на руках Полину. А он не смотрел ни на кого, просто шел следом за мной, и лишь изредка поглядывал на обессиленную девочку. Мне почему-то казалось, что он испуган и несет ее бережно, с той же долей опаски, которая появляется тогда, когда, например, берешь впервые крохотного пищащего котенка в руки, боясь что-нибудь ему сделать, как-нибудь навредить. Но было в Зарецком помимо этого что-то еще, что-то очень личное, глубоко зарытое, бережно спрятанное. Не думаю, что Полина нравилась ему, хотя, надо признать, он хорошо относился к девочке – я видела это на уроках. Однако что-то непонятное мне Ярослав чувствовал, и я не могла расшифровать это чувство, потому что подобного опыта переживаний у меня не было.
Медсестры в медкабинете к нашему появлению отнеслись на удивление спокойно – видимо, школьнички часто посещали их скромную обитель с самыми разными травмами, и единственный, кто испугался, так это какой-то пятиклашка, пришедший на прививку. Он такими огромными глазами смотрел на Полину, как будто бы с ней случилось что-то совершенно ужасное. Я же почему-то была уверена, что с девчонкой все в порядке. Видимо, свалилась в обморок из-за нервов – когда я шла в начале коридора, слышала, как окружившие ее одноклассники радостно ржут – видимо, над ней. Даже издалека происходящее казалось гадким – как будто бы на беззащитного ребенка налетела стая каркающих ворон, а не родные одноклассники. За высокой белоснежной ширмой процедурного кабинета медсестры принялись приводить девочку в чувство, а мы с Зарецким остались в кабинете.
