А вот диспетчерская вышка, к которой направилась группа, слегка дымилась. Сначала это приняли за след от какого-нибудь костра или печки, слишком уж слабым был дым, но затем, когда внутри замелькали магическое всполохи и послышались приглушённые стихией крики, данная иллюзия развеялась — внутри шёл бой.
Калита отправилась вперёд на разведку, и уже спустя пару минут по связи раздался её крайне озадаченный голос:
— Небесная стража сражается с… механиками.
— Предатели! — мгновенно вынес вердикт кто-то.
— Тихо, — успокоил страсти Гонгрик. — Ты уверена в том, что видишь?
— Нет, — не стала скрывать вампирша. — Но сражаются обе стороны насмерть.
— Если это «наши», то почему ни один из них не возродился в городе? — подал голос Тукан.
Шаман некоторое время смотрел на него, крайне озадаченный этими словами, а затем принялся вызванивать Кеплана.
— Чёрт, да иди ты знаешь куда! — рявкнул дворф, когда тот наконец ответил. — Скажи лучше: ваши, армейские, возрождались за последний час? Нет?! А миновцы? Арестовали? Предатели?! Да вы рехнулись! Проверяйте всех, кто идёт со стороны аэродрома! Зачем? ДА ПОДУМАЙ ГОЛОВОЙ, ЗАЧЕМ ИМ-ИНДЮК!
Кипя гневом, Гонгрик оборвал связь и, махнув рукой остальным, двинулся в сторону диспетчерской вышки.
— Миновцы — наши, остальных записывайте во враги, — сообщил он мрачно на подходе к башне.
Та представляла собой сооружение из кирпича высотой в пять этажей с парой одноэтажных пристроек, стоявшее чуть в стороне от ангаров, из-за чего приблизиться к нему незамеченными было очень сложно. Однако само сражение кипело внутри здания, поэтому появление группы Гонгрика стало для всех внутри полной неожиданностью, как и то, что наёмники мгновенно набросились на механиков, а не на Небесную стражу.
Бой продлился недолго — как только противник оказался зажат в тиски, то он, поняв бессмысленность дальнейшего сопротивления, попросту отступил через ближайшую стену, быстро скрывшись в снова нарастающем снежном шторме.
Тем не менее солдаты Мина к неожиданной помощи отнеслись настороженно и к себе никого не подпустили, предостерегающе подняв оружие. Вперёд выступил их командир — человек в роскошном доспехе восточного типа, с алым плюмажем на шлеме и такого же цвета плащом до ног, по имени Лун Юнь.
— Ближе не подходите! — потребовал он. — Кому вы служите, наёмники?
— Заводному городу, — показывая, что не намерен сражаться, ответил Гонгрик.
— Смелое утверждение, — усмехнулся Лун Юнь. — Для чего вы здесь?
— Узнать ваш статус и аэродрома, — шаман кивнул на Небесную стражу.
— Аэродром захвачен ещё утром, а мы — преданы уже в третий раз.
— Утром? — раздались удивлённые голоса. — Как это может быть?!
— Очень просто, — объяснил миновец. — Высшие чины города ничего не понимают в том, что здесь происходит. Они закрывают глаза на действия своих командиров, выставляя виновными в неудачах других, — Лун Юнь с намёком указал на своих солдат. — Мы были в Южном туннеле, когда тот пал — это произошло по вине гарнизона, который допустил в крепость несколько переодетых подразделений Рахетии. Затем то же самое произошло в шахтах, а сегодня — здесь. А уже завтра этот город высокомерных снобов падёт.
Это звучало крайне апокалиптично, но Тукан был готов поверить в такое. За последние недели он воочию убедился, что армия Дигре при всём своём оснащении очень плохо организована и обучена. При этом наёмникам, помогающим городу и представлявшим из себя куда более серьёзную силу, откровенно мешали, отказывали в снабжении, практически не платили. И это-то на фоне непрерывно ухудшающейся ситуации на фронте.
Гонгрик выслушал Лун Юня спокойно и без возражений, явно во многом, если не всём, разделяя его позицию.
— Нужно вернуться в город всем вместе. Умирать здесь героями — не выход.
Это предложение вызвало у Небесной стражи волну возмущения.
— Чтобы нас, воинов, до конца защищавших Южный туннель, оборонявших шахты, пока не пал последний боец, удержавших аэродром, освистывали и судили, обвиняя в предательстве?! — возмутился Лун Юнь. — Лучше умереть здесь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пф! — фыркнула Калита, выходя вперёд, напрочь игнорируя знаки Гонгрика, требовавшего помолчать. — Тогда вы никчёмные трусы!
— Что ты сказала? — мрачно переспросил командир Небесной стражи.
— Я сказала, что вы трусы! — ещё громче прежнего повторила вампирша. — Хотите это подтвердить? Сдохнете здесь все до последнего! Вас всё равно успеют провести тропой позора, — она обвела рукой собравшихся миновцев. — Если вы такие гордые и умелые — идите с нами. Пройдём колонной до ЦШО и спросим с Короля-под-горой, что здесь происходит!
— Ну ты им задала, — восхищённо шепнул Калите, когда та закончила кричать, Тукан. — У Фалайза научилась толкать речи?
— Делать мне нечего, учиться у этого неудачника! — фыркнула вампирша, но не слишком уверенно.
— Вы предлагаете нам поднять мятеж? — с усмешкой поинтересовался Лун Юнь.
— Я предлагаю вам вернуться с нами в город, — бросая недовольные взгляды в сторону Калиты, вмешался Гонгрик. — Что будет дальше — рассудим. Но взять вас под стражу мы не дадим. Только всех вместе.
— Слово наёмника? — фыркнул миновец.
— Слово человека, который пытается вытащить твою высокомерную жёлтую жопу из этой жопы! — вспыхнул дворф.
Тукану на секунду показалось, что Лун Юнь из-за таких резких слов откажется сотрудничать, но тот лишь усмехнулся и кивнул, сказав:
— Хорошо. Мы пойдём с вами, но прежде есть кое-что, что вам и остальным, наверное, во всей игре, следует знать, — он вытащил из-под доспеха металлический значок, какой носили, желая показать свою принадлежность к тому или иному клану или гильдии. — Сняли с одного из тех, кто нас сегодня атаковал.
Знак, изображённый на металлической поверхности, знали все собравшиеся, но мало кто ожидал его увидеть.
— Этого не может быть, — почти мгновенно, не веря в увиденное, заявил Трорк. — Орден не вмешивается в войны! Это какое-то совпадение или случайность…
— Тебе придётся в это поверить, — ехидно заметил Лун Юнь, извлекая из-под одежды ещё три значка. — Эти мы сняли в Южном туннеле, в день, когда тот пал.
— В городе разберёмся, — решил Гонгрик, прерывая немую сцену. — Нужно отступать, пока рахеты не вернулись. Иначе нас отсюда уже не выпустят.
Ко всеобщему удивлению, аэродром удалось покинуть без боя. Рахетийцы, наблюдавшие за происходящим с безопасного состояния, решили не навязывать сражение на открытой местности. Вместо этого они двинулись следом за наёмниками и Небесной стражей, как бы толкая их в сторону города.
— Нас гонят на убой, — мрачно сообщила Калита, то и дело нервно оглядываясь.
— Разговорчики! — прикрикнул на неё Гонгрик, всё это время безрезультатно пытавшийся связаться с Кепланом или кем-то ещё.
Похоже, что за прошедшее время в Заводном городе что-то случилось, из-за чего вся иерархия командования буквально рухнула. Из отрывистых сообщений, которые присылали другие наёмники, становилось ясно лишь одно — в Периферии идут тяжёлые бои.
Вдруг на дороге из снежного шторма появился одинокий силуэт, преградивший путь дальше. Характерный доспех и плоский шлем-котелок, словно с полей Первой мировой, однозначно указывали на то, что это кто-то из штормтруперов, а многочисленные знаки различия, что он вдобавок ещё и офицер.
— Штурмбаннфюрер Валераад, первая, особая штурмовая бригада Рахетии, — убедившись, что его заметили, представился игрок, чей голос искажал не только автопереводчик, но ещё и маска на лице. — Я предлагаю вам прекратить борьбу за этот обречённый, прогнивший город. В таком случае мы гарантируем вам свободный выход со всем снаряжением, а также вещами, которые вы сможете унести на себе в любом направлении.
— А иначе что? Напугаешь нас своими начищенными сапогами? — презрительно крикнула ему Калита.
— Хорошо начищенные сапоги — это важно, — заметил Тукан. — Почти так же, как куча орденов, выданных самому себе.
