Монархом, который в то время возглавлял вдруг ставшую беспокойной Великобританию, был Георг V, который в 1910 г. унаследовал трон после Эдуарда VII. Во многом он был противоположностью своего отца. У него были простые вкусы, он не любил зарубежные страны и скучал в светском обществе. Его двор, как он сам с гордостью говорил, был скучным, но респектабельным. С таким королем не будет скандалов с любовницами или неподходящими друзьями. Внешне он очень походил на своего двоюродного брата – русского царя (их двоих часто путали), а в поведении оставался морским офицером, которым всегда был. Он управлял своим двором, как кораблем, с вниманием к форме одежды, заведенному распорядку и пунктуальности. Он был предан своей жене, но ожидал от нее подчинения своим приказам. Ему нравилось, как она одевалась в то время, когда он познакомился с ней в 1890-х гг., и поэтому до самой своей смерти в 1953 г. она носила длинные платья. «Парижская публика сходила по ней с ума, – сообщал придворный после визита королевской четы в начале 1914 г., – и ходили слухи, что ее старомодные шляпки и платья ранней Викторианской эпохи войдут в моду в следующем году!»[1508] И хотя Георг считал свою должность бременем и боялся выступать с ежегодным обращением к нации, он выполнял свои обязанности добросовестно. Он также понимал и принимал тот факт, что он является конституционным монархом, обязанным прислушиваться к советам своих министров. Его собственная политика была политикой сельского сквайра, принадлежащего к тори и испытывающего инстинктивное отвращение ко всему, что отдает социализмом, и он подозревал, что многие ведущие либеральные политики на самом деле не джентльмены, включая премьер-министра, хотя ему нравился Асквит и к нему он питал уважение[1509].
Герберт Асквит, который занимал эту должность в то время, когда Великобритания шла от мира к войне, был умным и честолюбивым человеком, родом из богатой семьи торговца шерстью, проживавшей на севере Англии. Его счастливое детство внезапно закончилось со смертью отца, который оставил свою семью зависимой от благотворительности братьев своей жены. Герберта и одного из его братьев взял к себе один из дядьев, а затем передал их в другие семьи, пока они учились в школе в Лондоне. В отличие от своего болезненного брата Герберт преуспел, получив престижную стипендию для учебы в Баллиольском колледже Оксфордского университета, который был известен как кузница общественных деятелей[1510]. Там Асквит заработал себе репутацию умного и прилежного студента, а также серьезного участника дебатов – эти качества сослужили ему хорошую службу, когда он начал свою чрезвычайно успешную карьеру юриста. Он женился в молодом возрасте по любви и, по всем отзывам, был любящим отцом и мужем. Но к моменту смерти своей первой жены от тифа в 1891 г. Асквит уже влюбился в Марго Теннант – бойкую и своенравную дочь очень богатого бизнесмена. Марго, которая была интеллектуальным и социальным снобом, имела репутацию женщины, славящейся откровенностью, которая часто граничила с грубостью, физической силой – она обожала охотиться с собаками – и непредсказуемостью. Асквит оказался рядом с ней за столом на банкете в палате общин за несколько месяцев до смертельной болезни своей жены. «Страсть, – сказал он своему другу позже, – которая приходит, я думаю, к каждому раз в жизни, пришла ко мне и поработила меня». (Еще раз он точно так же будет порабощен в 1914 г.) Марго нашла, что он напоминает ей Оливера Кромвеля (который возглавлял парламентские войска против короля в гражданской войне), и почувствовала, что «это человек, который способен помочь мне и понять все»[1511]. На самом деле она колебалась более двух лет после того, как Асквит впервые сказал ей о своей любви, что произошло через несколько недель после похорон его жены. В 1894 г., перебрав других своих поклонников, Марго решила – внезапно, как она часто делала, – выйти за него замуж. Она занялась воспитанием своих пасынков (которые далеко не всегда ценили ее деспотические методы) и продвижением многообещающей политической карьеры Асквита.
В 1886 г. Асквит был выбран в парламент от Либеральной партии и за последующие годы неуклонно поднимался вверх в партийной иерархии и в английском обществе, приобретая новых влиятельных друзей, включая саму Марго, в кругах крупной буржуазии и аристократии. Когда в конце 1905 г. либералы вернулись во власть, Асквит стал канцлером казначейства, а затем в 1908 г. – премьер-министром. Он был талантливый лидер, умевший удерживать вместе разношерстную группу либералов, в которую входили пацифисты и радикальные реформисты, такие как Ллойд Джордж, с одной стороны, и империалисты вроде Грея – с другой. Когда в последние мирные годы разгорелась борьба между Черчиллем и Ллойд Джорджем за проект государственного бюджета для военно-морского флота на 1914–1915 гг., Асквиту удалось сдержать ее. Черчилль, который стал первым лордом адмиралтейства в 1911 г., теперь пошел на попятную и способствовал выделению больших ассигнований на военно-морской флот, тогда как его давний союзник Ллойд Джордж, ставший канцлером казначейства, был полон решимости стоять на своем. Их спор был окончательно разрешен лишь в январе 1914 г., когда при поддержке Асквита Черчилль добился увеличения ассигнований, как и хотел.
Асквит также был способен проявить значительное политическое мужество в продолжительной политической борьбе между палатой общин и палатой лордов по вопросу бюджета, предложенного Ллойд Джорджем в 1909 г., или во времена последовавших жестоких кризисов. Однако к 1914 г. он уже явно меньше, чем когда-то, интересовался обычными, но жизненно важными деталями политики. Политические враги дали ему прозвище «Подождем и посмотрим» за его склонность отсрочивать решения, чтобы добиться консенсуса, что превращалось в отсрочку ради нее самой. Его большой друг и товарищ по Либеральной партии Ричард Холдейн, который был военным министром в 1905–1912 гг., заметил: «Лондонское общество сделалось очень привлекательным для него, и он постепенно стал отходить от суровых взглядов на жизнь, которые мы с ним разделяли долгое время»[1512]. Другой давний друг назвал его «красным и надутым – совершенно не таким, каким он всегда был»[1513].
К сожалению, когда энергия Асквита стала убывать, его правительство столкнулось со все более неподатливыми внутренними проблемами. Пока шла борьба между английскими рабочими и их работодателями, разразился новый конфликт между женщинами всех классов и всех политических убеждений, которые требовали для себя избирательного права, и их противниками, среди которых, помимо всех прочих, был и сам Асквит. Мнения министров его кабинета по этому вопросу разделились. В то время как большинство суфражисток были мирными и относительно законопослушными, громкоголосое радикальное меньшинство, возглавляемое вызывающей опасения миссис Панкхерст и ее такой же непримиримой дочерью Кристабель, начало борьбу, используя разнообразные оригинальные средства. Их сторонницы мешали проведению митингов, плевались в противников предоставления избирательного права женщинам, приковывали себя к оградам, надоедали министрам правительства, резали картины в художественных галереях и разбивали окна даже на самой Даунинг-стрит. «Меня чуть не стошнило от ужаса», – пожаловалась Марго Асквит[1514]. В 1913 г. бомбой был уничтожен новый дом, который строил Ллойд Джордж на окраине Лондона, хотя он поддерживал предоставление женщинам избирательного права. Между январем и июлем 1914 г. воинствующие суфражистки подожгли более ста зданий, включая церкви и школы. Когда женщин ловили и приговаривали к тюремному заключению, они отвечали тем, что объявляли голодовку. В этом движении появилась первая мученица в 1913 г., когда одна из суфражисток бросилась под ноги коня короля Георга V на Дерби, и власти, по-видимому, какое-то время хотели увеличить число таких мучениц, позволив полиции грубо обращаться с женщинами-демонстрантками и насильно кормить объявивших голодовку. К лету 1914 г. Асквит был готов отказаться от противодействия и внести законопроект об избирательном праве для женщин в парламент, но вмешалась Великая война, и избирательному праву для женщин пришлось подождать.
Самым опасным для Великобритании в те годы был ирландский вопрос. Требования автономии для Ирландии набирали силу, особенно на католическом юге. Одно крыло либералов, следуя примеру своего великого вождя Гладстона, сочувствовало им, но политическая необходимость тоже играла свою роль. После выборов 1910 г. у правительства либералов больше не было большинства, и оно зависело от голосов ирландских националистов. В начале 1913 г. правительство внесло на рассмотрение законопроект об автономии Ирландии, по которому Ирландия получила бы свой собственный парламент внутри федеральной Великобритании. К сожалению, важное меньшинство в Ирландии, главным образом те протестанты, которые были в меньшинстве в Ольстере в северной части острова, не хотели автономии, которая оставит их под властью католиков; и в сопротивлении им выразила поддержку большая часть Консервативной партии Великобритании, включая ее лидера Бонара Лоу, который сам был протестантом родом из Ольстера.
