Роза нетерпеливо читала письмо Гены, надеялась найти в нем хоть намек на серьезные чувства. Но Гена писал, как будто стесняясь: «Привет, Роза. Как поживаешь?
Наверное, ты знаешь, что у нас в России дела идут неважно. Ты молодец, что уехала. Не подумай, что я завидую, но жизнь здесь становится все тяжелей. Какое-то призрачное существование, и все больше пугает неизвестное будущее. Нашу научную лабораторию лишили средств и материалов для работы, мы ничего не делаем, просто околачиваемся на работе, чтоб дома не киснуть. Зарплату не платили уже полгода, а кушать-то хочется. Люди водку пьют все время, а я так и не научился.
Зато от нечего делать я освоил компьютеры, могу теперь работать и по специальности, и программистом. Хорошо бы приехать в Америку поработать. По — английски я читаю, немного говорю. Если что узнаешь, напиши. Гена».
Роза перечитывала письмо, жалела, что не написано «твой Гена». Но ясно, что она ему нужна. И он ей тоже нужен. И энергичная Роза пошла с письмом в руках к своему директору. Она уже закончила заочно колледж и получила хорошую должность в лаборатории физиологии Нью — Йоркского университета. Директор, сам выдающийся ученый, высоко ценил ее. Роза и раньше рассказывала ему про Гену. На этот раз она решила не стесняться:
— Вот, мой хороший друг пишет об ужасном положении дел в русской науке. Он способный ученый, кандидат наук, у него много опубликованных научных работ, и он прекрасно знает компьютерное дело. А сидит там без работы и без зарплаты. Можете вы дать ему вызов на рабочее место хотя бы на год? Уверяю вас, вы не пожалеете.
За год они поженятся, он получит green card и останется жить с ней в Америке.
Директор был человек добрый, ему стало жалко молодого русского ученого, и, кроме того, он доверял Розиной рекомендации, а потому незамедлительно послал Гене приглашение на работу.
Счастливая Роза хотела с кем-нибудь поделиться новостью и позвонила Лиле:
— Поздравьте меня, мне удалось добиться того, чего я хотела столько времени, — приезжает мой Гена.
— Роза, как я рада за вас! Когда вы рассказывали мне о своих планах, я знала, что вы своего добьетесь — встретите своего прекрасного принца.
— Да, но мне еще надо женить на себе этого принца.
— Я уверена, что он вас любит. Если бы не любил, не писал бы вам.
— Так-то оно так, но он такой стеснительный… Не от мира сего, как говорится.
— Зато вы вполне от мира сего, вам море по колено, вы знаете, как жить и действовать.
Роза залилась звонким смехом:
— Да уж, я постараюсь и на этот раз не упущу своего принца.
Она встречала Гену в аэропорту. Он стоял в стороне от толпы и смущенно оглядывался. После тихого Саранска все казалось ему слишком стремительным и шумным.
Роза радостно кинулась к нему — обнять и поцеловать. Гена смутился, отступил, опустил голову:
— Извини за беспокойство. Я… я…
Она усмехнулась его застенчивости: ладно, первый поцелуй не получился, попробуем со второго. И привезла его к себе, в маленькую студию.
Гена робко осматривался.
— Ты извини за беспокойство, это ненадолго я гостем приехал. Скоро найду себе жилье.
— Да ладно тебе, чего уж, живи здесь.
Роза приготовила ужин: она помнила, что Генино «кушать хочется». Сделала салат «оливье», испекла пирожки с мясом и капустой.
— Водку пить будешь? — спросила у него нерешительно.
— Нет, что ты! Я алкоголя в рот не беру. И мясного не ем, я вегетарианец.
Роза налила ему яблочный сок, чокнулась с ним. Пришлось ей одной пить водку и есть мясо. А Гена рассказывал о Марусе:
— Она в деревне живет, у своих. Все плачет, тоскует по тебе. В деревне природа хорошая, и люди тоже хорошие, простые, добрые. Хозяйство у них свое — огороды. Не то что в городе.
Несколько раз за вечер он повторил:
— Я только на время приехал — денег подзаработать. А потом опять в Россию уеду.
Роза, улыбаясь про себя, думала: «Посмотрим, как ты уедешь в Россию, обратно я тебя не отпущу». Она постелила ему на диване и слышала, как он ворочается, вздыхает.
Ну вот что с ним прикажешь делать? Решительно, как она делала все, Роза подошла и легла рядом. Гена испуганно отодвинулся, но не тут-то было: она обняла его и второй поцелуй все-таки получился. Все-таки устоять он не мог…
На работе Гена держался робко, стеснялся, избегал контактов с сотрудниками, сидел у своего рабочего стола, уставившись в компьютер — новый, совершенный, таких он в России не встречал. Директор дал ему задание: разработать компьютерную программу для нового исследования. Гена за две недели создал программу. Директор остался доволен, хвалил его и поручил ставить эксперименты.
Роза гордилась Геной, радовалась за него, но одно ее расстраивало. Он часто повторял:
— Да, Америка — это, конечно, хорошо. Но вот скоплю денег и поеду обратно.
Он не любил города, не любил городскую толпу, считал, что в деревне жизнь проще и лучше, тосковал по русской природе, иногда мечтательно говорил:
— Что-то на Волгу захотелось…
Практичной и хваткой Розе возвращаться на Волгу совсем не хотелось. Чтобы он не тосковал по природе, она купила подержанную машину и они стали часто выезжать за город, в парк Харриман, в 75 км от Нью — Йорка. Там был густой лес и масса озер, а главное — люди попадались редко. Когда вокруг не было людей, Гена оживал.
* * *В Америку стремились переехать и некоторые эмигранты из Израиля. В соседнюю лабораторию университета въехал русский ученый из израильского города Петах-Тиква — Давид Дузман. Он приехал с женой, Америка ее давно манила, Рая была уверена: здесь они заживут намного богаче, а главное, он оставит ту «дрянную девку», с которой связался в Петах — Тикве.
Ученые часто кажутся людьми, отрешенными от мира, — погруженные в идею, они становятся рассеянными, забывчивыми, странными. Таким был и Давид. После двадцати лет раздумий, поисков, сомнений, удач и срывов ему удалось вплотную подойти к научному открытию — способу лечения смертельной болезни гемофилии. Он получил приглашение на работу и решил, что в новых, более удобных условиях сможет активнее работать над завершением своего проекта.
Дузманы поселились под Нью — Йорком, в городке Фэр Лон (Fair Lawn). В один из первых же дней Рая привезла Давида на большую площадь Нью — Йорка у здания ООН.
— Вот здесь десять лет назад я разбила палатку и объявила публичную голодовку, чтобы советская власть отпустила тебя в Израиль. Тогда я была молодая и готова была умереть за тебя. И ведь я добилась своего! Мы так любим друг друга, правда?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
