В центре района стояло громадное красивое здание — сефардская синагога. При синагоге имелся большой клуб, театр и бассейн. Алеша даже присвистнул:
— Как они развернулись в Америке! Их сила в их клановости.
Между богатыми домами и мелкими лавочками лениво прохаживалось множество бухарцев в пестрых халатах и тюбетейках. На босых ногах у них тоже красовались остроконечные пестрые туфли. Картина была удивительная: настоящая Бухара в Нью — Йорке!
В ресторане было несколько залов и сотни людей в них — «бухара» гуляет. Оркестр исполнял восточную, русскую и американскую музыку. В их зале собралось около сорока человек. Мужчины в хорошо сшитых костюмах и женщины в богатых платьях с блестками танцевали узбекские и русские танцы. Они изящно, по — восточному, сгибали и разгибали кисти в запястьях, отводя пальцы с ярко накрашенными ногтями.
Пришел главный раввин, толстый, важный, в пестром шелковом халате и золоченой тюбетейке. Отец поднес к нему длинноволосого трехлетнего мальчика. Он испуганно смотрел на руки раввина, в которых были ножницы. Раввин прочел молитву и отрезал первую прядь волос. Мальчик заплакал, а семья и гости взвыли от восторга. Тут же появился парикмахер и быстро и ловко постриг ребенка. И все снова принялись танцевать, по очереди нося на руках и передавая друг другу мальчика.
И вот начался обильный бухарский ужин с еще более обильными возлияниями. Принесли жареную рыбу, потом печеные острые овощи, за ними шашлыки, а потом — громадное блюдо плова, лоснящегося от жира, с резким запахом баранины. Стол ломился под тяжестью блюд, а официанты приносили еще и еще — среднеазиатские сладкие дыни, гранаты, груши.
После громадного торта оркестр объявил традиционный бухарский танец, и все встали в круг. Алеша с Лилей тоже включились в танец.
Когда они вышли из ресторана, Лиля сказала:
— Странно видеть, как в американскую жизнь вливаются такие новые и чуждые для нее струи. Как ты думаешь: бухарцы смогут когда-нибудь американизироваться?
— Может, через несколько поколений, лет через сто.
А вскоре в газетах написали, что всех троих сыновей старика Хасанова арестовали. Они обманули неграмотного простака — покупателя, купившего лотерейный билет в их магазине. Сам он не понял результата лотереи и пришел спросить у продавцов. Один из братьев увидел, что билет выиграл пятьдесят тысяч, и сказал бедняге:
— Поздравляю! Ты счастливец — выиграл пять тысяч.
Второй брат подмигнул первому и тоже сказал:
— Да, верно, ты выиграл пять тысяч! Но знаешь, с тебя возьмут налог за выигрыш, так что получишь меньше четырех. Хочешь, я дам тебе прямо сейчас пять тысяч за твой билет?
Ополоумевший от удачи «счастливчик» согласился, а братья через некоторое время предъявили билет для получения выигрыша. Об этом написали в эмигрантских газетах и передали по русскому радио, и тогда их обман выяснился.
Алеша прочитал об этом и усмехнулся:
— Ты спрашивала, когда они американизируются. Ну, в тюрьме их наверняка быстро американизируют.
29. Американизация
Прошло уже два десятка лет, как в Америку хлынул поток эмигрантов из Союза и его республик. Эмигранты 70–х были первопроходцами, они прибывали, ничего не зная об Америке. Следующие волны были более информированы и подготовлены к адаптации в новых условиях.
Большинство не только не сумели, но и не захотели становиться американцами. И это действительно трудно[134].
Что такое американизация? Став на ноги, многие эмигранты покупали в рассрочку дома и обзаводились машинами: в 80–х банки давали ссуду довольно просто. Но американский менталитет ими не усваивался. Для этого надо было жить среди американцев, работать с американцами, читать американские газеты, смотреть американские телепередачи, интересоваться общественной жизнью страны, ее традициями, по поговорке — to walk in somebodies moccasins, походить в чужих мокасинах. Вместо этого эмигранты всячески сторонились американцев, у них было мало общего с ними, они их не понимали, многому удивлялись, считали, что от хороших условий существования они «жизни не знают».
В больших городах эмигранты образовывали районы русскоязычных поселений — с русскими магазинами и русскими продуктами, с русскими ресторанами. Люди, которые не нашли работы по профессии, открывали небольшие магазины. Эти маленькие бизнесы давали работу многим эмигрантам. Инженеры и техники открывали мастерские по ремонту автомобилей и компьютеров. У эмигрантов оставались старые привычки: некоторые называли доллары рублями, а время ланча — обедом: в России обед — это не просто еда, а время суток.
Ключ к врастанию в общество — это его язык. Пожилые язык не учили, но и люди среднего возраста, при достаточном профессиональном общении на английском, не читали американских газет, не смотрели американские новости. Многие не хотели исполнять обязанности гражданина — не участвовали в выборах президента. Говорили: «Я не голосую потому, что не верю в этот балаган».
В эмигрантах жила ностальгическая привязанность к оставленной России. Они часто ездили туда, там жили их родные и друзья, там были родные могилы, там они оставили свои корни. Америку они выбрали для благополучного существования, но их интересы больше были в России.
* * *Лиле позвонила Лорочка Жмуркина и счастливым голосом протараторила:
— Моя Нинюта завоевала второе место на конкурсе молодых скрипачей! Она будет давать концерт в Малом зале Карнеги — холл. Я так счастлива! Обязательно приходите, я дам вам контрамарки.
— Лорочка, спасибо, мы купим билеты и будем сидеть рядом с тобой.
Лиля с Алешей пришли с двумя букетами роз: красные для исполнительницы, а белые для Лорочки. На афишах при входе крупными буквами было написано: «Nina de Bruase с оркестром студентов школы „Джульярд“. В программе: Мендельсон, Сен — Санс, Сарасате».
— Откуда у девочки из России французская приставка к фамилии? — удивилась Лиля.
Счастливая и нарядная Лорочка встречала знакомых в вестибюле. Они расцеловались.
— Лорочка, что значит эта приставка «де»? — спросила Лиля.
Лорочка с большим апломбом объяснила:
— А почему бы и нет? У отца Нинюты были предки — французы. Я решила, что для карьеры моей дочери приставка «де» будет в помощь, и настаивала, чтобы в паспорте так и записали. Чиновник очень не хотел, кричал, что я упрямая. Тогда я пошла посоветоваться с психологом. А что? Как все американцы. Психолог сказал, что для утверждения моего «я» мне надо настаивать на своем. И я настояла и заставила чиновника сделать по — моему. Ой, я уже не та, что была в России. Америка многому меня научила, и я теперь умею поставить на своем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});