Анатолий Карпов продолжает лелеять надежду на то, что власти разрешат ему сыграть с Робертом Фишером. Как мы помним, Спорткомитет СССР выступил резко против этой идеи, опасаясь, что Карпов может проиграть американцу, и ЦК КПСС это мнение поддержал. Карпова этот отказ уязвил: получалось, что не только на Западе, но и на Старой площади сомневаются в его силе и мощи. Поэтому 1 октября Карпов отправил главе Спорткомитета Павлову очередное послание по этому поводу. Приведу лишь несколько отрывков из него:
«Убежден, что моя встреча с Фишером (официальная или неофициальная) неизбежна по крайней мере по двум причинам:
а) Фишер никогда не появлялся на околошахматном горизонте как манекен — всегда за своим появлением он начинал активную практическую шахматную деятельность;
б) имеются сведения о том, что в настоящее время Фишер твердо намерен начать выступления в шахматных соревнованиях…
Я очень тщательно готовился к матчу с Фишером в 1975 году… Реально и, насколько это возможно, объективно подходя к этому вопросу, я могу сказать, что, с одной стороны, уверен в своих силах, а с другой — у меня нет никаких оснований уклоняться от встречи с американцем за шахматной доской. Нашей Родине нужен шахматный король, а не, как пишет зарубежная пресса, «принц, наделенный королевскими полномочиями»…
Нисколько не переоценивая своих возможностей, я убежден сегодня, так же, как был убежден 1,5 года тому назад, что у меня есть все шансы добиться успеха в матче с Фишером. Я считаю необходимым решить вопрос о его организации…»
В воскресенье, 3 октября, бюстомания среди высшего руководства страны получила свое продолжение: в тот день на родине главного идеолога страны Михаила Суслова — в селе Шаховском Павловского района Ульяновской области — был открыт его бронзовый бюст, noложенный ему как дважды Герою Соцтруда. Как мы помним, в мае «бюстовый» почин среди членов Политбюро открыл Брежнев, затем его поддержал в этом начинании Подгорный, и вот теперь к этому списку добавился Суслов. На очереди был Андрей Кириленко, которому месяц назад, к 70-летию, присвоили второе звание Героя Соцтруда. Глядя на эту катавасию, народ отреагировал на нее невеселой присказкой: «Нет ни мяса, ни шмотья, зато бюстов до х…я».
Между тем Андрей Макаревич живет в бешеном ритме. Он работает в «Гипротеатре», учится заочно в архитектурном институте да еще выступает с концертами в составе рок-группы «Машина времени». Причем последней деятельности он отдает практически всю свою душу, в то время как работа и учеба занимают его гораздо меньше. Например, в «Гипротеатре» он явно отбывает время. Им была придумана хитроумная штука: в его столе под чертежами была проделана дырочка, куда вставлялся грифелем твердый карандаш, на который можно было повесить кисть правой руки, левой рукой подпиралась голова — и образ архитектора, задумавшегося над проектом, был налицо. В этой трудной позе Макаревич спал до семнадцати тридцати, после чего сломя голову летел в институт засветиться, узнать, когда и какие зачеты, и, наконец, к девятнадцати ноль-ноль он объявлялся на репетиции в ЖЭК № 5 (там у «Машины» была база).
Той осенью «Машина времени» интенсивно гастролировала, давая концерты как в Москве, так и в ее окрестностях. Концерты были полуподпольные — то есть государственные гастрольные организации к ним не имели никакого отношения. Обычно за один такой концерт «машинистам» платили 250 рублей. О том, каким образом люди попадали на эти выступления, рассказывает очевидец — Алексей Мускатин:
«Свой первый концерт я организовал 4 октября 1976 года. Это был концерт «Машины времени». Мне тогда было 14 лет. Все началось летом на даче. Мы играли в карты, в «очко». И я продул 33 рубля. Это были тогда бешеные деньги. Стипендия в машиностроительном техникуме, куда я только-только поступил, была 30 рублей. А кружка пива стоила 20 копеек. На 33 рубля можно было целый месяц, не вылезая, сидеть в пивнушке. Встал вопрос, как отдать долг.
А наш район Кожухово, надо заметить, был тогда своеобразной «Меккой подпольного рока». Дело в том, что на его территории находилось много общаг. В них были красные уголки. И там оседали разного рода самодеятельные рок-группы, в том числе легендарные «Високосное лето», «Рубиновая атака», «Удачное приобретение». Руководство общаг на них смотрело сквозь пальцы. Им нужно было ставить галочки, что они проводят какую-то культмассовую работу.
Большая часть такого рода групп выступала бесплатно. Но некоторым — «Машине времени», «Араксу», «Високосному лету» — уже устраивали концерты за деньги. Разумеется, нелегально. У нас в техникуме ходили люди и из-под полы предлагали билеты на них. Как я потом узнал, они получали их у бас-гитариста одной из групп, который выступал под псевдонимом Юрий Мулявин. Он отдавал билеты по 2–3 рубля. А распространители перепродавали их по 3–4. Я смекнул, что, продав 30 билетов, можно сразу отдать долг. Конечно, к Мулявину меня никто не подпустил. Но мне повезло: я получил билеты на «Машину времени» с минимальной наценкой, так сказать, из вторых рук. Продавая их, я всем говорил, как это клево и круто, хотя сам никогда эту группу не слышал.
Перед началом концерта происходил бардак полный: те, кто распространял билеты, стояли на входе, отбирали их у входящих и тут же перепродавали их по второму разу. В какой-то момент у дверей никого не оказалось. И зрители начали отдавать билеты мне. Мгновенно нашлись и желающие их купить. Так я заработал еще около 70 рублей. После этого я решил заниматься этим делом постоянно…»
В эти же дни в милицейские сети угодил Вячеслав Иваньков, больше известный в криминальных кругах как Япончик. Мы помним, что в начале июня ой «наехал» на одного антикварщика — забрал у него автомобиль, — тот заявил на него в милицию, и Иванькову была устроена засада у Театра Советской Армии. Но он тогда сумел скрыться. В течение нескольких месяцев беглец скрывался за пределами столицы, а милиция буквально сбивалась с ног в его поисках. За это время друзья Иванькова делали все от них зависящее, чтобы «отмазать» кореша (его обвиняли в разбое и покушении на жизнь сотрудников милиции). В частности, хорошо известная в криминальных кругах Калина Никифорова дала показания, что коллекционер, у которого якобы Иваньков отобрал автомобиль, пострадал справедливо — он, дескать, «кинул» друга Япончика на кругленькую сумму, а отдавать деньги не хотел. Вот Япончик и забрал у него временно автомобиль — до того дня, пока деньги не найдутся.
Старания друзей Иванькова принесли свои плоды: вскоре вменяемые ему преступления — разбой и сопротивление работникам милиции — отпадают. Остается только вымогательство и хранение оружия, по которым наказания — чисто символические. Ходили слухи, что следователь, который помог смягчить участь Иванькова, получил за это сумму, равную стоимости четырех «Волг». Однако, даже несмотря на это, беглец не спешил сдаваться в руки правосудия. Пока во вторник, 5 октября, его не задержали оперативники МУРа.
В тот день Иваньков собрался уехать из Москвы, куда он тайно приехал несколько дней назад, в Сочи. Оперативники вели его «Жигули» практически от дома, где он скрывался, и все ждали удобного момента, когда его можно будет взять. На площади Маяковского Иваньков вышел из машины, чтобы купить что-то в киоске, но муровцы брать его не рискнули — на площади было слишком оживленно, а у Япончика мог быть с собой пистолет (на самом деле оружия у него не было). Слежка продолжилась. На площади Ромена Роллана «Жигули» вновь притормозили — на этот раз у продуктового магазина, — и Иваньков снова вышел наружу. На этот раз он решил затариться фруктами и пивом. Вместе с приятелем они купили ящик «Жигулевского», какие-то плоды и уже собирались спрятать все это в багажник, как тут со всех сторон к ним бросились оперативники. На одном Япончике повисли сразу трое муровцев, чем и был предрешен успех операции — беглец был задержан.
Непростое время переживает в те дни художник Илья Глазунов. Как мы помним, с недавнего времени он стал чуть ли не придворным художником, рисуя портреты членов Политбюро (портрет Брежнева его кисти был опубликован в сентябрьском номере «Огонька»), а также зарубежных деятелей (Индиру Ганди, Сальвадора Альенде, Фиделя Кастро и др.). Благодаря этому художник сумел добиться, чтобы ему предоставили более просторную мастерскую, чем у него была до этого, про него снимают документальный фильм (премьера состоится 20 октября). Но дружба Глазунова с власть предержащими вызывает недоверие у тех же спецслужб, которые подозревают художника в неискренности: мол, он только внешне выражает свое почтение к верхам, а на > самом деле является чуть ли не диссидентом. В то же время КГБ заинтересован в том, чтобы Глазунов, имеющий определенный вес в творческих кругах, был целиком на стороне власти. Об этом наглядно говорит записка от 8 октября, которую председатель КГБ Андропов направил в ЦК КПСС. Приведу лишь некоторые отрывки из нее!
