— Поздравляю, — Гермиона решила столбом не стоять и помочь Скабиору накрыть стол для завтрака. Подошла к шкафчику, чтобы достать пару тарелок и кружки для кофе.
— Это я тебя поздравляю, — фыркнул в ответ довольный Скабиор, бросив на девушку игривый взгляд. Он снял турку с огня и прошел к столу, где она уже успела расставить кружки и тарелки. — С днем рождения.
Божественный кофе, к которому Гермиона приучила и оборотня, быстро был разлит по кружкам. Любовники сели за стол, на свои привычные места друг напротив друга. Скабиор уже успел запечь бутерброды с сыром. Теперь они дымились на столе под большим прозрачным колпаком, который отчаянно напоминал Гермионе не кухонную утварь, а что-то из арсенала лабораторного оборудования Крейга.
— О чем ты думал? — Гермиона знала ответ, но хотела услышать от него. Она выжидающе подняла глаза на Крейга. Тот положил бутерброд себе на тарелку.
— О тебе, — прямо и открыто взглянул на нее МакНейр. — О нас.
— С какого раза получилось призвать Патронуса? — Гермиона откусила тост с румяной, хрустящей корочкой. Скабиор обычно готовил очень простые блюда, но они получились на диво вкусными. Вот даже эти бутерброды! Просто тост, просто немного томатной пасты, трав, сыра и масла, а на вкус… М-м-м! Ей почему-то вспомнилось, как она тогда пришла к оборотню просить помочь в расследовании и… Тогда он тоже кормил ее такими тостами. Мерлин, как давно, кажется, начался их роман!
— С пятого, — деланно небрежно пожал плечами Скабиор и тоже аппетитно захрустел тостом. Распинаться о том, что вообще-то раза с сотого, уже почти на исходе сегодняшней ночи, совершенно не хотелось. Да и вдохновляющая мысль, она была не только о Гермионе, как он сначала пытался. Поттер сказал выбрать самое счастливое воспоминание. Именно воспоминание. Ощутить его вновь, наполняя сердце светом. И тогда все типа получится. Ну и хер бы там плавал.
Кончик палочки только вяло светился, пока Скабиор вспоминал всякое. Начал с леса, когда еще в самый первый раз услышал ее запах. Но те его мысли явно были далеки от теплого света, они были скорее черны, как самая грешная тьма, как самый черный бархат. Короче, он две ночи прокручивал у себя в голове каждую их встречу, каждое важное мгновение вместе. Но ничего не происходило. Иногда получался небольшой сноп искр, но не более.
Скабиор сыпал проклятиями и пару раз метнул Бомбарду прямо в озеро, подняв кучу брызг. Но не отчаивался, с рейвенкловской методичностью перебирая воспоминания. Не сработало то, как он в самый первый раз чуть не сошел с ума от запаха ее кожи, когда отлизывал ей. Не сработало их свидание на озере. Не сработал их первый секс. Не сработала драка с Билли, когда он защищал ее. Ни свиданка в душевой Аврората. Ни Признание. Ни долбанный Визенгамот. Ни возврат палочки. А сработало… Крейг и сам не понял, как, но…
Самым его счастливым воспоминанием оказалось то, когда он в волчьей формы лежал и боялся пошевелиться, потому что Гермиона уснула, крепко его обняв. А потом он встал и хотел уйти. А Гермиона на ощупь попыталась найти его. Не нашла. И тогда ее лицо… Драккл! Тогда ее лицо выразило эмоцию, которая глубоко ранила его сердце. Волк не знал, что делать с чувством, которое безумной горячей волной опалило его изнутри, и убежал быстрей-быстрей в леса, на свободу.
Аконит оставил это воспоминание человеку. Лицо Гермионы, ее горестно скривившиеся губы. Дрогнувшие веки. Пальцы схватили пустоту, проскребли ногтями по простыни вместо его шерсти. Она была такой беззащитной в тот момент. Такой ранимой. Такой одинокой. Такой… нуждающейся. И в ком? В нем. В волке. В человеке. В оборотне. Превращение которого видела всего час назад. Видела кровь и пот. Слышала треск кожи и костей. Она осталась рядом с ним. Она выбрала его, настоящего, такого.
Проклятого.
И едва он осознал это, едва прочувствовал полноту ее принятия и любви — он крикнул Экспекто Патронум. Оно прокатилось по каждой жилке в его теле, наполняя мышцы томительным ожиданием триумфа, ярким и горячим светом, мгновенно вскипятившим кровь! Он высоко поднял вибрирующую палочку, из которой вдруг полилось серебристое свечение, разгорающееся все ярче и ярче. Ну давай же, драккл тебя раздери! Иди ко мне!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В какой-то момент оборотническим глазам даже стало больно от холодной белизны вспышки, формы которой, перетекая, постепенно слились во что-то четвероногое. Скабиор про себя даже радостно завыл, приветствуя своего собрата. Волк! Он знал! Волчара! Он прикрыл глаза на мгновение, острое зрение не могло больше выносить сего ослепительного действа. Открыл и увидел.
Лиса.
Определенно лиса — крупного, поджарого, с пушистым хвостом. И даже будто бы с узором на серебристой грудке. Узор напомнил Скабиору галстук? Чё?! Его патронус — лис? Даже, блять, хуже того, лис, в драккл его раздери, галстуке?! А?! Скабиор почувствовал волну жгучего разочарования, прокатившегося по телу, мгновенно гася чудесный свет, вызванный самым счастливым воспоминанием.
Патронус тут же исчез. Сука! Скабиор бешено дышал, грудь качала воздух. Мозг отказался принимать очевидное. Но Патронус явно, быстро и эффективно научил, что нельзя отказываться от его силы. Нужно ее принять, как и форму. Потом Крейг еще часа два потратил на то, чтобы вернуть своего Лиса. Тот нехотя вернулся под исход ночи, когда у Скабиора уже не осталось сил на эмоции. Он потренировался управлять Патронусом и решил, что непременно Лис должен разбудить Гермиону, так будет эффектнее всего. Судя по реакции Гермионы, оно и было эффектно.
— Какое воспоминание? — не отставала Гермиона, желая получить максимум информации. Временами Скабиор ее очень раздражал тем, что пытался спрятать свои настоящие эмоции и чувства. Но она уже научилась вытаскивать их наружу. Почти.
— Наша первая Луна, — Скабиор приготовился откусить от бутерброда, но требовательный взгляд малышки заставил продолжить. — Ты не ушла. И… потом уснула. У меня в лапах.
Гермиона счастливо улыбнулась, хоть слова егеря оставили горьковатое послевкусие. Он до последнего ожидал, что она уйдет? Испугается Трансформации и сбежит в ночь? Плохо он ее знает, получается.
— Я бы никогда не ушла, — упрямо скривила губы она.
— Всё могло пойти не так, — тут же нахмурился Крейг. Видал всякое на своем веку. — С Трансформацией шутки плохи.
Гермиона примирительно кивнула. Во вторую Луну он тоже провел ей весьма жесткий инструктаж, но психовал Скабиор уже меньше, чем в первую. Ведь Акониту собственного изготовления он доверял сильнее. И был уверен в том, что она не выйдет за барьер. Скабиор потешался практически над всем в этом мире, кроме Трансформации. Говоря о ней, он был исключительно серьезен. Гермиона решила сменить тему на более приятную.
— Тебе подходит Лис, — девушка послала Крейгу теплый взгляд. Она прекрасно понимала, что Скабиор, наверняка, следуя волчьей солидарности, хотел себе в Патронусы волка. Или оборотня. Или волколака. Что-то крутое, ну, в его понимании. Но Лис явно выбивался из этого ряда. — Лисы хитрые и умные. И прекрасные охотники.
— Такие же прекрасные, как оборотни? — Скабиор усмехнулся, но понял, что Гермиона только хочет его поддержать. — Патронус весьма красноречиво показал мне, что надо принять любую его форму.
— Как?
— Исчез. И потом не появлялся долгое время, что бы я ни делал. Ладно, лис так лис. Они быстрые, ловкие, — егерь пожал плечами, — и вкусные.
Гермиона подавилась кофе, но решила не уточнять. Главное, что Скабиор принял форму Патронуса.
— Покажи, — открыто улыбнулась она. Хотелось воочию увидеть! Гермионе втайне нравилось наблюдать за тем, как колдует Крейг. Его движения палочкой были вроде бы небрежными, но тем не менее точными. Выразительными. Возможно, этому способствовала оборотническая грация.
Скабиор скривил губы, но однако ж поднялся из-за стола и достал палочку из кармана темных брюк. Встал посреди кухни в боевую стойку, выпрямив спину. Отбросил растрепанную косу за спину. Приготовился. Закрыл глаза. И вспомнил. Ее
