а хотя еще и довольно времени оставалось для переезду за Байкал, однако я не хотел отважиться насчет рока и, хотя поневоле, однако остался на здешнем берегу до завтра, в ожидании хорошей погоды. В зимовье было множество народу, который на промысел тюленей готовился. Сии промыслы все на Байкале отдаются на откуп, а откупщик принимает к себе добровольных работников, коим он дает потребную сбрую, и они ему за сходную цену отдают с тюленей кожу с салом. Самый лучший промысел в апреле. Тюлени, кои зимою расходятся по быстрым речкам или по теплым берегам и ключам, полыньи над собой имеющим, ныне все выходят на лед гулять и спать на солнце. Таковые места уже промышленникам должны быть знакомы, как, например, при устье реки Баргузиной и Турки, куда они походят с салазками, на коих растягивают белый парус, из-за которого подходят близко к тюленю, который думает, что это тычьмя стоящая льдина, и из ружья убивают.
Мы переехали, наконец, чрез Байкал скоро и благополучно. От устья реки Голоустной, докуда еще и от зимовья 2 версты и 300 сажен считается, по льду обыкновенно кладут 60 верст. В проезде мы по льду не видали никакой опасности, а только одна расселина, аршина на полтора, заставила нас объехать довольное расстояние. Море нынешнего года так гладко замерзло, что лед как зеркальное стекло был; только по берегам видны были стоячие льдины, или торосы; однако так равно замерзать не всякий год случается. Снег на сей пространной равнине не держится, и для того по льду, по крайней мере, сначала нельзя ездить, разве с хорошими окованными лошадьми и притом с вострыми шипами. После как след (сахма) пробьется, то можно по нужде и с неподкованными бегать. Обыкновенно на Байкале лед бывает с сентября, но в этом месяце он весьма редко замерзает, а в январе наибольше и держится даже до последних чисел апреля. Если весною подле берегов ездить станет опасно, то берут дорогу прямо чрез Байкал с Лиственнишного зимовья на Посольский монастырь, которое расстояние обыкновенно платится за 94 1/2 версты, а по мере еще и 70 верст не находится. Когда на море лед начнет расседаться, то в запас берут с собою доски, по которым и лошадей, и сани сколько можно проводят. В самонужнейших посылках люди отваживаются переходить Байкал, когда самая расселина на несколько сажен шириною, но тогда только идут пешком и тянут за собою маленькую лодку, в которой они от одной льдины до другой перегребают. Раннею весною сухопутною дорогою, которая летом вверх по Иркуту до Тункинского острогу, а оттоль до нагорных рек Жонмурины и Жиды в Селенгинск лежит, на лошадях не ездят, как разве по нужде, потому что при таянии снегов меж высоких гор проехать не неможно.
Из Посольского монастыря без всякой остановки отправился я далее. По пескам на великое расстояние снег здесь почти весь растаял, так что едва проехать было можно. Многие промоины и наводнения, или соры, вдоль по берегам из Байкала разлившиеся, еще нам в пути несколько пособляли. Во время проезду я приметил здесь по отмелым местам особливый род рыбьих заводей, коими подымающуюся к камышам рыбу весною ловят. Оные состоят из одного, прямо с берегу в воду на несколько аршин простирающегося, из прутья сделанного плетню, коего конец в воде окружен другим плетнем, концами к прямому плетню сходящимся, так что округом своим сделав две по сторонам прямого продолговатые каморки, у схождения меж собою делают по обе стороны прямого плетня угол острый. (...) Таким образом, рыба, пришед к плетню, пробирается по нем в глубину и, дошед до сих углов, входит в отверстие, надеясь пройти насквозь, однако и назад не может, потому что проход так, как у верши, внутрь сужен и опущен. Они называются котсы.
От монастырской деревни Степной еще был на несколько верст перегон по льду по одному заливу. Далее уже начинали боры, соснягом и березняком покрытые, по которым дорогою почти ничего снегу не находилось. В Твороговой слободе я принужден был остановиться, пока одну из моих телег поставят на взятые с собой колеса, потому что сани уже не годились и потому не могли далее уехать, как до Кабанского острогу, проехав Кальскую и Каргину деревни. Оный стоит на реке Кабанке, но, как и прочие, недалеко от левого берегу реки Селенги. Ночью проехав деревни Брескую, Трескову, Таракановку, Троицкий монастырь, Пьяновское зимовье, под вечер прибыли в Ильинский острог, или в большую заимку; в остроге деревянная крепость хотя совсем развалилась, однако церковь и обывательские домы многие хорошо выстроены. В сию ночь выпало опять столько много снегу, что можно было ехать на санях: и как кибитка на колесах много дорогою причинила остановки, то я здесь велел ее опять посадить на сани.
Отсель начинаются страшные горы и леса, по которым узким путем лежит дорога в том месте, где Селенга хребет пробивает; тут поставлена так называемая Половинная застава, при которой нынешний губернатор для переправы чрез реку приказал построить, наподобие лифляндских, паром. По ту сторону Селенги, в стороне меж Ильинским острогом и заставою, лежит Итаичинский острог и несколько маленьких деревушек; в Половинной заставе осматривают все с китайских границ провозимые товары, фуры и другие товарами нагруженные телеги, наблюдая, все ли должною заклеймены печатью, к чему приставлен унтер-офицер с небольшою командою.
Недалеко от заставы надобно спуститься на реку, беспрестанно меж высоких и каменистых гор текущую, по которой зимним путем ездят до самого Селенгинска. На левой стороне перед Удинском видно много деревень, с правой же впадает река Уда, при устье коей, на правом берегу, стоит пригородок Удинск. В нем имеются многие изрядные домы заживных купцов, также комендантский дом и красивая церковь. До сих пор проезд по Селенге за множеством стоячих льдин, кои быстрая река по берегам в замороз наворачивает, хотя был безопасен, однако затруднителен. Далее множество полыней было, кои после случившегося пополуночи жестокого северного ветра и метелицы путь по реке ночью делали опасным; и для того я отъехал еще сего дня только на 25 верст до первой от Удинска станицы, где ночевать остановился.
Сия предосторожность была очень к месту: ибо следующего дня в дальнейшей езде узнали, что дорога весьма была опасна, и, хотя извозчики все средства к безопаснейшему проезду употребляли, то подле самых берегов, то с одной стороны на другую переезжая, однако и тут во многих местах лошади проламывались, а, наконец, и мои сани, по счастию, что еще на мелком
