— Ах ты! Такой тайник пропал, — вздохнул визирь.
— Не пропал, Агатияр. Клянусь, что никому не скажу, что там.
— Хотелось бы верить…
Маг заметался по постели, комкая в судорожно сжатах руках шелковые простыни. Ему было больно, но он старался перетерпеть острый приступ. Через некоторое время он стал дышать глубже, облизал пересохшие губы.
— Позвать лекаря? — наклонился к нему Зу‑Л‑Карнайн.
— Нет, мой добрый император. Я сам справлюсь. Слушай… Я достал талисман из тайника и решил поставить над ним несколько опытов. Я подумал, что смогу проследить, где скрывается наш враг, и указать тебе это место. Я думал, что в Сонандане будут знать, что делать с этими сведениями.
— И что же случилось? — спросил Агатияр.
— Едва я положил талисман на треножник перед зеркалом и стал произносить первые слова заклинания, как из глубины отражения появилась чудовищная, кошмарная тень. Я никогда не слышал ни о чем подобном. Тварь разбила стекло, ворвалась в наш мир и напала на меня…
Маг замолчал, поднес руку к забинтованной голове.
— Никак не могу привыкнуть к мысли о том, что больше никогда и ничего не увижу. Я сам виноват, сам и расплатился, но больнее всего то, что это только начало жутких событий. Скажи, аита, он ведь пытался искушать тебя?
— Было дело, — ответил император.
— Он вернулся к своему повелителю. Насколько же тот силен, что может присылать своих слуг в наш мир, хоть и на короткое время. Я бы неминуемо погиб, но тварь не собиралась ничего со мной делать, она только схватила украшение и исчезла…
Гар Шарга бессильно откинулся на подушки, голова его завалилась набок.
— Что с ним? — встревожился император.
Агатияр потрогал руку мага, пощупал пульс:
— Ослабел очень, впал в забытье.
Он дернул шелковый шнур и шепотом приказал вошедшему слуге позвать лекаря.
— Казнить его мало, Зу, за такое любопытство, но он и так наказан достаточно. Я у тебя страшный человек…
— Почему, Агатияр?
— Я, видишь ли, радуюсь, что это жуткое украшение не причинило вреда тебе. Как подумаю, что собирался отдать его тебе, чтобы ты сам отвез эту мерзость нашей девочке… Какое счастье, что я этого не допустил. Хоть и жаль мне Гар Шаргу.
Спустя несколько часов в комнате императора царит совсем другая атмосфера.
— Кому можно теперь довериться? Как узнать, что этот человек не служит врагу? Кого послать в Сонандан?
— Агатияр! Остановись! Иначе мы запросто спятим…
— Надо же было так ошибиться, — бормочет Агатияр, дергая себя за бороду.
* * *
Сангасои даже не заметили отсутствия своей госпожи. Только слегка удивились тому, что только что видели ее сидящей верхом на Вороне, и Барнаба трясся рядом в седле, а вот они уже стоят рядом со своими конями — грязные, запыленные и смертельно уставшие. И никто не видел, как они спрыгнули…
— Какие будут приказания? — спросил командир отряда.
— Едем домой, в храм.
Воины, ни слова не говоря, поворачивают коней и двигаются в обратном направлении.
— И все‑таки странно, — шепчет один из них своему приятелю, — стоило ли ехать к самому хребту Онодонги, чтобы тут же повернуть назад, едва мы его достигли?
— Это же Интагейя Сангасойя, — отвечает тот. — Она знает, что делает.
* * *
Татхагатху и верховного жреца Интагейя Сангасойя нашла такими растерянными и взъерошенными, что сразу поняла: случилось нечто непредвиденное, хотя и не опасное.
— Что у нас новенького? — спросила она сразу после приветствия.
— Гость, — ответил жрец.
— А кто к нам пожаловал на этот раз?
Нингишзида замялся, потупился:
— Не знаю, как правильно определить и выразить… У нас уже третий день гостит такая особа, что в Салмакиде распространяются слухи… по‑моему, скоро начнется паника.
Каэ внимательно посмотрела на своего жреца:
— Если я не ошибаюсь, паника уже началась. Так кого к нам принесло?
— Наш гость — весьма высокопоставленная и высокочтимая особа…
— Жнец, — буркнул Тхагаледжа. — Великая Кахатанна, я глубоко уважаю Повелителя Ада Хорэ, но народ Сонандана не понимает, почему он живет тут, и предполагает всякие глупости. Поговаривают о море, эпидемиях, повальном голоде, засухе и катастрофах.
— А чего‑нибудь одного моему народу не хватит, чтобы утешиться? Или нужно всего сразу — и вдосталь. Что случилось с сангасоями? Или это не они воевали с Новыми богами на Шангайской равнине?
— Не знаю, что случилось, — сказал татхагатха. — Но что‑то определенно произошло. Все сами на себя не похожи. А с тех пор как стало известно, что Декла переметнулся на сторону Врага, дела и вовсе пошли наперекосяк.
— Да сколько же мы отсутствовали? — ахнула Каэ и гневно обернулась к Барнабе.
Тот стал красным, как маков цвет, и пробормотал, потупясь:
— Ну, ошибся, с кем не бывает. Я отряд с собой прихватил в наш поток времени, а ориентировался с самого начала только на него. Думал, у них такое же время, как в Сонандане.
— Ничего не понял, — сказал жрец.
— Все очень просто, — пояснила Каэ. — Мы обещали отсутствовать несколько часов, а провели в горах реальное время.
— Именно так, — радостно закивал Барнаба.
— Чему ты радуешься? — рявкнула Каэ. — Я тебя сейчас развоплощу, и оттачивай свою рассеянность на ком‑нибудь другом.
— Я могу быть и беспощадным, — поднял голову толстяк. — Я могу тебя не пощадить. Тебе, как женщине, об этом следует подумать.
— Да ты перепутаешь беспощадность с безденежьем или безрыбьем! Нашел чем пугать!
— Тише, тише, — произнес у них за спинами глубокий, вездесущий голос. — Не нужно спорить. Главное, что вы вернулись. Мы уже начинали волноваться.
Она радостно обернулась:
— Тиермес!!!
Спустя час они уже обедали в резиденции верховного жреца, чтобы не распространять лишние слухи. По городу были разосланы герольды с сообщением, что Мать Истины и Суть Сути Великая Кахатанна благополучно возвратилась в свой храм. Люди понемногу успокаивались.
— Узнала что‑нибудь ценное? — спросил Тиермес.
Он сидел по правую руку от Каэ и играл с огромным сочным и спелым яблоком: прикасался к нему тонким пальцем, заставляя то появляться, то исчезать.
— Больше, чем в состоянии уяснить себе… Слушай! Научи меня хоть такой штуке — почему мне не даются заклинания?
— Потому что Истина и волшебство — это несовместимые вещи. Ты же все равно будешь видеть, что на самом деле находится перед тобой. Как же ты сможешь заколдовать предмет? То, что я сейчас делаю, — это иллюзия. А ты враг всяких иллюзий. Твоя сила в этом, — зачем тебе магия, не понимаю. Мы вынуждены творить миражи, прибегать к обману, чтобы оставаться у власти, а тебе нужно всего лишь быть самой собой… Хотя «всего лишь» я употребил чисто фигурально, условно. Я знаю, чего это стоит. И все равно магия тебе не нужна.
— Если разрешит Великая Кахатанна, — начал было Нингишзида.
— Я же просила…
— Каэ, дорогая, не томите душу! Что вам сказали Тойоны?
— Начнем с самого начала: для меня должно быть какое‑то известие от Зу‑Л‑Карнайна.
Правитель, жрец и Тиермес переглянулись.
— Есть, — наконец сказал Тхагаледжа. — Это важно именно сейчас?
— Все зависит от того, ознакомились ли вы с посланием.
— Конечно. Сначала мы ждали вас через несколько часов, и, когда прибыл гонец, мы задержали его до вашего возвращения. Но ни отряда, ни вас не было, нам пришлось выслушать юношу — он уже с ног падал от усталости.
— Так что вы знаете о талисмане Джаганнатхи?
— К сожалению… — сказал Нингишзида.
— Тогда добавьте к этому знанию следующее: чтобы определять, где находится талисман Джаганнатхи и кто им владеет, был создан перстень, который, не мудрствуя лукаво, тоже назвали перстнем Джаганнатхи. Похоже, у предков было не все в порядке с фантазией, потому что враг этим перстнем никогда не владел и Джаганнатха к нему и близко не подходил. Мечтой врага было найти и уничтожить эту весьма полезную вещицу. Посему после окончания войны ее разделили на две составные части — оправу и камень. Оправа хранится где‑то в центре Варда, у эльфов, — и отыскать ее еще представляется возможным. А вот вторую часть отправили не куда‑нибудь, а на Иману. Отдали рыцарям‑храмовникам. И поскольку произошло это событие много тысяч лет тому назад, то и узнать, где это место теперь, невозможно. Но нужно, как утверждают почтенные Тойоны.
— Не так уж и невозможно, — неожиданно оживился Тиермес. — По‑моему, у меня есть кое‑какие сведения об этом предмете.
— Откуда? — удивилась Каэ.
— Моя коллекция давным‑давно пополнилась весьма занятным и ценным предметом. Это книга, но кто ее написал, зачем и в какие времена, понять не могу, а если быть предельно откровенным, то никогда особо и не интересовался, — меня занимал сам стиль этого произведения, да еще его обложка — выделанная человечья кожа с тиснением, по краям драгоценные камни… О, простите, — перебил сам себя Жнец, увидев выражение лиц своих собеседников. — Я не подумал, что не всем это может показаться таким же интересным. Тогда перейдем к сути вопроса: в этой книге подробно, я бы даже сказал — нудно, описывается местонахождение храма, в котором прячут ото всех камень перстня. Кстати, там упоминается вскользь, что у камня есть несколько близнецов, поэтому его нужно не только отыскать, но еще и узнать среди ему подобных. На этот счет разработана некая специальная техника. Почему‑то о ней в книге ни слова. Но карта существует, описания тоже имеются в избытке, так что есть надежда выйти на след этого предмета. Ну хоть какие‑то ориентиры должны были сохраниться без особых изменений?!
