Мы вышли. Облачность, видневшаяся с утра на юго-западе, развила стремительное наступление и вскоре неожиданно заволокла все небо. Стало темно. Темно-серые рваные облака быстро летели над нашими головами, пропал контраст, и я впервые за последние дни шел исключительно по компасу.
Но такая погода не имела прав на долгое существование здесь, на плато, в царстве солнца и голубого неба. К полудню на том же юго-западе появился голубой глаз, раскрывавшийся очень быстро, и вскоре выглянуло солнце, а еще через час грязная пелена облаков скатилась к северо-востоку, и вновь над готовой безоблачное небо. Ветер стих, и стало даже жарко. Совсем тонкая корочка слегка подтаявшего снега на поверхности обусловливала своеобразный парниковый эффект на глубине нескольких сантиметров. В результате на значительных площадях под коркой наста образуются тонкие прослойки воздуха, и порой достаточно малейшего сотрясения поверхности такого участка, чтобы она просела. Это происходит всегда неожиданно и поначалу даже пугает: кажется, что под тобой рушится снежный мост и ты падаешь в трещину. Сначала возникает неясный шум, который, быстро нарастая, проносится под лыжами и затихает вдали, а затем почти одновременно с этим поверхность снега с шумом проваливается под тобой, и вновь вокруг тишина и солнце. Некоторые собаки чрезвычайно этого боятся и никак не могут привыкнуть. Случалось, что паниковали сразу несколько собак, и вся упряжка останавливалась и порой даже пыталась повернуть обратно. Прошли все те же двадцать пять миль. Темп радовал. Сегодня впервые с момента выхода с Полюса установили связь с Востоком, и я наконец передал поздравительную телеграмму маме. Ура! Саня Шереметьев был рад не меньше меня, что мы наконец-то нашли друг друга в этом пустынном эфире, и спросил, какие будут заказы у участников экспедиции в смысле провианта. Я обещал все разузнать и сообщить ему. При такой скорости движения мы могли прийти на Восток между 17 и 19 января. Саня сообщил, что они ждут нас с нетерпением и даже подготовили для нас специальную концертную программу. Настроение было самым приподнятым. Получили наши координаты. Меня несколько обескураживало постоянство долготы — я никак не мог свернуть со злополучного 104-го меридиана. В Пунта-Аренасе это вызывало смешанное с восторгом удивление: «Как вам удается так точно идти на север? Это непостижимо». Пришлось оправдываться: «Честное слово, не хотел. Мечтаю свернуть немного к востоку и выйти на меридиан 107 градусов, но что-то не получается». Вернулся с радиосвязи в палатку и порадовал Кейзо тем, что на Востоке его будут ждать любимая еда и песни. А пока предложил отметить день рождения мамы. Чудеса! У матери Кейзо день рождения тоже 23 — правда, ноября, но выпить все равно надо! У меня были две маленькие сувенирные стограммовые бутылочки водки, подаренные мне на Южном полюсе во время тайной вечери. Мы торжественно отметили дни рождения наших мам. На ужин спагетти, специально привезенные Кейзо из Японии. Согласно традиции, их полагается есть на день рождения, и чем длиннее будут эти макароны, тем длиннее будет жизнь у именинника. Наши макароны сегодня необычайно длинные. Лагерь в координатах: 86,96° ю. ш., 104,7° в. д.
24 декабря, воскресенье, сто пятьдесят второй день.
Весь день меня не покидало чувство, что какой-нибудь неизвестный нам негодяй все-таки успел подложить топор под «нактоуз» моего компаса. Непрекращающиеся заструги, периодически срывающийся резкий ветер, твердая поверхность, практически отсутствующая одышка и, наконец, подозрительное постоянство меридиана — все это не могло не натолкнуть меня на мысль, что перед нами совсем не «Зона относительной недоступности», а нечто совершенно другое: не такое далекое, не такое высокое, а главное, уводящее нас совершенно в другую сторону от Востока. Вот и сегодня вечером, едва мы закончили двадцатипятимильный переход, сорвался сильный ветер от юго-запада с поземкой, а небо закрыла облачность. Но вся эта круговерть продолжалась недолго, часа два, и вновь выглянуло солнце, немного развеяв мои сомнения. Окончательный вывод можно было сделать только тогда, когда к нам прилетит самолет, если, конечно, отыщет нас по этим координатам. Радиосвязи вновь не было. Послали по спутниковому каналу информацию, что будем ждать самолет вечером 26 декабря или утром 27 декабря. По нашим расчетам, мы должны были быть в это время в районе 86-й параллели. Поскольку, вопреки всем прогнозам и ожиданиям, мы двигались довольно быстро, то отпала необходимость в трех подбазах на пути к Востоку. Мы рассчитываем иметь только две: одну на 86-й параллели послезавтра, а вторую — на 82-й. Вечером в нашей палатке Кейзо жег сандаловое дерево, отчего запах в палатке напомнил мне Сингапур и Маврикий. Запахи, царящие на тамошних, исхоженных мной вдоль и поперек базарах, запоминаются на всю жизнь. Кейзо нещадно чихал. Лагерь в координатах: 86,6° ю. ш., 104,9° в. д. Все-таки пополз немного к востоку! Дай-то Бог!
25 декабря, понедельник, сто пятьдесят третий день.
Рождество Христово!Ну и что такого?Не гневили Бога,Нам пока везет!И под небом ясным,Как примета к счастью,Сказочной подковойСнежный горизонт…
Праздничное утро провели с Кейзо в обществе Марии Такеучи и ее песен на вечные темы любви. С утра яркое солнце, типично рождественская погода. У Монти, наверное, конъюнктивит. Каждое утро мне приходилось промывать ему глаза, полные гноя. Монти очень спокойно переносил эту операцию и милостиво позволял мне протереть глаза мягкой влажной салфеткой. У Кейзо нашелся какой-то эликсир ярко-розового цвета, предназначенный как раз для борьбы с этой болезнью. Лечили вдвоем, я открыл больному глаза, а Кейзо закапал эликсир из пипетки — кажется, он немного помогал. С утра неожиданно и неприятно задул встречный северо-восточный ветер, несильный, но достаточно чувствительный. Только через три часа, как будто вспомнив о том, как он должен себя вести, ветер повернул и зашел с правильного юго-западного направления. Однако вскоре, как бы компенсируя эту мимолетную уступку, Антарктида подкинула нам под лыжи совершенно неправдоподобные заструги. Они были так велики, что мне приходилось буквально искать дорогу. В результате нарты Джефа перевернулись и придавили профессора, который не сумел отцепиться от стойки и отскочить на безопасное расстояние. К счастью, нарты были легкими и профессор отделался легким испугом. Подъехавшие Этьенн и Кейзо помогли Дахо выбраться из-под нарт, и движение возобновилось с невиданной до того скоростью. Не знаю, то ли собаки почувствовали Рождество, то ли им просто нравилось бежать по застругам — во всяком случае скорость возросла чуть ли не в два раза, и мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы сохранить лидирующую позицию. Примечательно, что не только упряжка Джефа, но и упряжка Кейзо держала высокий темп, предложенный Тьюли. Только Уилл здорово отстал, и нам пришлось ждать его минут двадцать пять. Уилл подъехал, и мы увидели, что Джуниор сидит на нартах. Опять отказали задние лапы. Последние несколько дней у него все было нормально, и мы надеялись, что он поправился, но, увы. Наверное, придется отправить его ближайшим самолетом.
