Старик в это время, покряхтывая и придерживая рукой старомодную шляпу, смахнул с нагретой лавки невидимый песок и, повернувшись, медленно сел, зажмурившись от закатывающегося в ласковое море солнца, игриво бросившегося на пожилого человека.
— Ничего глупого! Хороший вопрос! Совесть, а точнее то, что ей называют, появилась тогда же, когда придумали первые догматы… Именно догматы! Этакие требующие непрекословного следования правила! Жизненные аксиомы! И не важно, какие они, главное то, что шаг влево, шаг вправо порождает внутренний вопрос: «А можно ли так делать?», — и чем больше правил, тем больше сомнений, а это рождение диалога внутри, то есть обязательное присутствие собеседника. Поэтому совесть бывает разная, и необязательно хорошая, да и не существует понятия хорошего в случае с совестью. Она внутренний ограничитель, и например, на некоторых островах Тихого океана мучает туземцев не сумевших добыть голову врага. Все зависит от правил, написанных внутри тебя тобой же самим, а заменить их — довольно трудоемкий процесс, требующий времени, терпения и внутреннего перегорания, рождающего нового тебя, — старик закинул руки за голову со смешливым взглядом, чуть не зацепив едва уклонившегося, заслушавшегося Дмитрия. — При сильном желании ты можешь переписать себя полностью, именно переписать, начав мучиться из-за неубитого, когда была возможность котенка. Или из-за не изнасилованного ребенка и оставленного в живых, оскорбившего тебя человека, да из-за чего угодно, тут главное внутренние изменения и твоя совесть станет другой! Поэтому совесть не означает Добро с большой буквы, она означает добро, видимое тобой! Благие дела в твоем понимании, да и вообще сам жизненный путь! — он уставился в лицо опешившего Димы, познающего все новые и новые откровения. — Например, фанатики считают, что убивают и воюют за правое дело, даже если это не так, но им-то не объяснить! Они уверены в правильности творимых деяний и мучаются, когда не смогли уничтожить еще толику сопротивляющегося мирного населения! У них иная совесть!
— Вот оно что! — пробормотал мальчишка, потерев виски и вдохнув полную грудь свежего, морского воздуха. — То есть ты — это Добро в том виде, что меня устраивает… Мои нормы и морали, пусть даже не такие, как у остальных, но похожие… Значит совесть является одновременно и ангелом, и бесом, между которыми находится каждое разумное создание… Совесть — личный судья, требующий покаяния за слабость, приведшую к не устраивающим тебя последствиям. Значит… — парень задумался. — Совести две, и каждый имеет право выбора! Все сами рисуют собственных ангелов с демонами, дают им сил, когда подчиняются и мирно спят, выполнив правильное в личном понимании действие! Так ведь? — он возбужденно уставился на старика, а тот кивнул.
— Ты прав, как никогда! — дедуля положил морщинистые руки на коленки. — Можно выбирать из двух голосов в голове и тот, коему покоришься, станет наставником и поведет по жизни. Он поселится в тебе неустанным шепотом и личным ангелом, а вот с рогами он будет или без… — покрытая морщинами совесть на секунду замолчала. — Необходимо выбрать тебе! Кому-то и рога становятся лучшим нимбом, а кто-то не мыслит начала дня без молитвы… — старик откинулся на спинку лавки, подставляя умиротворенное лицо солнечным лучам. — Однако раз уж пошла речь о том, что совесть является нечтом определенным, то возникает вопрос, а какова она истинная? Как понять, что ты не идешь на поводу у своего неконтролируемого зверя, творя «добрые» дела? — он остро взглянул на Дмитрия, а тот пожал плечами, показывая, что в данной проблеме ни «бе», ни «ме».
— Судя по всему, раз ты моя Совесть, и знаешь ответ, то и я должен его знать, однако… — парень поджал губы и, набрав полный рот слюней, шумно сплюнул. — Не знаю, но как вариант… Прислушаться к себе и как-то понять? — он обратил взор на старика в светлом костюме, задумчиво всматривающегося в место падения плевка.
— Да, мой взрослый поросенок! — кивнула Совесть и, встав с лавки, втерла слюни в песок чистым бежевым ботинком. — Именно так! Прислушаться к себе, а точнее почти неслышному внутреннему голосу, беспрестанно твердящему, что что-то не так! Когда ты живешь вроде полноценной жизнью, но чего-то в ней не хватает! Когда внезапно возникает желание заняться спортом, а ты запиваешь его пивом, говоря, что мало времени! Когда ты, в конце-то концов, хочешь писать и рисовать, но отмахиваешься от этих мыслей, работая бухгалтером и мертвые цифры для тебя важнее, ибо за них платят, ну и плюс ложная уверенность, что не умеешь этого делать! — старик отчаянно жестикулировал руками, так и не сев на лавку, а парень, щурясь от солнца, следил, дабы бодрый дедуля не зарядил ему в нос. — Даже, если ты начнешь отжиматься по утрам, это начнет очищать тело, а оно само подскажет путь дальше! С каждым шагом будет легче! Мир двинется тебе навстречу! — Совесть уставилась на Дмитрия, а тот почесал правую половину носа и моргнул.
— Где-то я слышал подобные высказывания… Возможно сам их говорил… — он задумчиво уставился на стоящего напротив дедушку. — Скорее всего так и было, раз помнишь ты, но не помню я, ведь ты можешь рассказывать только о том, что у меня внутри и отталкиваться от правил, из которых состоишь… — мальчишка закинул ногу на ногу и между делом подумал, что пора менять затасканные джинсы, а Совесть ответила положительным кивком. — Ладно! — он встал и покрутил в разные стороны шеей, не глядя на старика. — Допустим, ты и есть мой внутренний голос Бога! По крайней мере, мне так кажется, уж слишком ты хорошо рассказываешь умные и правильные вещи, учащие борьбе с самим собой! — старик согласно и очень светло улыбнулся, однако Дима продолжил. — Но! — юноша поднял палец вверх, а затем резко повернул в сторону Совести. — Где моя вторая совесть? Где противник божественного гласа, должный присутствовать в созданном лично мною мире? Он по любому должен где-то быть! — парень сделал шаг назад и ловко приземлился на теплую лавку, солнце же стояло на том же уровне и не собиралось опускаться. — Честно говоря… — начал предложение не в тему мальчишка, отвлекшись на коснувшееся воды светило. — Этот мир действительно создан мною, ибо именно таким я люблю закат, но разговор о другом! — Дмитрий перевел серьезный взгляд на как-то погрустневшего старика. — Где она? Или он! Мой бес! Почему не спорит вместе с нами? Ведь наш диалог так и должен выглядеть! Я между ангелом и бесом, а получается, что на поле не хватает третьего игрока! — Совесть молчала, будто посерев лицом, а мальчишка, поняв, что дело тут нечисто, резко вскочил обратно на ноги и вперился в лицо приятного старика жестким взглядом серо-голубых глаз. — Отвечай! Где второй! Быстро! — он протянул руку к Совести, забыв, что не может ее схватить, но в этот раз, как ни странно зацепился за платок и выхватил его из нагрудного кармана пиджака, но затем белоснежная тряпица без каких-либо пятен пота провалилась сквозь пальцы. — Как это я так?! — поразился юноша, а старик вовсе отшатнулся в испуге в сторону, но вторая попытка мальчишки ни к чему не привела. — Блин! — Дима махал рукой в сторону дедули, но ее уводило в сторону. — Да, как же так! Прям фильм «Призрак», когда главный герой злился и мог двигать предметы! — говорил он себе под нос, а к дедуле хоть и возвращался прежний цвет лица, но серости еще хватало. — Не получается! Тьфу! — он сплюнул под ноги, Совесть же промолчала, видимо решив не доводить до греха, а вот насчет третьего игрока заговорила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
