речи не шло) быстро сменилось другой мыслью: если первый ребенок не двигался, возможно, он запутался в пуповине, или мертв, или каким-то образом переплелся со своим близнецом.
Я продолжила ощупывать живот, пытаясь мысленно нарисовать происходящее внутри, и помогала толкать, когда примерно представляла, на что давлю. Но даже самая лучшая акушерка не может знать всего. Единственное, в чем я была уверена, — плацента еще не отделилась. Одна или две? Если одна и она разорвется при рождении первого, произойдет отслойка, которая убьет мать. Учитывая положение головки ребенка, за ним легко могли скопиться галлоны крови. Я посмотрела на лицо Сюзанны. Нет, при кровотечении она побледнела бы и теряла сознание. Напротив, женщина покраснела от натуги и явно продолжала бороться.
Однако время уходило. Две пуповины — и каждая могла обвиться вокруг шеи или застрять между плодом и тазовыми костями во время схватки, лишив одного из детей доступа кислорода… по меньшей мере…
Я мысленно пробежалась по списку потенциальных проблем. Одни я отбросила, исходя из собственных наблюдений и ощущений. Другие (например, пугающую возможность того, что это сиамские близнецы) отмела в силу мизерной вероятности, а некоторые — на том основании, что ничего не могла предпринять, даже знай я, в чем дело. Тем не менее оставалось еще несколько, и о них не стоило забывать.
К тому же ребенок не двигался. Он был жив (я почувствовала пульс, когда кончиками пальцев на краткий миг коснулась головки) и правильно расположен, лицом вниз (я ощущала бипариетальные швы на черепе). Но он не шевелился!
От долгого стояния на грязном полу у меня болели бедра и колени, плечи ныли, но я отметила это как нечто отстраненное, не относящееся к делу. Я держала одну руку у нее во влагалище, вторую на животе и прощупывала мышечную стенку, пытаясь найти хоть какой-то порядок в путанице крошечных конечностей. Кожа Сюзанны была горячей и скользкой от пота — хорошо, влага помогала лучше чувствовать движения. Схватка началась с такой силой, что мне зажало пальцы между черепом и тазовой костью. Сюзанна закричала, а я прикусила губу, чтобы не сделать того же.
Учитывая силу потуг и то, что женщина рожала трижды, ребенок должен был вылететь как по маслу. Увы, этого не случилось, и теперь я точно знала, в чем проблема.
— Близнецы переплелись, — произнесла я как можно спокойнее.
Надавив на живот, я ощутила движение — по крайней мере один из них еще жив. Пот тек рекой, во рту у меня пересохло. Кто-то поставил рядом стакан воды — не знаю когда. Я взяла его и выпила, чтобы промочить горло и сказать то, что собиралась.
— Сюзанна. — Я наклонилась вперед и заглянула ей в глаза. — Младенцы не выходят. Я не могу их достать. Если мы продолжим, они умрут — и, возможно, ты тоже.
Запросто. Я сделала глубокий вдох; ее ладонь легла на твердый живот поверх моей.
— Подождите, — прошептала она и сжала мне руку, пока мы пережидали следующую схватку. Когда боль прошла, Сюзанна тяжело дышала ртом, однако руку отпустила. — Что… еще? — спросила она между вздохами.
— Я могу разрезать тебя и вытащить детей, — сказала я. — Будет ужасно больно, но…
— Куда уж хуже, — выдавила она и расхохоталась, хрипло, как ворон. Я наклонила голову и на мгновение прижалась лбом к ее животу, усмиряя чувства и настраиваясь. — Значит, я умру? — буднично спросила она.
— Вероятно, — ответила я в тон ей и, выпрямившись, обтерла лицо рукавом и убрала с глаз растрепавшиеся волосы. — Но у детей есть шанс. Я сделаю все возможное.
Сюзанна кивнула и сильно сжала мне плечо, когда началась следующая схватка.
— Спасите их, — попросила она, как только боль отступила, и наклонила голову, дыша, будто загнанная лошадь.
Необходимость действовать быстро подстегнула меня; я встала и впервые осмотрелась в хижине. Она была крошечной и скудно обставленной, с одной кроватью и свернутым у изножья тюфяком. Стол, скамейки и котел на огне — слава богу, от воды исходил пар. К моему полнейшему удивлению, Джейми спокойно разворачивал на столе сверток с хирургическими ножами.
— Откуда ты взялся? — спросила я и, оглядев хижину, добавила: — И где мистер Клаудтри?
— Валяется кверху брюхом. То есть пьяный. — Он кивнул на приотворенную дверь. Сквозь щель я мельком увидела маленькое побелевшее лицо Агнес с огромными от страха глазами. — Пригляди за братишками, девочка, — спокойно произнес Джейми. — Все будет хорошо.
Изобразив Агнес подобие улыбки (как я надеялась), я подошла к столу и торопливо начала вытаскивать инструменты из сумки.
— Ты слышал, что я сказала миссис Клаудтри? — тихо спросила я, кивнув на натужно пыхтящую фигуру.
— Да, — ответил Джейми так же тихо, — и малышка тоже. — Он взглянул на дверь; Агнес все еще стояла там. Увидев, что я смотрю, девушка подошла.
— Мальчики спят с папой в сарае, — торопливо проговорила она. — Я могу помочь. Пожалуйста, позвольте мне помочь!
— Агнес? — слабым голосом окликнула Сюзанна, приподняв голову.
Не успела я что-либо сказать, Агнес подбежала к матери и обняла за плечи. Слезы текли по ее лицу.
— Все будет хорошо, ма, так говорит мистер Фрэзер.
Сюзанна подняла руку, словно та весила тонну, медленно отвела запястьем промокшие волосы и воззрилась на Джейми.
— Вы так говорите, мистер… Фрэзер?
— Да, — подтвердил он.
Побагровев, Сюзанна закусила губу и наклонилась, тяжело дыша через нос. Когда боль отступила, женщина вновь с трудом подняла голову, словно огромный чугунный котел.
— Ваша жена говорит… я умру.
— Да, но я верю в нее больше, чем она в себя. Хотя, конечно, вам решать, кому верить. — Готовый действовать, он взглянул на меня. — С чего начнем, саксоночка?
— Нужно ее положить. — Я уже подготовилась и разложила на скамейке все необходимое. — Можешь довести миссис Клаудтри до кровати? Быстрей.
При этих словах пыхтевшая Сюзанна распахнула глаза и выпрямилась, вцепившись в живот.
— Только не на кровать! Я не позволю испортить чистую перину! А-а-арргх! — Она вновь свернулась, как креветка.
Судя по тяжелому дыханию Агнес, девочка вот-вот могла упасть в обморок, но сейчас было не до нее.
— Тогда на пол, — распорядилась я. — Живей. Агнес, отойди!
Вдвоем с Джейми мы подняли Сюзанну, повернули и уложили со всей возможной осторожностью. Однако, будучи невероятно тяжелой, неуклюжей и скользкой от пота, она рухнула на затоптанный грязный пол с глухим ударом, издав дикий крик. Джейми произнес какое-то ругательство на гэльском.
— Проклятье, — пробормотала я себе под нос и, потянувшись за бутылкой с разбавленным алкоголем, задрала мокрый подол ее сорочки и плеснула на огромный, по-рыбьи белый живот с пурпурно-красными прожилками растяжек.
— Ладно. — Я схватила
