Последняя реплика была пропущена молодой травницей мимо ушей.
— И тебе не интересно, почему?!
Иванов призадумался. Его спокойствие было только внешним. Внутри у парня всё клокотало от гнева. Вот так вот, запросто, по ходу дела его списали за ненадобностью. Как старые носки! И дело вовсе не в отношениях — в конце концов, сердцу не прикажешь, кого любить сегодня, а кого завтра. Дело в банальном мужском самолюбии. Могла бы... обставить это дело поэлегантней, что ли... А не в машине, буднично, словно два кило картошки просит купить. Интересно, на кого променяла?..
Однако гордость взяла верх.
— Нет. Не интересно. Как я понимаю, решение уже принято. Поводов для ссоры я тебе не давал, ревностью не изводил. Значит, твой выбор связан с твоим желанием, над которым я не властен. Какой смысл сейчас забрасывать друг дружку нелепыми обвинениями и обидами?
Элла не ответила. Она сидела, закусив губу и вглядывалась в дорогу, словно бы целиком поглощённая управлением автомобиля.
Инспектор в очередной раз посмотрел на банку, заглянул в приложение.
— Едем прямо, — сверив направление острия иглы со стрелкой на экране, сообщил он. — На северо-запад. Далеко твоя бабулька забралась. Через весь город тащиться придётся.
— Угу... Холодный ты... умеешь... Ну да ладно! — ведьмочка тряхнула головой, словно сбрасывая с себя оцепенение. — Ты прав. Мы — цивилизованные люди и можем расстаться вполне культурно. Я хочу, чтобы ты всем говорил, что разбежались мы именно по твоей инициативе. Можешь меня обвинять в чём хочешь — я со всем соглашусь и подтвержу.
Иванов удивился. Зачем это ей? Традиционно он, как представитель сильного пола, должен выступить в роли неблагодарного «козла» и той самой «скотины» — у женщин так издревле положено — всегда и во всём обвинять мужиков, а самим оставаться почти святыми. Но, подумав так, снова оставил свои мысли при себе, не желая расспросами нагнетать обстановку.
— Хорошо, — покладисто согласился парень. — Как скажешь. Спросят — скажу, что ты борщ плохо готовишь.
И тут Элла не сдержалась. Из глаз девушки ручьём потекли слёзы, а голова затряслась в беззвучных рыданиях. Ей очень не хотелось, чтобы парень видел её слабость и уязвимость, однако поделать она с собой ничего не могла. Подкативший к горлу комок был сильнее желаний ...
— Ты можешь быть серьёзным?! — только через пару минут, через силу, получилось выдавить у неё. — А не издеваться?!
— Припаркуйся, — не повышая голоса, посоветовал Серёга. — Я выйду, ты успокоишься. Иначе в ДТП влетим. Ты же дороги не видишь.
Ведьма осеклась, мелко заморгала, сбросила скорость. Сзади посигналили.
— Хорошо. Сейчас припаркуюсь.
Перестроившись, автомобиль нырнул в свободный «карман» на обочине и остановился. Инспектор аккуратно поставил банку с иглой на приборную панель, отстегнул ремень безопасности и, не говоря ни слова, вышел на улицу, мгновенно почти по щиколотку погрузившись ботинками в жидко-серую кашицу из снега и грязи.
Отстранённо подумалось: «Опять зима внезапно пришла. Сразу за осенью, когда совсем не ждали». Эта древняя шутка про городских коммунальщиков сегодня была актуальна как никогда. Постоянно прыгающая из плюса в минус и наоборот температура воздуха, вместе с регулярно срывающимся с небес мокрым снегом, породила ту самую неухоженность, слякоть, знакомую всем жителям городов в начале каждой зимы.
Выбросить из головы все эти полуфилософские мудрствования помогли влажный воздух улицы, ударивший в нос вонью выхлопных газов, и гул сотен моторов, добротно, хоть и не полностью, глушивших звуки остального мира.
Девушка зачем-то вышла следом.
— Я ухожу, — решил проститься, раз уж так сложилось, Иванов. — Чего тянуть? Баночка на панели — не забудь. Будешь трогаться — лучше на сиденье переставь, иначе устанешь потом её по всему салону ловить. Удачи!
Инспектор, закончив свою короткую речь, развернулся спиной к девушке, выбрался на тротуар и начал шарить по карманам куртки, пытаясь отыскать невесть куда запропастившиеся сигареты. В сторону ведьмы он более не смотрел. Расставание — значит расставание. В конце концов, они друг другу в любви до гробовой доски не клялись, и никто никому ничего не должен — именно так повторял про себя Иванов, при этом прекрасно понимая, что занимается грубым самообманом. Нравилась ему эта девчонка, очень нравилась. Просто он сам себе в этом боялся признаваться.
Со стороны дороги донеслось:
— Серёжа!
«Ну что тебе ещё?» — промелькнула досадливая мысль. Парень обернулся, и сразу встретился глазами с Эллой.
— Что? — не стал играть в гляделки он. — Тебе от меня ещё что-то нужно? Или для удовольствия хочешь поскандалить?
— Нет... нам... надо поговорить...
— Я это уже слышал. Мы поговорили. По второму кругу мусолить наше расставание у меня нет никакого желания.
Сигареты, наконец, нашлись и Иванов, закурил, с неожиданным наслаждением выпуская дым из лёгких. Всё-таки странное занятие — травить себя никотиновыми палочками. Ведь понимаешь, что вредно и чревато, а иногда вот так, чтобы отвлечься от житейского дерьма, затянешься — и хорошо... Работает ведь!
Девушка неожиданно зло, с непонятной решимостью повторила:
— Нам. Нужно. Поговорить!
Серёга обречённо вздохнул. Похоже, от некрасивых сцен не уйти, проще согласиться, иначе... а он и сам не знал, что «иначе». Просто хотелось всё это побыстрее закончить.
— Говори. Только недолго. Тебе ещё бабушку до темноты найти нужно.
Ведьмочка, не выбирая дороги и разбрызгивая грязную снежную кашу, широкими, уверенными шагами выбралась на тротуар.
— Я тебе рассказать должна многое... Не могу так больше... Хуже шлюхи копеечной себя чувствую...
— О как! — восхитился Иванов. Бывшая любовница всё же смогла его заинтересовать.
Элла встала немного сбоку, отрешённо уставилась на проносящиеся мимо автомобили, зачем-то взяла парня за руку.
— Слушай... и будь, что будет... Только не перебивай, мне и так тяжело...
Заинтригованный, но по прежнему злой инспектор промолчал, ожидая дальнейшего развития событий.
Девушка, ссутулившись, словно от непосильной ноши, пару раз хлюпнув носов и прогоняя наворачивающиеся на глаза слёзы, еле слышно пробормотала:
— Ты хороший парень, Серёжа. Действительно хороший. А я — сволочь... — и надолго замолчала.
— Пока непонятно, — посчитав паузу затянувшейся, честно признался Иванов.
Это помогло. Голос ведьмы окреп, сделался чётким, острым:
— Сейчас поймёшь. Помнишь нашу первую встречу? Тогда, за городом, в пансионате?
— Да.
— На следующий день ко мне ваш Фрол Карпович пришёл с поручением... Необходимо было тебя охмурить.
Инспектор словно удар под дых пропустил.
— З-зачем?
— Я на крючке у него, — словно не слыша вопроса, медленно продолжала она и было видно — каждое слово даётся молодой травнице с огромным трудом. — Твой предшественник меня когда-то прихватил на чёрной магии... По молодости хотелось запретное узнать, из-за максимализма юношеского. Вот оно, запретное это, мне боком и вышло. Силы лишать меня тогда не стали, но за загривок взяли плотно. Я ведь потомственная ведьма, про очередь после смерти, да и многое другое — прекрасно знаю. И понимаю, что меня за гранью ждёт. И искупить хочу...
— Интересно...
Элла усмехнулась.
— Дальше будет ещё интереснее. Не знаю, кто из наших кумушек ему про нас настучал, да и не важно это уже... Думаю, каждая вторая вполне могла, там безгрешных не было. Да только поставил он мне тогда задание, как я уже говорила — с тобой сойтись и к колдовству пристрастить. Для чего Фролу Карповичу это нужно — не знаю. Сам понимаешь — передо мной никто не отчитывался.
Сергей оскалился, припомнив настырные рекомендации ехать на учёбу в Чехию и принять Силу, доставшуюся ему совершенно случайно от прежней Яги. Вот, значит, как, собака старый... в лоб не получилось, так ты с другого конца попробовал...
Сам не заметил, как закурил вторую сигарету, нервно бросив:
