— Мне тоже вообще-то, — совершенно честно признал Валме, — хотя, когда женщина так кусается, это неприятно. А почему я не уснул и вообще смотрю и не крысею?
— Не уснул, потому что кровь. Не твоя, но для не-сна хватает. Я сперва так думала, но, может, дело уже в тебе. Ты очень не наш, ты ничей. Совсем.
— Этого еще не хватало! Если я совсем ничей, как же я с вами пойду?
— Ты не пойдешь. Он не хочет.
— А кто его спрашивает? Я хочу, и я пойду, главное — пройти. Я не застряну в этой вашей дыре, или где вы там ходите?
— От холода к холоду и еще там, где горячие говорили то, что мы слышим. В этом доме многое сказано. Мы можем входить и звать.
— А забирать?
— Только если ответят и захотят. И еще виновных...
Виновные Марселя не заботили.
— Я отвечу и захочу, — твердо сказал виконт. — Надо сказать что-то определенное или можно импровизировать?
— Чего можно, якорь тебе под хвост?!
— Чтобы пойти с вами, — терпеливо уточнил Валме, — нужно знать особые слова или хватит чего-то вроде «капитан Гастаки, я желаю идти с Рокэ Алвой и обязуюсь не иметь к вам никаких претензий»?
— Ты в самом деле хочешь. — Мертвая дама смотрела в упор, но страшным это не было, то есть страшным по-сказочному. Вот если б Валме требовалось жениться или хотя бы согрешить, тогда это был бы не страх, а целый ужас. — И ты сможешь пройти, но какой же ты горячий!
— Прошу меня простить. Это доставляет вам неудобства?
— Нет, раскуси тебя зубан! Мне это никак, но хотела бы я глянуть на того, кто за тобой придет, а ведь такие быть должны!
— Пожалуй... Хотя я вроде бы лишнего не говорю. И Валмон, это наше имение, пока не провалился... Кстати, вы ничего про Рожу не знаете? Это маска такая. Ей, если Коко не врет, пара тысяч лет. С одной стороны она золотая с черным, с другой — наоборот. Висит на стене в Олларии, а потом падает, и случается какая-то гадость.
— Мы не знаем, что случалось до того, как мы остыли. Две тысячи лет назад Она уже была и могли быть те, кто служит Ей, но эта вещь не от Нее. Ты говоришь, эта маска...
— Грохается, — подсказал Марсель. — Один раз она шмякнулась, когда провалился Надор, в другой уж не знаю, что случилось, но день выдался отвратный. Я чуть не скормил собаке парочку уродов, посмевших поднять хвост на даму, а Рокэ заболел...
— Он не заболел, он выпил, и ты, и эти... Золото тоже пьет, железо — нет, а золото алчет, потому к нему и ползут. Скоро вернется солнце, а мы еще не в пути. Сходи и поторопи.
— Сударыня, возможно, я вам и надоел, но я наслаждаюсь вашим обществом, а Рокэ скоро придет. Вы не представляете, как сложно что-то втолковать сразу обоим супругам, к тому же оторвав их... Не будем об этом. Хотите, я вам спою?
— Что?!
— Романс. Голос у меня небольшой, но приятный. К сожалению, с гитарой я на «вы», но на простенький аккомпанемент меня хватает. Вы любите романсы?
— Я капитан, а не какая-то финтифлюшка!
— Сударыня, марикьярские капитаны — люди солидные, а как поют... Давайте я спою вам о море. О том, как я его никогда не видел, а хочется.
— Ты же видел, — удивилась Зоя.
— Это не моя песня, — объяснил Марсель и недрогнувшей рукой ухватил собственность Дьегаррона. В конце концов, слух не одной, так другой солидной дамы он сегодня таки усладит. И будь он Барботтой, если Зоя не растает, такие всегда тают, когда не бодаются.
3
— Наше дело — убрать из Золотых земель морисков, — объяснял Ворон. — Все звери уже на плоту, остается проследить, чтобы кушали они друг друга в нужном нам порядке и с удовольствием.
— Ваша уборка морисков, — не удержалась от колкости Матильда, — подозрительно напоминает завоевание Гайифы.
— Дельфин в море, сударыня, тоже подозрительно напоминает акулу. — Ворон заговорщицки понизил голос. — Завоевывать что-то приличное долго, муторно, и еще не всегда удержишь — Балинт Мекчеи тому свидетель. Гайифа же Талигу без надобности. Земли в Варасте и Северном Надоре пока больше чем достаточно. Ждать, когда случится избыток бакранов, опять-таки долго, пусть уж лучше «павлин» живет, хромает и загораживает нас от Зегины.
— Во искупление былых непотребств, — уточнил не прекращающий обниматься Бонифаций, — ибо не разбитыми лбами и нытием утишают гнев Его, но делом. С чего начинаем?
— С праздности, твое преосвященство, и беспечности. — Ворон прикрыл ладонями глаза и сразу же отнял, словно обжегся. — Адуанов, кто побдительней, разгонишь хоть в поиск, хоть на охоту, Коннер скоро выдр своих привезет, порыбачьте... Словом, предавайтесь семейным радостям и не глядите по сторонам — пары недель Баате для предательства должно хватить.
— Зачем Баате предавать? — не поняла алатка. — Молодчик не дурней моего братца, сообразит, что положение у Гайифы самое незавидное, а мстить за отца лисята не станут.
— Воистину, — весело согласился Ворон. — Баата не козел и не пес, он — не пожелавший седеть лис. Такому сподручней петлять и юлить, думая, что он делает это сам по себе и для себя. Казару нужно сожрать Хаммаила, не потеряв ни нас, ни бакранов, ни бириссцев. Нам надо, чтобы мориски убрались из Золотых земель, не имея претензий к Талигу. Вольным шадам надо грабить. Агирнэ не желает пускать Зегину в Золотые земли и ждет, что это сделаю я. Садр спит и видит, как Зегина и Агирнэ вцепляются друг другу в глотки. Зегина мечтает держать Померанцевое море за восточное горло. При этом все багряноземельцы хотят, чтобы «скверная империя Гайифа» исчезла, так почему бы ей не исчезнуть? Нет Гайифы — нет повода находиться в оскверненных землях, а мориски в таковом пока еще нуждаются.
— Вот ведь ханжи! — буркнула принцесса. — Ну и чем изничтожение отличается от завоевания? Пленных брать не станете? Развалите все и уйдете? Так ведь отстроятся...
— Вы судите по себе, сударыня, и по Алати. Для вас Алат — это люди, замки и немного горы, но что для вас Агария? Прежде всего имя, которое вы терпеть не можете. Кровь делает имя, но, похоже, имя в свою очередь делает кровь. Кабитэла стала Олларией не по прихоти Франциска.
— Только сперва он ее взял... Как ни поверни, Гайифу либо морискам глотать, либо вам.
— Некоторые твари, говорят, глотают себя сами. — Алва подмигнул воссиявшему аспиду. — У Гайифы должно получиться. С помощью Создателя, разумеется.
— Ибо дело благое. — Супруг, на что-то намекая, сжал Матильде пальцы и вопросил: — Уж не с того ль ты велел мне не торопиться в Хандаву сию, что вознамерился скормить Гайифу Гайифе же?
— С того. Ваше высочество, да будет вам известно, что Лисенок, пользуясь отсутствием его преосвященства, запустил лапу в кипарский архив. Исчезли два черновика и письмо. Губернатор Кипары умолял Военную коллегию вернуть из Кагеты маршала Капраса и получил отказ — стратеги предпочли бросить набранный в Кипаре корпус против морисков. Без Капраса, поскольку тот ненадежен, безграмотен и нерешителен. Маршалу же по возвращении в любезное отечество будет предписано, набрав новый корпус, принять на себя оборону Кипары, Пеньи и Левкры от дикарей, поелику стоявшие там ранее войска отзывают к Паоне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
