— Скажи, что еще ты умеешь, о чем я не подозреваю? — спрашивала она в восхищении, осматривая дом, открывая дверцы шкафов и обнаруживая, что они набиты одеждой ее размера; дотрагиваясь до резных фигурок ацтеков и майя, рассматривая золотые чеканные маски и головные украшения из драгоценных камней. — Это все было здесь, когда ты купил дом?
— Да. Это было единственное условие, которое я поставил, когда мне предложили купить виллу: чтобы все здесь было так, как-я-помню, до последних мелочей…
— Да, — сказала Кейт, — ты был прав насчет сюрприза…
И подумать только, после того, что произошло в Колорадо в воскресенье после Рождества, ей казалось, что ничто не может ее удивить. Они сидели за поздним завтраком, как вдруг Ролло позвал их взглянуть на экран телевизора. Все повернулись к телевизору.
— «…Доминик дю Вивье, бывшая жена Блэза Чандлера, одного из владельцев Корпорации, который скоро женится на ее сводной сестре, Кейт Деспард, вчера в Женеве зарегистрировала брак с бароном Анри Бейлем, швейцарским промышленником, мультимиллионером».
И на экране появилась Доминик в белом костюме с жакетом на одной пуговице, который, когда она наклонилась, чтобы взять у маленькой девочки букетик цветов, распахнулся, показав на мгновение ее не стянутую бюстгальтером грудь.
— Палома, младшая дочь барона — у него шесть детей от предыдущих четырех браков, — была подружкой невесты.
Блэз и Кейт переглянулись и снова, как загипнотизированные, уставились на экран.
«На последовавшем за церемонией приеме барон объявил, что для своей жены создает аукционный дом, который будет известен как „Дю Вивьез“, так что, похоже, соперничество, которое привлекло всеобщее внимание в прошлом году, еще не окончилось. Смотрите наши программы, и мы предоставим вам новейшую информацию.
Теперь сообщение из Вашингтона…»
Ролло выключил телевизор и сказал, сделав замысловатый жест:
— Она все еще пробует отодвинуть тебя в дальний угол сцены, дорогая.
Но Блэз и Кейт рассмеялись легко и весело.
— Шесть детей… — задыхался он. — Бог мой, чего стоит только сосчитать их… шестеро…
— И при этом выходит замуж в белом платье! — сквозь смех выдавила Кейт.
— Хороша, ничего не скажешь, — фыркнула Герцогиня.
— Да он ей в отцы годится, — с осуждением сказала Шарлотта.
— Но очень, очень богат, — докончил за нее Блэз.
— Есть люди, которые не знают, когда остановиться. — Кейт вытирала выступившие на глазах слезы.
— Она именно из таких, — сказал Блэз.
Взгляды черных и золотых глаз встретились. Все присутствующие сидели молча. Герцогиня кивала, тоже не говоря ни слова, в знак согласия с тем, что было сказано. Шарлотта наблюдала за Ролло, которому было больно смотреть на Блэза с Кейт. «Ох, не надо, не надо, дружище, — думала она. — Это больше не твоя Кейт. Она самостоятельная личность и, такая, как есть, вручает себя с радостью другому человеку» Шарлотта чувствовала неудовольствие Ролло, наблюдавшего за влюбленными, но само его молчание означало, что он принял происшедшие изменения. Все уляжется, думала Шарлотта. Кейт сейчас во всеоружии успеха, и любовь Блэза окрыляет ее. Кейт в эти дни просто сияла. Казалось, ничто не могло задеть ее. И даже ты, с сочувствием подумала Шарлотта, глядя на старого друга. Она обернулась и увидела, что Кейт и Блэз все еще не отрывают глаз друг от друга. Но вот Блэз улыбнулся.
— Да, — сказал он, — Ты справишься. Я уверен, что справишься.
Кейт взяла Блэза за руку, а он легонько хлопнул в ладоши.
— Берегитесь, баронесса, — мягко сказала Кейт. — Деспард снова на коне.
После Нового года Кейт и Блэз уехали с ранчо, оставив Герцогиню в компании Ролло и Шарлотты. Кейт не представляла, куда Блэз везет ее. В Майами они сменили «боинг-737» на акваплан, который перенес их через Флориду, Кубу и Юкатанский пролив и опустился у подножия утеса, где возвышалась волшебная вилла.
— Это рай, — мечтательно сказала Кейт, когда они с бокалами шампанского в руках наблюдали закат солнца.
— Нет… рай будет потом, — уточнил Блэз и поглядел на нее так, что вся она, казалось, начала таять.
Но потом неожиданно пришел страх, почти что паника. Кейт сидела перед туалетным столиком в белом воздушном платье, казавшемся весьма замысловатым, но буквально спадавшем с плеч, если расстегнуть единственную пуговицу в тон топазовым серьгам, подарку Блэза («Они идут к твоим глазам»), и знала, что выглядит прекрасно. Но чувствовала себя отвратительно, боясь разочаровать человека, который, как она понимала, ждал от нее многого. Пока Блэз ходил с гипсовой повязкой, тяжелой, неуклюжей, громоздкой, он целовал и ласкал Кейт — но не больше.
— Нет смысла, — говорил он, криво усмехаясь, — сейчас и начинать. Кроме того, мне хочется, чтобы все это было красиво, и, Бог даст, я тоже буду…
Он не сводил с нее глаз весь вечер. А разве сама она мечтала не об этом? Даже молилась. Но теперь, когда пришло время, ей хотелось сказать:
— Спасибо, я передумала.
Кейт была элементарно неопытна. В ее жизни было только двое мужчин, и обе связи оставили у нее чувство разочарования. А сейчас она боялась сама обмануть надежды единственного человека в мире, чьего разочарования она бы не вынесла.
И, чтобы справиться с волнением, она выпила перед ужином шампанского, а после ужина бренди, но оставалась на удивление трезвой. Она смотрела на магнолии, плывущие по прозрачной воде, на мерцающее пламя белых свечей и думала: «Вот так создаются мечты. Это прекрасно в кино… когда все плоское, на целлулоидной пленке, а ты сидишь в одном из первых рядов, ешь конфету с ликером и льешь сентиментальные слезы, потому что все выглядит романтично и красиво. Но действительность совсем другая: это напряжение, и большие ожидания, и невозможность оправдать их, и…»
— Кейт?
Она подняла на Блэза глаза, но тут же отвела их в сторону.
— Кейт…
Он стоял рядом с нею, и в его голосе было столько нежности и понимания, что глаза ее мгновенно наполнились слезами.
— Ты пробуешь что-то сказать мне — вроде того, что ты напилась, чтобы выдержать меня?
— Я не напилась, — жалобно возразила Кейт.
— Но не потому, что не хотела. Что случилось?
Она заставила себя взглянуть в его черные глаза.
— Я боюсь… Здесь так красиво, а я боюсь, что не подхожу ко всему этому…
— Разве ты еще не знаешь, что все, что бы ты ни сделала, не может разочаровать меня?
— Я разочаровывала других… мне говорили, что я холодна, как рыба…
— Не бывает холодных женщин, только неумелые мужчины.
— Ax, — она покачала головой и убежденно сказала:
