думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за турнир, а те, кто знает, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять своё внимание чем-нибудь другим.
Многие в зале покивали, мол: «Да-да, вы говорите», и я был среди таких — хочу объяснений.
— Итак, Турнир Трёх Волшебников был основан примерно семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трёх магических заданиях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодежью разных национальностей. И так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить.
— Жертв? — вновь подал я голос, но лишь Эрни отреагировал.
— Да. Там было чертовски опасно.
— За минувшие века, — продолжил директор, — было предпринято несколько попыток возродить Турнир, но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать ещё раз. Все лето мы упорно трудились над тем, чтобы в этот раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы смертельной опасности. Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут со своими претендентами четырнадцатого сентября, и выборы чемпионов будут проходить первого октября. Беспристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин соревноваться за Кубок Трёх Волшебников, честь своей школы и персональный приз в тысячу галлеонов.
— Я хочу участвовать, — одновременно высказались парни вокруг меня, да и остальные тут же начали обсуждать эту возможность.
— Так нужна тысяча галлеонов? — я повернулся к Эрни.
Джастин, как и я, смотрел на всех с лёгким недоумением, хотя во взгляде читался и энтузиазм.
— Это же тысяча галлеонов и вечная слава! — воскликнул Эрни, и его многие услышали, хотя и были заняты обсуждением.
— А опасность и смерть тебя не пугает? Оцениваешь свою жизнь в тысячу галлеонов?
Джастин согласно покивал на мой вопрос, адресованный, по сути, всем вокруг за нашим столом. Ну, для него пять тысяч фунтов, по сути, тоже не такие уж и огромные деньги, чтобы голову под гильотину подставлять.
— Ой, ты не понимаешь, — отмахнулся Эрни. — Дамблдор же сказал, что смертельной опасности не будет, а травмы легко лечатся. Не будут же нас под неизлечимые тёмные проклятья и заклинания подставлять, рискуя превратить в подобие Грюма?
— Да кто его знает, так-то, — пожала плечами задумавшаяся Ханна. — Я в этом точно участвовать не буду, хотя бы потому что явно не лучшая даже на потоке, что уж говорить про всю школу.
Тем временем, Дамблдор продолжил свою речь:
— Я знаю, что каждый из вас горит желанием завоевать для Хогвартса Кубок Трёх Волшебников, однако главы участвующих школ совместно с Министерством магии договорились о возрастном ограничении для претендентов этого года. Лишь студенты в возрасте, я подчёркиваю это, семнадцати лет и старше получат разрешение выдвинуть свои кандидатуры на обсуждение.
Возмутило ли такое заявление учащихся? О, да! Гул от слитного роптания многих голосов заполнил зал, хотя некоторые, такие как Ханна, выглядели однозначно довольными этим ограничением, и даже поглядывали на некоторых особо рвущихся в бой товарищей, например, на Захарию.
— Это признано необходимой мерой, — Дамблдор повысил голос, и каждый ученик мог его легко услышать сквозь быстро стихающий гул возмущений, — поскольку задания Турнира по-прежнему остаются трудными и опасными, какие бы предосторожности мы ни предпринимали, и весьма маловероятно, что студенты младше шестого и седьмого курсов сумеют справиться с ними. Я лично прослежу за тем, чтобы никто из студентов моложе положенного возраста при помощи какого-нибудь трюка не подсунул нашему независимому судье свою кандидатуру для выбора чемпиона.
Многие, действительно многие выглядели огорченными подобным, а я не совсем понимал, почему именно? Ну, то есть, неужели младшие курсы думают, что даже будь у них возможность выдвинуть свою кандидатуру, то выберут их, а не кого-то куда более опытного, умелого и знающего со старших курсов? Кого-то, кто в магии лучше просто потому, что старше и больше занимался? Ну… Бред же!
— Поэтому, — Дамблдор продолжал говорить, а ученики быстро затихали, — настоятельно прошу не тратить понапрасну время на выдвижение самих себя, если вам ещё нет семнадцати. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга появятся здесь через две недели и пробудут с нами большую часть этого года. Не сомневаюсь, что вы будете исключительно гостеприимны с нашими зарубежными гостями все то время, что они проведут у нас и что от души поддержите хогвартского чемпиона, когда он или она будет выбран. А теперь — уже поздно, и я понимаю, насколько для всех вас важно явиться на завтрашние уроки бодрыми и отдохнувшими. Пора спать! Не теряйте времени.
Дамблдор сел на место и заговорил с Грюмом. С громким шумом мы все начали вставать из-за своих столов и направились к выходу — поспать бы действительно не помешало, хоть я и не чувствовал себя уставшим. Но что ещё делать в Хогвартсе ночью? Бегать от дежурных преподавателей, рискуя попасться на ненужные отработки? А завтра будет сложный день — нужно будет постараться проигнорировать надвигающиеся события и неизбежную суматоху из-за этих новостей, оценить расписание, составить с ребятами график внеклассных занятий, посещение библиотеки, тренировки… В общем, есть о чём подумать.
***
Может ли первый день в Хогвартсе пройти легко и просто, особенно после таких грандиозных объявлений, прозвучавших на приветственном банкете? Конечно же нет.
Мой день начался стандартно. Ранний утренний подъём, бег по лестнице в главной башне — отличное кстати решение. Физические упражнения, душ, и вот я бодр, чист, свеж, внешне ухожен и хорош, к бою готов.
К этому моменту в гостиной уже началась «активность первого дня». Ленивые и сонные тела учеников всех возрастов ошивались тут и там, и если бы не круглые дверные проёмы, то ребята непременно бы сталкивались с ними. Хотя, как мне кажется, круглые проёмы тоже не подарок — гному не нравятся до сих пор.
Вечеринку, как мне известно, вчера особо не закатывали. Так, посидели ребята в гостиной, побеседовали. Заглядывала мадам Спраут, кстати, внушая доброту и заботу первокурсникам, а потом и с оставшимися на посиделки старшими побеседовала — к этому времени я уже спал и знаю об этом только по слухам.
Седрик, подозрительно бодрый и активный, раздавал всем расписания: первакам лично в руки каждому, а другим курсам — пачку в наиболее ответственные руки. У нас это оказался я, но проблем с раздачей расписаний не возникло — листки подписаны, а ребята уже собрались на диванчике за столиком на нашем месте.
— Вот, разбираем, — положил я перед ними листки, которые тут же попали в нужные руки.
— Хм…
