Брод оказался неглубоким, так что я даже не замочил сапог. «Интересно, – подумал я, выбираясь на противоположный берег, – зачем они, имея такой отличный перекат, городили над рекой мост?» И в этот момент из-за реки донеслось:
– Эй, Белоголовый!…
Я оглянулся. У самой воды одиноко стоял Фрол. Ни старика, ни его мускулистого охранника не было видно. Фрол, приложив ладонь козырьком ко лбу, смотрел нам вслед. Увидев, что я обернулся, он заорал:
– Ты прости нас, Белоголовый… Это не мы такие поганые, это наш страх такой поганый!… Легкой дороги – гладкого пути тебе, Белоголовый!…
Я махнул Фролу рукой и пустил коня по тропе привычной скорой рысью. Чуть сзади и в стороне, прямо по траве и кустам за мной следовал огромный мокрый волчище, неспешно перебирая здоровенными лапами. Он бежал не спеша, словно проделывая послеобеденный моцион, но при этом ни на шаг не отставая от моего коня.
День стоял прекрасный, местность вдоль нашего пути была безлюдной, так что мы продвигались вперед достаточно быстро, не встречая каких-либо помех. Остановились мы лишь однажды, когда солнце перевалило за полдень. Я решил, что нам необходимо перекусить, а моему скакуну немного отдохнуть. На обед мой спутник явился с роскошным зайцем в пасти и, перекинувшись человеком, отлично запек свою добычу в углях костра, обмазав ее мокрой глиной.
Насытившись, мы растянулись в тени деревьев на травке, и я спросил Пропата:
– Слушай, ты хвастался, что доходил до самого западного болота? – Пропат утвердительно кивнул.
– А далеко от этого болота до западной Границы?
– Так это болото к самой Границе и примыкает… – быстро ответил Пропат.
– И когда мы до этого болота доберемся? – продолжил я свои расспросы.
– Сегодня к ночи, – сразу же ответил мой спутник, – если барон Кузел не помешает.
– Что за Козел? – удивленно спросил я.
– Не Козел, а Кузел, – с усмешкой поправил меня Пропат. – Тут по пути стоит один очень старый замок, в котором и обретается этот барон. Вообще-то он и не барон никакой… Его давний предок осел около болота сразу после Всеобщей Войны. Сумел собрать кое-какой сброд и отбить все атаки на свой замок, хотя не слишком-то его и атаковали. С тех пор и правят Кузелы берегом граничного болота. Ну а поскольку развлечений у барона маловато, он хватает всяких проезжих и тянет их к себе в замок.
Пропат усмехнулся и покрутил головой:
– Он, правда, никого не обижает. Напоит, накормит и дней пять-шесть расспрашивает, что в мире происходит. Самому-то ему от болота далеко уходить нельзя – его род до сих пор вне закона числится. Так у нас некоторые мужички приноровились по несколько раз ему в лапы попадать… Поесть-попить вволю… Но вот если его Козлом назвать, очень сердится. Даже выпороть может приказать… А зачем тебе к болоту-то надо? – закончил Пропат свой рассказ вопросом.
– Так мне не к болоту надо, – спокойно ответил я, хотя знал, что для местного жителя мое путешествие покажется, а может, и окажется, невозможным. – Мне к Границе надо…
– Так к Границе надо было идти в обход. Через болото к Границе не выйти…
– Почему?… – настороженно поинтересовался я.
– Нет пути через болото к Границе.
– А в обход идти сколько по времени будет?
Пропат на секунду задумался, а потом неуверенно ответил:
– Ну, если поспешить, суток за шесть можно уложиться… Только зачем тебе к Границе-то, что ты там ищешь?
– Мне, мой дорогой друг, за Границу надо, в Болото!
Пропат сел на траве и ошарашенно уставился на меня:
– Как же ты через Границу пойдешь, когда Граница непроходима!!!
Тут пришла моя очередь усмехнуться:
– Да у меня есть кое-какие особенные способности… Так что, я надеюсь, у меня этот переход получится…
Пропат недоверчиво покачал головой, и неожиданно его глаза загорелись какой-то мыслью.
– Ну и пойдем в обход!… Там мы Границу и перейдем!
– А ты со мной собираешься?! – удивился я.
– Конечно! – Пропат в возбуждении вскочил на ноги. – Моя бабка мне говорила, что если простой человек из нашего мира сможет Границу пересечь, все Границы исчезнут! Вот мне и хочется проверить, так ли это!
– Хм… – Я пожал плечами. – Ну, проверяй, я не возражаю… Только в обход я идти не могу. Мне необходимо пересечь Границу в ближайшие два дня, так что я иду напрямую…
– Да почему?! – воскликнул Пропат. – Какая разница – днем раньше, днем позже, главное – Границу пересечь!
– У меня, видишь ли, там свидание назначено, – невесело улыбнулся я, – и опаздывать мне никак нельзя!
Тут мой спутник совсем обалдел:
– Свидание!… За Границей!… Да как ты мог договориться о таком свидании!…
– Мне передали приглашение… – попытался отшутиться я.
– Кто! – буквально завопил Пропат. – Кто смог пересечь Границу, чтобы передать тебе приглашение?!
– Хто, хто, дед Пихто! – разозлился я. – Много будешь знать – мало будешь жить!
Пропат осел, как сдутый воздушный шарик.
– Ладно, не обижайся, – постарался я ободрить его. – Я и сам иду на ощупь, сам далеко не все понимаю, а ты хочешь, чтобы я тебе все объяснил…
Пропат несколько скованно улыбнулся:
– Это я – завелся из-за твоего обещания перевести через Границу… – И он задумался.
– Ну, что приуныл, – улыбнулся я.
– Я не приуныл. – Он задумчиво поскреб щеку. – Я думаю, в каких обликах нам лучше пробираться к болоту, чтобы подручные Кузела нас не засекли… И как болото пересечь. Оно хотя и не широкое, но его и перелететь сложно, а уж по земле…
– Это ты можешь не обдумывать, – небрежно бросил я. – Я буду двигаться вот в этом самом виде…
– Не, так ты не пройдешь… – убежденно высказался Пропат.
– Именно так и пройду, поскольку другого обличья все равно не имею…
– Как это?! – в очередной раз изумился Пропат.
– А вот так… – спокойно ответил я.
– Так ты что же, одноликий?!
– Ага…
– Но ведь все одноликие, оставшиеся после разрушения Храма Великого-Сущего, умерли!…
– А я не от Великого-Сущего остался, я всегда таким был, – и, глядя на удивленную физиономию своего спутника, добавил: – Да ты, должно быть, слышал об одном таком одноликом друге вашего Многоликого…
И тут в глазах Пропата мелькнуло мгновенное понимание и он чуть ли не благоговейно прошептал:
– Белоголовый!… – Его сомнения и вопросы мгновенно пропали.
– Угу, именно Белоголовый, – с улыбкой подтвердил я, – только немного постаревший.
Я встал и коротко бросил, прекращая прения:
– Все, хватит валяться, пора в путь.
И снова нам навстречу бежали освещенные ярким осенним солнцем деревья. И снова мой конь всхрапывал порой, косясь своим выпуклым глазом на мелькавшую сбоку в кустах быструю серую тень.
День уже догорал, когда невысокий и негустой лесочек, среди которого мы двигались, неожиданно кончился и моя лошадь остановилась на берегу бескрайнего болота.
Это было очень странное болото. Оно начиналось узкой полосой темно-бурой стоячей воды и имело четко очерченные берега. Словно кто-то провел огромным карандашом неровную черту и по разные стороны от этой черты обосновались совершенно различные миры. За нашей спиной тихо шелестели под легким вечерним ветром начинавшие желтеть листочки деревьев и стелилась по земле короткая мягкая трава, выбрасывая из себя невысокие кучерявые кустики. А впереди расстилалось мертвое пространство, покрытое бурыми, пожухлыми нитями бывшей травы, из которой торчали обломанные полусгнившие стволы деревьев, корявые ветви, напоминавшие повалившиеся кладбищенские кресты. Этот унылый пейзаж дополняли разбросанные, зеркально гладкие окна почти черной воды, вскипавшей порой пузырями выбрасываемого газа.
Все пространство над болотом было заполнено белесой ядовитой пеленой, висевшей над самой поверхностью плотным облаком, постепенно истончавшимся и исчезавшим высоко в сером небе. Самое интересное заключалось в том, что эта пелена стояла размытой полупрозрачной клубящейся стеной сразу за черной чертой неподвижной воды, но не переползала на живой берег.
