Мой случайный попутчик так передернул плечами, что чуть не свалился со своего осла.
Мы не спеша продвигались по дороге, петлявшей по предгорью и медленно поднимавшейся все выше и выше. Я выехал на эту дорогу, а вернее, на тропу, которой она начиналась, почти сразу после того, как покинул приграничную пустыню. Она была узка и безлюдна, но я и не рассчитывал обнаружить многолюдный тракт вблизи от Границы. Тропа, как мне показалось, вилась в нужном мне направлении, а когда она расширилась настолько, что на ней стали видны следы от колес, я полностью уверился в правильности своего выбора.
А еще через некоторое время мой конь нагнал маленького осла, на котором гордо восседал невысокий толстяк, одетый в темно-синий, почти форменного покроя кафтан, расшитый к тому же серебряным позументом, такого же цвета штаны с желтым почему-то кантом, желтые же чулки и башмаки. На голове толстяка красовалась синяя широкополая шляпа.
Услышав позади цокот копыт моего коня, он обернулся и его щекастое румяное лицо сразу озарилось добродушной улыбкой. Как только наши животные поравнялись, он заговорил, и с тех пор, в течение уже почти двух часов, не умолкал, позволяя мне только изредка вставить в разговор одно-два слова или задать короткий вопрос.
Я уже знал, что толстяка зовут Попур Кашат, что он полномочный поверенный своего господина и возвращается из весьма ответственной поездки на равнину. Он также сообщил мне, что до замка хозяина здешних мест его осел доберется к сумеркам и что меня там примут со всевозможным гостеприимством, так как его господин очень любит свежих людей, а тем более таких опытных и знающих путешественников, как моя милость.
Я не знаю, почему Попур решил, что я опытный путешественник, но разубеждать его не стал. Во-первых, потому, что он все равно не дал бы мне сказать ни слова, а во-вторых, потому, что он в конце концов был прав. И вообще его болтовня была настолько интересна, образна и наполнена информацией, что доставляла мне массу удовольствия.
– Всем хороша наша страна, – продолжал между тем мой говорливый спутник. – Уж мне-то ты можешь поверить – я проехал ее из конца в конец. И только две вещи в ней нуждаются в изменении! Необходимо увеличить ее территорию и уменьшить количество властителей! Ты наверняка знаешь, что нашу страну на хорошей лошади можно проехать с востока на запад за двадцать восемь дней, а с севера на юг – за тридцать. Жителей в ней не больше пятисот тысяч. И что с того, что практически все они в той или иной степени владеют магией, когда на этой крошечной территории хозяйничают девять самовластных властителей! И это если не считать самого самовластного! Это хорошо, что он не имеет ничего, кроме замка, да и тот расположен в весьма отдаленном месте.
Тут Кашат задумался, но всего лишь на секунду.
– Слушай, я раньше как-то не задумывался, а ведь это действительно странно! Верховный правитель страны, обладающий к тому же самой серьезной магической силой, не пытается по-настоящему захватить власть… Вмешивается в дела других правителей только тогда, когда их распри принимают совсем уж чудовищные формы. Да что там говорить, его видели-то последний раз лет двадцать назад, когда он наводил порядок на равнине… Правда, разобрался он тогда со всеми проблемами жестко и эффективно!
В голосе толстяка недоумение быстро сменилось восхищением.
– А к нашему господину верховный правитель всегда относился с особым расположением!… – Теперь в его говорке преобладала гордость. – По всей стране известно, как он однажды сказал нашему господину: «Серый да синий – лучшие Цвета в мире!»
Он с торжеством посмотрел на меня, и я, усмехнувшись, поддакнул:
– Я тоже после серого больше всего люблю синий цвет…
– А я люблю синий с серебром, – тут же перебил меня толстый Попур, стараясь не упустить инициативу в разговоре. – Горам он как-то больше всего подходит. Хотя в горах можно отыскать любые, самые прихотливые цвета, на любой вкус, на любую магию… Ты раньше бывал в горах?
– Неоднократно… – уверенно ответил я. – Правда, в ваши горы я забрел впервые…
Честно говоря, окружающий нас пейзаж можно было назвать горным с большой натяжкой. Ни покрытых снегом пиков, ни ледников, ни обрывов и пропастей, таких, как на Земле или в том же Тань-Шао, здесь не наблюдалось. Радовавшие наш глаз горы были лишь немногим больше забайкальских сопок, да стояли потеснее.
Тем не менее толстяк с некоторым недоумением посмотрел на меня, а потом, словно что-то сообразив, заявил:
– Ну, юго-западные прибрежные меловые холмы вряд ли можно назвать горами!…
Я прикусил язык… Это ж надо, совершенно не зная географию страны, пускаться в рассуждения о своих горных походах. Не рассказывать же этому толстяку о своих хождениях за три мира!…
А Попур продолжал свою болтовню, живо объяснив самому себе мою оплошность:
– Хотя, если настоящих гор никогда не видел, и те холмики можно назвать отрогами! Я слышал, как тамошние рыбаки гордо говорят «в наших горах»! А ты, значит, оттуда родом?…
На этот раз я был начеку и ответил очень обтекаемо:
– Да нет, вообще-то я с равнины…
Он не стал уточнять, откуда именно, зато задал другой, не менее каверзный вопрос:
– И, как полный человек, чем занимаешься?…
Я уже слышал такое словосочетание – «полный человек», но не мог сразу сообразить, где и когда. Еще более встревожившись, я сделал вид, что не расслышал последнего вопроса, а поинтересовался в свою очередь:
– Это что ж за гора такая странная?! Я такого никогда не видел!… Почему она вся синяя?!
Попур Кашат повернулся в указанном мной направлении. Впереди, из-за поворота дороги, выплывала высокая гора, густо заросшая странным лесом чисто синего цвета. На вершине этой необычной горы виднелись постройки такого же синего цвета.
– Это и есть Синергия! – гордо воскликнул Попур, слегка подпрыгнув в седле. – На вершине замок моего господина, а вся гора покрыта синими реликтовыми лесами! Это главное наше богатство! Любой правитель с равнины отдаст половину своей территории за одно синее дерево!
– Хм, – недоверчиво скривил я губы, – неужели никто не додумался рассадить у себя такой лес?…
– Синий реликтовый лес не растет нигде, кроме Синергии! – высокомерно бросил толстяк и пнул пятками башмаков своего осла в пузо. Тот сразу прибавил ходу.
Наверное, я и сам мог догадаться, что синий лес нигде, кроме этой горы, не растет. Все остальные горы – и те, которые остались позади, и те, что вздымали свои вершины по бокам и впереди, – были привычно зелеными.
С того момента, как Синергия показала нам свой синий бок, разговорчивость моего попутчика значительно пошла на убыль. Он поторапливал своего осла и время от времени шумно вздыхал. Только приблизившись уже к самому началу подъема на вожделенную гору, он повернулся ко мне и с радостной улыбкой бросил:
– Сегодня я буду ночевать дома!… Две недели был в дороге… Вот мои обрадуются…
После этих слов я с отчетливой завистью посмотрел на толстяка. Хотел бы я сейчас подъезжать к Москве!… Пусть даже на осле!… Я живо представил себе эту картину и чуть не расхохотался.
Наконец мы вплотную приблизились к синим деревьям. Это были высоченные, не меньше пятидесяти метров растения, очень напоминавшие нашу лиственницу пушистыми лапами мягкой хвои. Вот только гладкая толстая кора и сами узенькие длинные хвоинки были чистого синего цвета. Деревья стояли редко, но никакого подлеска, кустарника, других деревьев под ними не было. Землю устилала опавшая хвоя, лежавшая толстым слоем на чистом золотом песке. Воздух был чист и прохладен, в нем чувствовался какой-то непонятный мне, но приятный тонкий аромат.
И едва только мы оказались под синими кронами, как невероятная, огромная магическая волна захлестнула меня, наполняя каждую клеточку моего тела поразительной, неповторимой Силой. Я буквально купался в магической мощи и словно губка впитывал ее в себя. Никогда еще я не ощущал себя настолько всесильным. Только спустя несколько минут охвативший меня восторг начал спадать, я как будто понемногу привыкал к новому для себя ощущению невообразимой магической силы.
