– Гримкель клянется, что не знает, где она. И я почти верю ему. Квитты говорят, что у Лейрингов есть внутренняя усадьба в этом же проклятом Медном Лесу, в двух днях пути от Восточного побережья. Она может быть там. Или где угодно. А в общем, ты прав. Ребенок, мальчик… Придет время, и он может стать конунгом квиттов. И примется мстить нам за отца…
– А что творится на Восточном побережье? – Это волновало Хродмара больше, чем будущие опасности, которые наступят только лет через двадцать.
– Ходят слухи, что к Празднику Дис должен был прислать свою помощь Хильмир конунг. Из-за нашего проворства слэтты опоздали, но все же… Как раз об этом я и думал! Вот что, Хродмар ярл! – Торбранд конунг снова хлопнул Хродмара по плечу. – Я дам тебе время отдохнуть, посмотреть на твою долю добычи, а потом… Кому-то все равно придется искать кюну Даллу или ехать на Восточное побережье проведать Хельги хёвдинга. Он-то еще не приносил мне никаких обетов. Я думаю, твоя удача будет очень кстати в любом из этих дел.
– Да, конечно, конунг! – улыбнулся Хродмар, поглаживая рубцы на щеке. – Но надо полагать, что Асвальду Сутулому тоже не терпится проявить свою удачу.
– Ты не хочешь? – Торбранд удивленно поднял брови. – А я думал, что после всего тебя можно смело посылать хоть в Нифльхель!
– Можно, да. Но сначала я хотел бы съездить домой. Хотя бы ненадолго.
Хродмар потер пальцами нос, и Торбранд вдруг вспомнил.
– Ну конечно! – воскликнул он. – Я совсем забыл! У тебя же там невеста!
– Так ты отпустишь меня? – спросил Хродмар, не зная, надеяться или нет.
Торбранд перестал улыбаться и помрачнел.
– Да, этой войны нам хватит надолго. Я не ясновидящий, но все же возьмусь предсказать, что ее хватит и нашим детям, и внукам. Прежде чем дальше испытывать судьбу, следует позаботиться о том, чтобы эти дети и внуки были. Так что можешь отправляться к своей невесте и справлять свадьбу. Сколько тебе понадобится на дорогу, знает один Ньёрд, а на свадьбу я даю тебе семь дней. Через семь дней ты должен отправиться обратно. И не считай, что у тебя очень скупой конунг. Так получается. Мне нужна твоя удача.
Хродмар кивнул, не споря и даже не обижаясь. Среди бурь и лавин этой войны он все же увидел просвет. Доблесть, слава и добыча – все это хорошо, но человеку хочется чего-то еще. Даже в злобной ведьме обнаружилась красная человеческая кровь. А человек, пока он жив, продолжает стремиться к счастью. Семь дней – это гораздо меньше, чем хотелось бы, но гораздо лучше, чем совсем ничего.
– Да, вот еще! – крикнул Торбранд, когда Хродмар был уже у двери.
Обернувшись на голос, Хродмар вернулся. Торбранд вынул из-за пазухи что-то длинное и плоское, завернутое в льняную плотную ткань.
– Возьми, – сказал он и вложил сверток в руки Хродмара. И тот сразу понял, что это такое.
– Это обломки копья Властелина, – подтвердил его догадку Торбранд конунг. – Потом подобрали. Древко и нижний конец клинка засыпало камнями, их не нашли, а острие нашлось. Если будешь разворачивать, то осторожнее – он еще острее, чем язык Асвальда Сутулого. Отдай Стуре-Одду, пусть сделает из него нож. Оружие Властелина остается оружием Властелина. А я теперь хорошо запомнил заклятье.
– Заклятье? – Хродмар посмотрел на Торбранда, пытаясь сообразить.
– Ну да. Разве я не успел тебе рассказать тогда? Один сказал мне, что я не должен направлять его копье на то, из чего сделана цепь Глейпнир. Не морщись, я сам тебе скажу! – Торбранд усмехнулся и перечислил: – Женские бороды, шум кошачьих шагов, птичья слюна, медвежьи жилы, рыбьи голоса… И корни гор. Я метнул копье в великана, и оно сломалось. К кошкам, рыбам и птицам он явно не имеет отношения. Значит, дело в корнях гор. Каменный дух Медного Леса – это и есть великан. Ох, и хватит нам еще забот с этим Медным Лесом, Хродмар Удачливый! – со вздохом добавил Торбранд.
Хродмар молча кивнул. Ему вспомнилось бледное лицо ведьмы, ее блестящие карие глаза и капля красной крови на щеке. Она засыпала каменной лавиной Стюрмира, но вытащила его самого. Она владеет корнями гор и потому будет сильнее любого конунга. И пусть погиб Стюрмир, разбито войско квиттов. Медный Лес остался нерушим. И он будет стоять, неподвластный даже самым сильным захватчикам, пока держит его часть цепи Глейпнир, на которой стоит мир, пока не пришло Затмение Богов и Фенрир Волк не сожрал солнце. Силы Медного Леса спят в годы благоденствия, но просыпаются и многократно возрастают во время бедствий. А глубина этих сил неизвестна даже его порождениям.
Ведьма ничего не сказала на прощание. И Хродмару почему-то казалось, что там, в дремучих глубинах Медного Леса, дочь Стоячих Камней все так же сидит на холодном мху и смотрит ему вслед.
Предания Северного замка
Госпожа долго одолевала крутой обледенелый спуск и очень устала. Пряди светлых волос выбились из-под покрывала, липли к щекам, лезли в глаза и мешали видеть дорогу. Ребенок у нее на руках ворочался в туго замотанных пеленках и покряхтывал.
На самом дне Госпожа остановилась, перевела дух и огляделась. Здесь царила ровная серая мгла, и даже той малости, что оставалась от умирающего солнца, отсюда не было видно. Госпожа осторожно положила ребенка на большой плоский камень, сбросила покрывало на плечи, вынула булавку из волос и стала заново скручивать густые, длинные, плотные, как струи текучей воды, пряди.
Перед ней простирался долгий подъем.
Альвин вышла из ворот почти на рассвете, хоть ее и уверяли, что в такую темень она все равно ничего не разглядит. Она и сама это знала, потому как родилась на Северном острове и эта зима была для нее уже двадцатой. Но так тоскливо было сидеть у очага и думать, что отец не успеет вернуться и им придется встречать Середину Зимы без него. Увидеть корабли в зимней туманной мгле было невозможно, она это понимала, но все-таки надеялась и потому вышла еще до завтрака, плотно завернувшись в меховой плащ.
И прямо за воротами увидела нечто неожиданное. На большом плоском камне лежал ребенок, совсем крошечный, новорожденный младенец, замотанный в пеленки и завернутый в кусок медвежьей шкуры. Альвин изумленно ахнула, моргнула, подошла поближе. Ей не померещилось – это действительно был ребенок. Он ворочался в своих пеленках и негромко покряхтывал. Альвин быстро огляделась. На берегу под стеной замка, насколько можно разглядеть в предутренней мгле, было совершенно пусто. Перед ней в обе стороны тянулась полоса каменистой земли шириной шагов в двадцать, зажатая между высокой стеной замка и морем, у воды кое-где лежали заиндевелые валуны, и спрятаться тут было негде. Альвин огляделась еще раз, выискивая странную мать, которая зачем-то вынесла младенца из дома в такое холодное зимнее утро, но, конечно, никого не увидела. Тогда она взяла ребенка с камня и вернулась в замок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
