Семенчук закурил вторую папиросу, которую услужливо ему дал Галанин, окурок первой тщательно затоптал ногами: «Простили вы ее, товарищ, и правильно сделали. Я знал и видел, что она вас не забыла хотя и жила с дядей Ваней! Он от нее без ума, а она, раз я подглядел, сидит у него на коленях и голову от него воротит и глаза такие скучные, а бабы они не линяют! И забирайте ее с собой тоже! Ей тоже ведь могут припомнить потом. Что же с того что Шубера убила? А переводила вам, когда вы Медведева вешали? Переводила и жила тоже с вами. Этого они не так легко прощают!»
Галанин подошел к нему поближе, нагнулся: «Вы пьяны, Семенчук! Что вы там плетете? Разве она убила Шубера? Разве она живет с Холматовым?»: — «Не плету я. Правда это! Всем известно, что она из окошка Шубу забила и с Холматовым играет! Все мы знаем. Кого угодно спросите, а вам то что? Раз простили! Бабы как суки, они не линяют! А немца забить вовсе не грех! Вот, послушай мил человек как я…»
Но Галанин его больше не слушал, пошел странно зигзагами к дому, Семенчук смотрел ему вслед и блаженно смеялся: «Заморился совсем с ней! Ну и девка! Огонь!».. Вера проснулась от луча солнца который упал ей на лицо, открыв глаза зажмурилась и блаженно засмеялась, заметив Галанина около кровати: «Алексей смотри солнце! Наше солнце! Ох как я счастлива! Как будто снова родилась на свет! Милый мой желанный!» протянула к нему руки, в наивном бесстыдном движении обнажив грудь: «Приласкай меня. Мне все мало! Мало тебя! Ложись скорее рядом со мной, возьми меня!..»
Замолчала увидев странные холодные глаза, жесткую складку губ, невольно съежилась, почувствовав что случилось что-то ужасное, непоправимое, закрыв глаза слушала незнакомый враждебный голос: «Вера! мы еще не все выяснили сегодня ночью, тут есть что-то неясное, только что Семенчук мне рассказал, говори правду, какая бы она ни была!» Да, он все знает, он требовал, что бы она ему рассказала о своей связи с Ваней! Как будто она хотела это скрыть! Она была уверена, что он об этом знал! и, если до сих пор молчал, то просто потому что не хотел портить их светлой радости встречи! Смотря прямо перед собой в угол комнаты, где на балке висели пучки сушенной травы, она ему рассказала все, от начала до конца, не щадила ни себя, ни его, все унизительные подробности, которые он хотел знать, закончила устало: «Ты видишь, Алексей, я его не любила! я была его, так как хотела окончательно порвать с тобой, вернуть себя к своему долгу перед родиной! а теперь вижу, что напрасно! что нет для меня ничего выше и чище, чем моя любовь к тебе! Если бы ты знал!» Заплакала, посмотрев искоса на чужое темное лицо, схватив его руку, прижалась к ней губами: «Я люблю тебя, я люблю тебя, убей меня, но прости!»
Но он не прощал, расспрашивал ее дальше, перешел к Шуберу. Здесь ей было гораздо легче, совсем легко. — «Ведь Шубер немец! Враг моей и, в конце концов, и твоей родины! Я не хотела его убить! только ранить в ноги, чтобы помочь своим русским людям! Ты пойми, Алексей! Если бы я не стреляла, наверное наши были бы разбиты, погиб бы Ваня!» Замолчала в ужасе, в то время как Галанин, зло рассмеявшись оттолкнул ее от себя с такой силой, что она больно ударилась головой о спинку кровати, не верила своим ушам: «Сволочь! советская б…! Гадина! Будь ты проклята! Так вот как ты отблагодарила майора Шубера! Ведь он тебя змею, в свое время спас от Шульце! И это было твое советское спасибо ему, который тебя любил как отец! Погиб бы Ваня! Из за этой сволочи, которого я спас от голодной смерти, который изменил своему честному слову, ты убила этого бедного старика. Он судорожно засмеялся, сдернул одеяло на пол, обнажив Веру: «Я повторяю, Котлярова, что ты животное! советское животное, у которого нет ничего святого! Жила с Хол-матовым, потому что, видите ли ему было вредно не иметь женщины! страдало дело борьбы за сволочную родину! Завтра будешь под тем же предлогом давать другому, а в промежуток между советскими любовниками развратничать со мной! Я не знаю, что мне мешает раздавить тебя сейчас как опасную ядовитую гадюку!» Вера подняв с пола одеяло закрылась им с головой, кричала: «Молчи, Алексей! ради Бога успокойся! прости меня! Я не знаю сама, что со мною было, я никого не хотела убивать! Прости меня, спаси меня! увези меня с собой!»
В это время тяжелый кулак начал бить в запертую дверь, Семенчук кричал: «Товарищ Галанин! Уходите скоренько! партизаны идут! они вас не пустят отсюдова! бают живым приказано вас взять, самим дядей Ваней! Тут дорога одна есть, на лодке по Сони, она привязана тут под вербой стоит, скоренько, Христа ради!» Отбросив одеяло, голая Вера старалась удержать Галанина, на коленях хватала его за ноги: «И я с тобой! возьми меня с собой, Алексей! я боюсь этих людей! я одна погибну без тебя. Я тебе клянусь!» — «Клянешься чем? кем? Бога у тебя нет и даже твоих родных, тетю Маню с мужем ты сознательно оставила на растерзание немцам! Проклятое советское животное!»
Этим напоминанием он ее прикончил, потому что это была правда! она знала на какую ужасную смерть она оставляла этих смешных и трогательных стариков и не настояла, силой не забрала их с собой и он был прав, когда ей кричал, что она была проклятая! Уже он исчез, а она продолжала стоять голая перед распахнутой дверью откуда тянуло утренним холодным ветром, потом дрожа подошла к балке, где сушились травы, привязав за нее ремень, который валялся в углу, сделала петлю, став на стул просунула в нее свою голову… Но вбежавшая Анисья закричала, вернула ее к действительности, нарушила злое колдовство! Вера жалко улыбнулась ей, подбежала шатаясь к кровати, бросилась на нее, с головой завернулась в одеяло и потеряла сознание…
***
Галанин благополучно переплыл Сонь на лодке, и к одиннадцати часам был уже в комендатуре, где изумил и напугал фельдфебеля рассказом о своих приключениях. Оказывается, он захотел побывать у своих знакомых на том берегу, встретился там с одним знакомым партизаном, который ему под секретом рассказал о намерениях дяди Вани! Этот бандит сосредотачивает свои силы против Комарова, на которое собирается напасть на рассвете следующего дня! Невероятные сведения, похожие на бред сумасшедшего! Комендант города не знал, что думать и что предпринять! Смотрел на солдата Галанина, по карте ему объяснявшего положение, слушал его плоховатый немецкий язык и потел! Все было невероятно! Если все правда и он послушается Галанина, внезапно нападет и уничтожит ничего не подозревающих партизанов, впереди слава! отпуск домой вне очереди, возможно, даже наверное, офицерский чин! Если все чепуха — страшно подумать чем вся эта история кончится! по меньшей мере позором разжалованием и может быть смертью!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
