Хеллмер направился к выходу.
— Простите, — задержал его Литценберг новым вопросом, — а приказ о расстреле распространяется на всех?
— Абсолютно. Так что приберегите свои шутки. До лучших времен.
* * *
Старков нагрянул к Фитину неожиданно. Поздним вечером, когда вся Москва уже погрузилась во тьму. На окнах отражалась светомаскировка. А по улицам расхаживал усиленный патруль.
Павел Николаевич провел старика на кухню и плотно прикрыл дверь, чтобы жена, не дай бог, не услышала разговора.
— Ты почему сегодня не встретился с Рокоссовским? — Старков говорил почти шепотом, глубоко склонившись над столом.
— У меня не было возможности.
— У тебя не было желания. — Старков еле сдерживал себя. — Струсил?
— Да, Глеб Иванович. — Фитин поднял глаза, и Старков увидел затаившийся в них ужас. «Наверное, — подумал он, — у меня был такой же затравленный взгляд в тридцать седьмом. И имею ли я тогда право его осуждать? Да, черт меня возьми, имею! Потому что когда человек перестает бороться за себя, его превращают в животное. А из животных делают стадо. Чаще всего баранов. И чем больше мы молчим, тем быстрее начинаем блеять».
— Паша, — Глеб Иванович устало присел на стул и уронил руки на стол, — я не стану тебя совестить. Тем более уговаривать. Скажу одно: тебе придется сделать выбор. Отдать меня Берии либо принять мою сторону. И это нужно сделать сейчас. Где у вас телефон?
— В прихожей.
— Если ты позвонишь по известному тебе номеру, я тебя останавливать не стану. У тебя двадцать минут.
Старков отвернулся, глядя на пошарканный деревянный пол.
— Глеб Иванович, у меня ведь жена, дочь.
— У меня тоже была жена, Паша. Мое молчание ее не спасло.
Фитин заторможенно поднялся, медленно вышел в коридор, тягуче направился к телефону. Старков даже не шелохнулся. Оперся спиной о спинку стула, закрыл глаза. Страха не было. Ненависти тоже. Была усталость. Безнадежность. И боль, скопившаяся за день в спине, которая с уходом Фитина резко переместилась в ноги.
А Павел Николаевич, выйдя в коридор, сначала долго смотрел на телефон, потом присел на табурет, стоявший под висевшим на стене аппаратом. Рука жестко терла морщинистый лоб. Несколько цифр, и проблема будет решена. Но как?
Еще днем Фитин был готов поговорить с Рокоссовским. Но когда увидел его, все внутри оборвалось. А если кто узнает, что они замыслили? Если кто увидит, что он общается с генералом? И так и не решился к тому подойти. Даже наоборот: закрылся в своем кабинете и не покидал его до тех пор, пока помощник не доложил, что командующий покинул столицу.
Старков. Все последние годы старик находился рядом. И никогда ни словом, ни жестом его не принизил, хотя Павел Николаевич постоянно помнил, что раньше место руководителя разведки было занято именно им, Глебом Ивановичем. И весь подбор основной агентуры тоже был произведен им. Именно Старков поднял работу отдела на нужную высоту, подчас прикрывая собой недостатки руководства Фитина. Позвонить и сдать старика — все равно, что подписать ему смертный приговор. А жена, дочь? Что будет с ними?
Старков вздрогнул, когда дверь сзади снова скрипнула и Фитин вернулся на кухню.
— В общем, так, Глеб Иванович, — хозяин квартиры склонился над Старковым, — о том, что у меня больная жена, в Управлении знают. Ее отъезд никого не удивит. Спрячь ее и дочь на то время, что нам потребуется. Так спрячь, чтобы ни одна собака их не нашла. Если выиграем — победителей не судят. Проиграем — хоть какое-то, но алиби для них. Договорились?
Старков в ответ протянул руку.
* * *
Под брезентом стояла удушающая духота, однако другого способа рассмотреть карту и обсудить дальнейшие действия ночью, не привлекая внимания противника, находившегося в ста метрах от дислокации отряда, было невозможно.
Хеллмер, которому Скорцени передал руководство группой пловцов, показал схему моста:
— Вся конструкция держится на трех «быках». По нашим данным, самые глубокие места реки — в центре и с левой стороны. А потому мое предложение: взрывать вторую, — Хеллмер ткнул пальцем в схему, — и третью опоры. Как только положим мины на дно, под «быки», пловцы разворачивают «торпеды», уходят на глубину и возвращаются на базу.
— Звуковая волна взорвет их перепонки, — засомневался Скорцени.
— Главное — правильно уложить мины. И просчитать момент, когда следует всплыть. До взрыва.
— Но тогда группу может расстрелять охрана моста, — вмешался Радль.
— Риск есть, — согласился Хеллмер, сворачивая карту. — Но задание нам в любом случае нужно выполнить.
Скорцени кивнул:
— С нами Бог. Работайте.
Фонарь выключили, брезент отбросили в сторону. Со стороны моста доносились звуки передвигаемой техники: войска Монтгомери переправлялись на противоположную сторону реки, прорываясь к линии обороны батальона майора Майлза. Движение проходило в полной темноте. У машин горели только габаритные огни. Поэтому техника передвигалась крайне медленно и осторожно.
Хеллмер построил группу, проверил наличие состава.
— Расстановка сил следующая. Бейер, Кельпински, Мальц и Ресснер — центральная опора. Ресснер старший. Я, Курков, Фогт и Крюгер — крайняя левая опора. По моим расчетам, мы должны опустить мины на глубину шесть метров. Прямо на основание опор. Всплытие. Пять-десять секунд на восстановление запаса кислорода в легких. Опять уходим на глубину. Возвращаемся на базу. Скорость максимальная. Всплыть через 40 секунд. Иначе глухота на всю оставшуюся жизнь. И внимательно следите друг за другом. Если кого-то ранят или убьют, тело раненого или погибшего вместе с аппаратом должно быть доставлено к точке отправления. Вопросы?
Таковых не нашлось. Всем выдали специальную амуницию. Курков натянул на голое тело резиновый облегающий костюм, привычно облепивший мышцы, на ноги надел ласты, лицо смазал черным кремом, чтобы то не белело в темноте, натянул на голову маску с трубкой, которую обвязал вуалью, чтобы не отражало стекло, и спустился в воду.
Хеллмер уже находился на водной поверхности. Он спустил несколько бревен на воду и теперь отпускал их в свободное плавание, проверяя скорость течения реки.
На мосту раздавались рев двигателей и лязг гусениц.
Крюгер, стоявший неподалеку от Куркова, негромко проговорил:
— Танки «Черчилль». Сейчас самое время. От такого грохота англичане наверняка уже оглохли.
Хеллмер будто услышал слова обер-лейтенанта. Мины тонкими, но прочными тросами прикрепили к аппаратам, и смертоносный груз, окруженный пловцами, тронулся к мосту.