2. Конец тяжелого 1864 года
25 ноября 1864 года в 11 нью-йоркских отелях почти одновременно возникли пожары. Их быстро потушили нерастерявшиеся служащие. В саду Нибло, где 3 тысячи зрителей смотрели спектакль, поставленный в музее Барйума, а также в театре «Винтер-Гарден» раздались ужасные вопли: «Пожар!» Хладнокровные люди умерили размеры паники и потушили огонь. В этом эпизоде сыграл свою роль «двойник» — агент федеральной разведки, который доставлял предписания ричмондского правительства тайным агентам конфедератов в Канаде и который передал Стентону, Дана и Линкольну информацию, позволившую арестовать поджигателей. Одного из них повесили, остальных отправили в тюрьму.
Некто Джейкоб Томпсон, получивший от ричмондцев сумму в 300 тысяч долларов, действовал из Канады. Возможно, он надеялся, что ему удастся создать диверсионный шедевр в Чикаго. По его плану ночью 8 ноября по окончании выборов члены общества «Сыны свободы» должны были напасть на Кемп-Дуглас, освободить и вооружить 8 тысяч пленных конфедератов, «перерезать телеграфные провода, сжечь железнодорожные вокзалы, захватить банки, склады оружия и боеприпасов, обосноваться в городе и приступить к освобождению пленных конфедератов в Иллинойсе и Индиане».
Однако комендант Кемп-Дугласа своевременно узнал о заговоре и за два дня до выступления диверсантов арестовал заговорщиков. Один из них был приговорен к смертной казни, а остальные к тюремному заключению.
Было ли применение этих приемов южанами следствием их отчаяния и упадка духа? Ведь в начале войны они и не думали об использовании такой тактики.
Все способные воевать пошли на фронт, писала миссис Чеснат, «дома остались только старики и мальчики». Перед ней лежала газета, в которой перечислялись граждане Южной Каролины, убитые и раненные в битвах с частями Гранта. Сообщение о том, что Грант получил в один прием подкрепление в 25 тысяч человек, передернуло ее. «Старик Лин-, кольн на своем своеобразном жаргоне лесного человека говорит: «Продолжайте клевать их». А нам остается лишь признать себя расклеванными».
В Ричмонде она сделала покупки и уплатила «30 дол. за пару перчаток, 50 дол. за пару комнатных туфель, 24 дол. за 6 катушек ниток, 32 дол. за 5 жалких, захудалых носовых платочков». Немного времени спустя в Ричмонде будут говорить: «Идя на базар, вы берете полную кошелку денег, а все покупки приносите домой в кармане. По мере того как из месяца в месяц деньги конфедератов все больше обесценивались, все более печальным и жалким становилось дело южан».
Президент Дэвис рекомендовал своему конгрессу призвать рабов в ряды армии конфедератов. Для Севера и Европы это был знаменательный факт. По этому плану 400 тысяч боеспособных, вооруженных негров можно было бы бросить против армий федералистов. Рабство не отменялось, но призванные негры получили бы свободу. Различные группы в конгрессе конфедератов вежливо, но с нескрываемым презрением предлагали другие способы пополнения редеющих рядов армии.
В четвертый раз за время войны пришел декабрь. Линкольн готовил послание для конгресса.
3 декабря президент прочитал его своему кабинету министров. Материалы, представленные некоторыми министрами, фигурировали в послании неизменными, слово в слово. Уэллес писал: «В одном параграфе намечалась поправка к конституции, в которой предлагалось официально признать существование бога. Этот параграф не вызвал ни одного положительного отклика у министров. Прежде чем зачитать его, президент сам выразил свои сомнения, ибо этот параграф был ему навязан определенными кругами церковников».
Международное положение США было удовлетворительным. Предполагалось продать республике Либерия канонерку в рассрочку; намечалось проложить подводный телеграфный кабель в Атлантике; в Китае при содействии западноевропейских государств американцы подавили восстание; два порта во Флориде и один в Виргинии стали доступны для торговых судов, куда им было «выгоднее и безопаснее» заходить, нежели заниматься прорыванием блокады.
До сих пор в послании звучали идеи Сьюарда. Рука Линкольна проявилась, когда зашла речь о торговле черными рабами. «Что касается меня, то я не остановлюсь перед применением власти, совместимой с долгом президента и международными законами, для того чтобы не дать убежища в Соединенных Штатах врагам рода человеческого» (торговцам рабами).
Министерство финансов собрало более одного миллиарда долларов и почти столько же потратило на армию и флот. «Еще больше увеличить налоги» — это, очевидно, была точка зрения министра Фесендена, с которой Линкольн согласился.
Линкольн совершенно не упомянул термин «реконструкция». Слишком много недоверия вызывал этот термин. Однако президент подтвердил, что в штатах Арканзас и Луизиана, по 12 тысяч граждан в каждом, «организовали лояльные правительства штатов, создали свободные конституции и добросовестно стараются соблюдать их и самоуправляться».
Президент уделил место и слухам о мирных переговорах: «По здравом размышлении… ясно, что… переговоры с лидерами мятежников никаких положительных результатов не дадут…»
В то же время Линкольн оставлял как будто само собой подразумевающееся мнение о том, что, как только война кончится, сам он употребит всю свою власть для того, чтобы помочь южанам и поддержать тех из них, которым придется считаться с наличием в Вашингтоне горящих местью врагов: «Помилование и отмена конфискаций, однако, останутся привилегией верховной власти».
В отношении рабства президент высказался кратко, но более решительно, чем в любой другой части послания: «Повторяю заявление, сделанное мной год тому назад: пока я остаюсь на посту президента, я не сделаю никаких попыток отказаться или изменить смысл Декларации об освобождении, я не сделаю рабом ни одного человека, объявленного свободным в соответствии с условиями этой Декларации или постановлений конгресса. Если народ любым способом или формой решит, что обязанность президента вернуть в рабство этих людей, не я, а кто-нибудь другой будет орудием его воли».
Суховато, с чисто линкольнской невозмутимостью и законченностью звучал заключительный параграф, чуть окрашенный своеобразной иронией: «Утверждая, что существует единственное условие мира, я просто имею в виду, что наше правительство прекратит военные действия, как только их прекратят те, кто начал войну».
Этот документ получил самое широкое распространение. Армии федералистов понесли его в те районы конфедерации, где местные газеты не перепечатали послание из прессы Севера. Его обсуждали и штудировали в государственных учреждениях и на улицах Европы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
