— Езжай домой, ладно? — произносит равнодушно. — Ну или где ты там была…
Его взгляд не выражает ровным счётом ничего. Но я прекрасно понимаю, что конкретно он имеет ввиду. Видел меня утром в машине Ричи.
— Я была с ним тебе назло! Разве это не очевидно? — сглатывая тугой комок в горле, спрашиваю я.
И тут, как по щелчку, всё меняется. Просто в одну единственную секунду. Его скулы напрягаются, по лицу ходят желваки. В серых глазах полыхает чёрная злость и такая знакомая мне ненависть.
— Лучше вообще не поднимай эту тему, Смит! — ледяным тоном произносит он.
— Мне жаль, ясно? — искренне признаюсь я. — Ты сделал мне больно, и я хотела, чтобы ты тоже почувствовал каково это… Я думала, что…
— Можешь не распаляться! — перебивает холодно. — Ты сделала правильный выбор, Смит.
Меня оглушает приступ неконтролируемого гнева.
Сделала выбор?
Клянусь, у меня даже руки трясутся. Я ненавижу его! Ненавижу!
— Иди давай, — снова нарочно грубит мне он.
Ожидаемо. Привычная защитная реакция. Даже сейчас.
Понимает ли он, что мы, возможно, больше никогда не увидимся?
— Почему избегал меня все эти дни? — игнорируя его повелительный тон, прямо интересуюсь я. — Где ты был?
И снова в ответ ничего. Тишина. Упрямо не желает со мной разговаривать.
— Я хотела быть с тобой, но ты решил всё за нас обоих! И сейчас поступаешь ровно так же! — надрывно шепчу я, охрипшим на нервной почве голосом. — Господи, да я ведь…
— На черта ты всё усложняешь? — снова перебивает меня, сверкая потемневшими глазами. Не даёт сказать такие важные и нужные слова.
К сожалению, я больше не могу сдерживать всё то, что накопилось.
Не могу прятаться под маской безразличия вот так мастерски, как это делает он…
Не могу делать вид, что меня не волнует происходящее.
Не хочу больше изображать, что счастлива с другим.
Бороться с собой и с тем чувством, что я испытываю к этому совершенно неидеальному парню — бесполезно. Вот даже сейчас я почти не дышу, просто оттого, что он стоит рядом. Нервы словно оголённые провода, голова кружится от его близости и вопреки всему, всё, чего я хочу: это чтобы он остался.
— Мне пора, — оглядывается назад. — Зря ты сюда приехала…
Удивительно, с какой лёгкостью сказаны эти слова. А может, действительно и нет больше ничего? Возможно, и тогда ничего не было? Короткое ничего не значащее для него помешательство?
— Похоже, и правда зря, — глотая хлынувшие потоком слёзы, тихо соглашаюсь я.
Изо всех сил пытаюсь успокоиться, но у меня, как обычно, ничего не выходит. Тело прошибает мелкая дрожь, нижняя губа предательски трясётся, и он однозначно видит это моё пограничное состояние.
Вскидываю голову и втягиваю носом душный воздух. Мне не стыдно, что я не могу сдержать эмоции. Я устала быть сильной. Улыбаться и делать вид, что у меня всё в порядке, когда моё сердце разбито вдребезги.
— Не выйдет у нас ничего, ты понимаешь? — его холодные ладони ложатся на мою шею.
Большой палец поглаживает подбородок, и от этого простого прикосновения моментально учащается пульс, а кожа покрывается мурашками.
Но произнесённые им слова глубоко ранят меня, и неожиданно для себя самой я начинаю злиться.
— Отпусти! — сбрасываю его ладони.
И ведь действительно, зачем я здесь? Исайя был прав: я не нужна ему… И то, что я здесь, для него ничего не значит.
Хочу уйти, но Рид вдруг резко хватает меня за руку.
— Пошёл ты, Брукс! — беспомощно плачу я, зажмуриваясь.
Не могу его видеть… Как же мне больно!
— Пусти меня! Пусти, слышишь! — пытаюсь оттолкнуть и высвободиться из его рук.
— Успокойся! — властным жестом притягивает к себе, не давая возможности отодвинуться.
И я перестаю бороться. Замираю и сдаюсь почти сразу. Беззвучно рыдаю, уткнувшись носом в его сильную шею. Его пальцы зарываются в мои волосы, и я с трудом сглатываю, сдерживая накатывающую истерику.
Горячее дыхание у виска, лёгкое касание губ… В области солнечного сплетения ноет.
Закрываю глаза, растворяясь в ощущениях.
Кажется, его зовут друзья, наблюдающие за нами издалека.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нет. Пожалуйста, нет… Не оставляй меня. Не уходи.
Я цепляюсь за него, а он аккуратно за плечи пытается отодвинуть меня от себя. Несколько сантиметров от его тела сродни катастрофе. Тревога заполняет каждую клеточку, когда Рид дотрагивается до моей скулы и смотрит долгим, поджигающим внутренности взглядом.
Этот момент я буду помнить долгие годы… Ведь именно тогда, глядя друг другу в глаза, мы, наконец, обнажили наши измученные души…
И именно в тот миг я поняла.
Любить — это адски больно.
Это когда взлетаешь до невероятных высот, зная, что непременно упадёшь вниз и возможно, уже не встанешь.
Это когда вдруг понимаешь, что твоя жизнь действительно уже никогда не будет прежней.
Когда несмотря ни на что: ошибки, обиды, сожаления… всё, чего ты хочешь — это просто быть рядом с тем человеком, который тебе дорог.
И да, к сожалению, Любить — значит, отпустить, если нужно. Даже если твоё сердце объято пламенем.
Рид в одну секунду преодолевает расстояние между нами, и его мягкие, но требовательные губы накрывают мои… Я шумно выдыхаю. Всё так ярко, будоражаще, по-настоящему… Я как будто снова дышу полной грудью, очнувшись после глубокого сна. Слишком давно мы не целовались и слишком долго я этого хотела…
Его пальцы путаются в моих волосах, и я не могу сдержать приглушённый стон, когда он начинает жадно ласкать мой рот языком, углубляя поцелуй. Это почти физически больно, ведь я так сильно желала снова почувствовать его напор и сводящие с ума губы…
Его сердце стучит так же быстро как моё. Закипаю от страсти, ударившей в голову так сильно, что если бы не его руки, сжимающие меня почти до хруста, наверняка упала бы прямо на раскалённый асфальт.
Как же я скучала по нему!
Я обнимаю его за шею и пылко отвечаю. Глажу короткостриженный затылок, беспомощно хватаюсь за широкие плечи. Наслаждаюсь тем, как горячо и отчаянно он целует меня.
Между нами снова электричество. Высокое напряжение. Разряд вдоль позвоночника, маленькие импульсы…
И я сгораю. Зная, что после — останется только пепел…
— Брукс, — настойчиво зовёт его Кэмерон, который, судя по голосу, в полнейшем замешательстве.
Рид сжимает в кулак мои волосы, гладит спину. Неистово сминает и кусает мои губы. Это так невыносимо прекрасно и мучительно одновременно. Ведь всё это может означать только одно: он со мной прощается. Иначе вряд ли бы позволил всему этому случиться.
Я таю в его руках словно воск свечи и молюсь всем богам, чтобы это мгновение продлилось как можно дольше…
Но внезапно всё заканчивается. Так же быстро, как началось.
— Рид, — паника накрывает меня, когда он нехотя отодвигается.
Мне кажется, я не переживу, если он сейчас уйдёт.
— Мне пора, Дженнифер, — говорит, тяжело дыша.
В его глазах снова пляшут черти, но вместе с тем на дне их плещется грусть.
И нет, мне не показалось. Ему ведь тоже больно?
Я отрицательно качаю головой, сильнее стискивая онемевшими пальцами его ладонь.
Рид наклоняется ко мне. Его губы задевают скулу. Он заправляет за ухо непослушную прядь.
— Прости меня за всё, Дженнифер, — произносит, вдыхая запах моих волос.
Как будто в последний раз.
И моё сердце, от внезапно обрушившейся на нас реальности, обливается кровью.
— Не делай этого…
Я слышу свой ломающийся, наполненный едкой горечью голос как будто со стороны.
— Перестань, глупая, — вытирает слёзы с моих щёк. Щёлкает по носу и подмигивает. — Эй, Смит, выше нос.
Этот его жест отдаётся болезненным уколом под рёбрами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Рид….
— Прощай, Дженнифер, — говорит он мне, напоследок почти невесомо и нежно касаясь моих губ.
Я ни слова не могу вымолвить в ответ. Просто стою и смотрю на то, как он отпускает мою ладонь.
Бросает на меня ещё один потерянный взгляд и, разворачиваясь, уходит.
