Из-за пределов его рукотворной тьмы послышался смешок Гарри.
* * *
Гарри внимательно наблюдал, как Драко заканчивает ещё один тренировочный проход предварительных жестов заклинания, ту часть, которая трудна для изучения – завершающий выпад и произношение не обязаны быть точными. Все три последних прохода, насколько мог судить Гарри, были безошибочными. Он так же почувствовал странное импульсивное желание подправить ряд моментов, про которые мистер Люпин ничего не говорил, вроде угла наклона локтя Драко или направления ступни. Возможно, это было всего лишь игрой воображения, но Гарри решил на всякий случай внести эти поправки.
– Хорошо, – тихо сказал Гарри. Напряжение в груди слегка затрудняло его речь. – У нас тут нет дементора, но ничего страшного. Он нам и не нужен. Драко, когда твой отец разговаривал со мной на железнодорожной станции, он сказал, что кроме тебя в этом мире для него нет ничего ценного, и он угрожал, что откажется от всех своих планов, чтобы отомстить мне, если с тобой что-нибудь случится.
– Он… что? – голос Драко перехватило, на лице появилось странное выражение. – Зачем ты мне говоришь об этом?
– А зачем скрывать? – Гарри постарался, чтобы реакция на ответ не отразилась на его лице, хоть и догадывался, о чём сейчас думает Драко: что Гарри планирует поссорить его с отцом и потому не должен говорить ничего, что могло бы их сблизить. – Один человек всегда был для тебя важнее всех остальных, и я точно знаю, какое тёплое и счастливое воспоминание позволит тебе вызвать патронуса. Ты рассказал мне о нём на железнодорожной станции, перед самым первым днём в школе. Однажды ты упал с метлы и сломал себе рёбра. Это было больнее, чем всё, что ты когда-либо испытывал, и ты думал, что умираешь. Представь, что этот страх исходит от стоящего перед тобой дементора, который выглядит как утопленник в потрёпанном чёрном плаще. А затем используй заклинание, и когда ты будешь делать финальный выпад, чтобы отбросить дементора, думай о том, как отец держал твою руку, чтобы ты не боялся. Думай о том, как сильно он любит тебя и как сильно ты любишь его, и вложи всё это в свой голос, когда произнесёшь Экспекто Патронум. Ради чести Дома Малфоев, а не просто потому, что ты задолжал мне желание. Покажи, что ты не лгал мне в тот день на станции, говоря, что Люциус – хороший отец. Покажи, что ты способен сделать то же, что и Салазар Слизерин.
Гарри отступил за спину Драко, так что перед тем остались лишь пыльный старый учительский стол и доска на стене заброшенного класса.
Драко обернулся, посмотрев на Гарри со всё тем же странным выражением на лице, затем повернулся обратно к стене. Выдох и вдох. Палочка взмахнула раз, два, три и четыре. Пальцы заскользили на точно выверенные расстояния…
Драко опустил палочку.
– Это слишком… – сказал он. – Я не в состоянии правильно думать, пока ты смотришь…
Гарри направился к двери.
– Я вернусь через минуту, – сообщил он. – Просто удерживай в уме счастливое воспоминание, и патронус никуда не денется.
* * *
Позади снова раздался звук открывающейся двери.
Драко услышал, как Гарри вошёл в класс, но не обернулся.
Гарри ничего не говорил. Тишина затянулась.
Наконец…
– Что это значит? – голос Драко немного дрогнул.
– Это значит, что ты любишь своего отца, – ответил Гарри.
Именно об этом Драко сейчас думал, и изо всех сил старался не расплакаться в присутствии Гарри. Да, это так, это так и есть…
На полу перед Драко сияла змея. Драко узнал её, это был синий крайт. Лорд Абраксас Малфой привёз его из какой-то далёкой страны, и с тех пор в серпентарии отца всегда была такая змея. Известно, что укус синего крайта почти неощутим. Драко это рассказал отец и добавил, что трогать эту змею нельзя ни в коем случае, даже под чьим угодно присмотром. Её яд убивает нервы настолько быстро, что жертва не успевает почувствовать боль, пока яд распространяется. Человек может умереть, даже если использовать Исцеляющее заклинание. Синий крайт ест других змей. Более слизеринское существо и представить трудно.
Вот почему рукоять отцовской трости была выкована в виде головы синего крайта.
Сияющая змея высунула язык, который тоже оказался серебряным, и, казалось, каким-то образом улыбнулась. Гораздо теплее, чем могла бы улыбнуться рептилия.
И тут Драко осознал…
– Но, – сказал он, не отводя глаз от прекрасной сияющей змеи, – сам ты не можешь использовать заклинание Патронуса.
Теперь, когда Драко сам научился этому заклинанию, он понял, почему это так важно. Человек может быть злым, как, например, Дамблдор, и всё-таки способным вызывать патронуса, если в нём осталось хоть что-то светлое. Но если внутри Гарри Поттера нет ни единой мысли, которая бы так сияла…
– Заклинание Патронуса сложнее, чем ты думаешь, Драко, – серьёзно ответил Гарри. – Если у кого-то оно не получается, это ещё не значит, что он плохой человек. Это даже не значит, что он несчастен. Но, в любом случае, на самом деле я могу. Я понял, что сделал не так в первый раз, когда столкнулся с дементором, и со второй попытки у меня получилось. Но, гм, в моей жизни иногда случаются небольшие странности, и мой патронус оказался необычным, так что я держу в секрете то, что у меня он получился…
– И я должен просто в это просто поверить?
– Можешь спросить профессора Квиррелла, если не веришь мне, – сказал Гарри. – Спроси его, может ли Гарри Поттер вызвать телесного патронуса, и скажи, что это я посоветовал тебе спросить. Он поймёт, что ты говорил со мной, кроме меня тебе никто бы об этом не рассказал.
О, а Драко теперь должен верить профессору Квирреллу?! Но всё-таки, зная Гарри, это может быть правдой, да и профессор Квиррелл не станет лгать по незначительному поводу.
Сияющая змея повертела головой, высматривая несуществующую добычу, затем свернулась кольцами, будто отдыхая.
– Интересно, – мягко сказал Гарри, – когда, в каком году, в каком поколении слизеринцы перестали учить заклинание Патронуса? Когда все, включая самих слизеринцев, начали думать, что быть хитрым и амбициозным означает быть холодным и несчастным? И если бы Салазар узнал, что его ученики больше даже не пытаются выучить заклинание Патронуса, не пожелал ли бы он вообще не рождаться на свет? Интересно, как всё пошло не так, когда факультет Слизерин вступил на неверный путь?
Сияющее создание мигнуло и исчезло – при том сумбуре, который творился у Драко в душе, он был не в силах поддерживать заклинание. Поворачиваясь к Гарри, Драко с трудом удержался, чтобы не направить на него свою палочку.
– Да что ты можешь знать о факультете Слизерин или о Салазаре Слизерине? Ты не был распределён на мой факультет, какое ты имеешь право…
И вот тут Драко наконец понял:
– Шляпа распределила тебя в Слизерин! Точно! А после этого ты… ты щёлкнул пальцами…
Драко однажды спросил отца, не мудрее ли распределиться на какой-нибудь другой факультет, чтобы все вокруг тебе доверяли. Отец улыбнулся и ответил, что в возрасте Драко он тоже об этом думал, но обмануть Распределяющую шляпу невозможно…
…нет, было невозможно, пока не появился Гарри Поттер.
Как Драко мог хотя бы на минуту поверить, что Гарри – когтевранец?!
– Интересная гипотеза, – ровным голосом ответил Гарри. – Знаешь, ты уже второй человек в Хогвартсе, который её выдвинул. По крайней мере, второй, кто высказал её вслух…
– Снейп, – уверенно сказал Драко. Декан его факультета – не дурак.
– Профессор Квиррелл, конечно же, – произнёс Гарри. – Хотя, если подумать, Северус спросил меня, как я сумел не оказаться на его факультете, и не нашёл ли я, что предложить Распределяющей шляпе. Полагаю, ты можешь считать себя третьим. Впрочем, теория профессора Квиррелла немного отличается от твоей. Даёшь слово, что не будешь её никому пересказывать?
Драко практически без раздумий кивнул. А что ему ещё оставалось, сказать «нет»?
– По мнению профессора Квиррелла, Дамблдор был не в восторге от того, куда Шляпа распределила Мальчика-Который-Выжил.
Едва Гарри закончил фразу, как Драко уже понял, что это и есть правда. Кто вообще мог купиться на столь очевидный трюк?
…ну, весь Хогвартс, за исключением Снейпа и Квиррелла, да что говорить, даже Гарри мог поверить…
Ошеломлённый, Драко попятился к своему столу и сел настолько резко, что слегка ушибся. Рядом с Гарри подобное случалось примерно раз в месяц. В январе пока ещё ничего не было, так что, видимо, пришло время.
Его собрат-слизеринец, который мог считать, а мог и не считать себя когтевранцем, сел на привычный для него стул напротив, на этот раз боком, и теперь напряжённо смотрел на Драко.
Драко не знал, что ему теперь следует делать. Должен ли он убеждать заблудшего слизеринца, что нет, он никак не может быть когтевранцем… Или попробовать выяснить, действительно ли Гарри в союзе с Дамблдором, хотя внезапно это стало казаться менее вероятным… Но в таком случае зачем, зачем Гарри вообще подстроил всю эту историю с ним и Грейнджер…
