…Исполненный жгучей ненависти, Ведун-Владыка проснулся…
Правда? Шиа снова открыл глаза и посмотрел на Меч Шаннары, пылающий белым светом. Чувство пульсирующей теплоты вновь захлестнуло долинца, принося с собой уже не новое видение своей внутренней сущности, а лишь спокойное глубокое самосознание.
И вдруг Шиа понял, что знает тайну Меча. Сила Меча Шаннары в том, что он открывает правду — заставляет того, кто держит клинок, узнать, каков он на самом деле; и, вероятно, любому, кого коснется волшебный Меч, откроется вся правда о себе самом. Сначала долинец просто не мог в это поверить. Должно быть что-то еще, не может же все оказаться так просто. Шиа лихорадочно раздумывал над тем, что еще таится за этим открытием. Но… Только это. Отражение правды — вот загадочные чары Меча, в остальном же он — просто искусно выкованный клинок, реликвия прошедшей эпохи.
Это откровение пронзило сознание Шиа, повергнув его в оцепенение. Не удивительно, что Алланон не открыл ему тайну Меча. Что это оружие может против непревзойденной мощи Ведуна-Владыки? Как оно защитит долинца от существа, которое одной только мыслью может выжать его хрупкую жизнь из смертного тела? Его предали. Легендарная сила Меча оказалась ничем! Обманом! Паника охватила долинца, и он закрыл глаза, крепко сжав веки, чтобы отгородиться от охватившего его холода. Чернота вокруг задрожала и вспенилась, у Шиа закружилась голова, и ему показалось, что он теряет сознание от этого бешеного кружения.
…В серой, пасмурной пустоте своего чертога Ведун-Владыка слушал и наблюдал. Его ярость постепенно стихала. Туманная тьма внутри капюшона удовлетворенно кивнула. Долинец, которого он считал мертвым, все-таки выжил. И вопреки всему нашел Меч. Но человек оказался таким жалким и слабым. Он не смог понять мощь талисмана. Страх уже охватил его, делая уязвимым. Бесшумно и быстро хозяин выскользнул из темной пещеры…
Алланон неуверенно остановился на вершине голого холма, оглядывая одинокий горный хребет, протянувшийся на сером фоне северного горизонта. Угрюмые горы, казалось, тоже смотрели на человека безглазыми лицами черных пещер в выбоинах и трещинах-шрамах, отражавшими душу пустынной земли, что породила их много веков назад. Глубокая тишина выжидающе нависла над пустотой просторов Северной Земли. Даже ветер, гуляющий в горных вершинах, растворился в безмолвии. Друид поплотнее запахнул черный плащ и глубоко вздохнул. Ошибки быть не может; интуиция никогда не обманывала его. То, к чему он так стремился, наконец-то свершилось. Где-то в недрах Кряжа Ножа, еще так далеко отсюда, Шиа Омсворд взял в руки Меч Шаннары.
Однако все шло не так! Даже если долинец и сможет понять и принять всю правду о себе, даже если ему удастся раскрыть тайну Меча, он все равно не готов, чтобы правильно использовать талисман против Ведуна-Владыки. У долинца уже нет времени обрести необходимую уверенность, теперь, когда он остался один, без помощи и без тех знаний, которые только Алланон может дать ему. Исполненный страха и сомнений в себе, он станет легкой добычей для Броны. Друид уже чувствовал пробуждение врага. Властелин Тьмы спускался с вершины, зная, что тот, кто поднимет против него легендарный Меч, слаб и слеп и не понимает, в чем сила чудесного талисмана. Брона атакует быстро, будет безжалостен, и Шиа погибнет, так и не узнав, как защитить себя и выжить в этой схватке.
До столкновения оставались считанные минуты. Алланон понимал, что ему не успеть. Пару дней назад друид осознал, что каким-то непостижимым образом и Шиа, и Меч Шаннары оказались на севере. Оставив своих друзей в Каллахорне, он поспешил на помощь долинцу. Но события развивались слишком быстро. Теперь у него оставался единственный шанс помочь Шиа, если вообще были какие-то шансы, но он, Алланон, был еще так далеко. Закутавшись в плащ, друид бросился вниз с холма, на его лице застыло выражение суровой решимости.
Шиа тяжело опустился на одно колено. Панмон Крил рванулся было к нему, но Кельцет протянул руку, преграждая разбойнику путь. Прислушиваясь, тролль смотрел на вход в пещеру. Сам Панмон ничего не слышал, но внезапный ужас сковал его, и вор застыл как вкопанный. Глаза Кельцета двигались, как будто следили за кем-то, кто шел по ту сторону каменной стены, а Панмон ощутил, как страх растет и поглощает его целиком.
И вдруг черная тень упала на них. Дрожащий свет факела резко потускнел. В дверном проеме возникла высокая фигура, закутанная в черный плащ. Панмон Крил понял, что это и есть Ведун-Владыка. Под низко надвинутым капюшоном, там, где должно быть лицо, была лишь тьма и густо-зеленый туман, лениво клубившийся вокруг узких щелок алого огня. Красные искры повернулись сначала к Панмону и Кельцету, обращая их леденящим взглядом в неподвижные изваяния. Вор хотел было крикнуть, предупредить долинца, но голос застрял где-то в горле. Панмон понял, что не может произнести ни слова, и лишь беспомощно смотрел, как безлицый капюшон медленно повернулся к Шиа.
Долинец очнулся. Все вокруг казалось далеким, но сквозь плотный туман откуда-то из глубины онемевшего сознания пробился слабый сигнал — предупреждение об опасности. Сквозь полумрак Шиа видел Панмона и Кельцета, неподвижно застывших в каких-то пяти футах от него; на их напряженных лицах отражался отчаянный страх. В углу камеры съежился Ол Файн. Сжавшись в бесформенный желтый комок, гном тихонько хныкал и что-то бессвязно бормотал. Прямо перед глазами долинца ослепительно сиял Меч Шаннары.
И тут Шиа вспомнил о тайне Меча и вновь осознал всю беспомощность своего положения. Долинец попытался было поднять голову, но его взгляд был будто прикован к Мечу. Страх и отчаяние нахлынули на Шиа, как ледяная река, и он почувствовал, что тонет в ее студеных водах. Все тело покрылось холодным потом, руки задрожали. Одна только мысль билась в его сознании: бежать! Бежать, прежде чем ужасное существо, в чьи запретные владения он отважился проникнуть, отыщет его и уничтожит! Та цель, ради которой он всем рисковал, уже не имела значения; осталось лишь неудержимое желание бежать, спастись, пока не поздно.
Но Шиа как будто прирос к месту. Каждая клеточка его существа кричала о том, что нужно бежать, бросить Меч и бежать. Но он не мог. Что-то внутри не давало ему разжать руки. Шиа отчаянно пытался побороть свой страх, обеими руками сжимая рукоять Меча Шаннары, пока пальцы его не побелели от боли. Меч — вот все, что осталось теперь у него, все, что стояло еще между ним и всеобъемлющим ужасом. В отчаянии долинец цеплялся за древний талисман, который, он знал, ничем ему не поможет.
— Я ЗДЕСЬ, СМЕРТНЫЙ!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
