Бранн бросил на него взгляд. Он нахмурился, но скорее из-за беспокойства, чем из-за раздражения.
— В чем дело, Хеф? У тебя что-то болит?
Лейтенант на мгновение заколебался. Если он сейчас притворится, будто испытывает определенные боли, то на пару дней отправится в апотекарион. К тому времени Космические Волки уже улетят, и его дело станет куда менее провокационным.
Трусливые мысли. Недостойные Гвардейца Ворона. Он вспомнил о недавних словах Бранна, о его полнейшей вере в Рапторов и их верность.
— Мне нужно… Мне нужно поговорить с вами и лордом Коракс, — медленно выговорил Хеф. — Вы должны узнать об одном инциденте.
Бранн посмотрел на сидевшего в одиночестве примарха, уткнувшегося глазами в пол.
— Может, в другой раз, — сказал командор. — Сейчас лорд Коракс занят.
Хеф собирался было послушаться Бранна, однако затем его настиг укол вины, так что он покачал головой.
— Нет, нужно поговорить сейчас, — он заковылял мимо Бранна к Кораксу. — Мой лорд!
Примарх оторвался от размышлений, и его темный взгляд упал на Хефа. Лейтенанту потребовалась вся его сила воли, чтобы не вздрогнуть под этим нечеловеческим взором. Он остановился перед своим повелителем, потупив глаза. Он не знал, с чего начать, а язык вдруг стал толстым и бесполезным.
— Говори, лейтенант, — мягким, увещевающим голосом подтолкнул его примарх. Хеф заставил себя поднять глаза, однако вместо того, чтоб встретиться с вопрошающим взглядом военачальника, он понял, что смотрит в черные озера, знакомые и добрые.
— Я… Я совершил ужасное деяние, мой лорд. Ужасное деяние.
— Расскажи мне, — голос Коракса не был ни строгим, ни мягким. — Облегчи душу, Хеф.
— Космический Волк, Арван Раноплет. Я убил его.
Гул когитационных машин и тихое шипение освещения показались оглушительными в последовавшей тишине. Бранн хотел было взорваться гневной тирадой, однако примарх остановил его поднятой рукой.
— Продолжай, — не дрогнув ни единым мускулом, сказал Коракс.
— Во время патрулирования. Дикая система, ВЛ-276-87.
— Ваше боевое столкновение с Сынами Хоруса, — оборвал его Коракс. Благодаря своей эйдетической памяти он вспомнил подробности тщательно составленного доклада Хефа. — База на спутнике, склад оружия. Все враги уничтожены. В ходе боя был поврежден реактор, и последовавший взрыв уничтожил все хранившиеся там припасы.
— База принадлежала Космическим Волкам. Ее удерживал Раноплет со своей наблюдательной стаей, посланной к вам, мой лорд.
— И ты убил их? — рявкнул Бранн, более не в силах сдерживать ярость. — И, хуже того, ты скрыл это от меня?
Хеф начал запинаться, его осторожная и взвешенная речь уступила место звериным склонностям, как с ним случалось во время стресса.
— Раноплет увидел нас. Увидел грубых. Он ненавидел нас, я понимал. И он бы сказал лорду Руссу. Мы слышали, что только что говорить Космический Волк… В смысле, говорил. Наблюдательные стаи будут судить, верны ли мы. Раноплета послали искать отклонения, он нашел тех, у кого они есть. Миссия, порученная самим Руссом. Так он мне сказал.
Взгляд Хефа словно молил Коракса понять его.
— Как Сыны Магнуса? — продолжил он. — Свора пришла б за Гвардией Ворона. Сейчас плохое время для споров, отвлечений.
— Русс бы никогда… — выдохнул Бранн.
— Он бы сделал, — оборвал его Коракс, — если бы наш отец повелел. Если бы он счел нас угрозой. Если бы увидел… скажем так, если бы усомнился в моей верности.
Примарх глубоко вдохнул, и всего на мгновение у него на лице появилось загнанное выражение, когда он задумался над тем, могли ли Космическим Волкам приказать выступить против Гвардии Ворона.
— Он бы сделал это, даже в творящемся хаосе, чтобы преподать урок, — пробормотал Коракс. Он вновь собрался с мыслями и взглянул на Хефа. — Получается, твои доклады были подделкой?
— Я приказал своим людям хранить тайну, — продолжил лейтенант. — Вина на мне.
— Они могли не подчиниться неправомерному приказу, — вмешался Бранн. — Могли не подписывать поддельные доклады. Они — соучастники.
— Они пошли на это. Даже охотно. Каждый грубый понимает, зачем я так поступил. Те Космические Волки были… изменены, как Рапторы. Звери внутри. Некоторым было плохо, когда мы нашли корабль. Раноплет и его воины убивали тех, кому стало плохо. Принял нас за угрозу, вроде тех, кому стало плохо, хотел убить и грубых. «Вергельд» — так он называл нас, называл себя и измененных. Плата, сказал он. Но плата за что он не рассказал, мой лорд. Раноплет пришел бы к лорду Кораксу, обвинил его в преступлениях. Хотел избавить лорда от сложного решения.
— Избавить меня? — на мгновение Коракс показался искренне изумленным, но его лицо быстро приобрело каменное выражение. — Не тебе избавлять меня от чего-либо, лейтенант. Может, твое деяние и было необдуманным, но его сокрытие было предательством доверия.
Эти последние слова заставили Хефа охнуть от неподдельной боли, как будто Коракс погрузил когти в грудь мутировавшего легионера.
— Я знаю, мой лорд! Очень плохой! Я боялся. Боялся за нас. Боялся за вас.
— Боялся…? — произнес Бранн, с удивлением услышав подобное слово от космического десантника.
— Оценил риск, командор, — постарался объяснить Хеф. — Вывод плохой для Рапторов, плохой для Гвардии Ворона и лорда Коракса.
— Я все понимаю Хеф, — сказал Коракс, но его следующие слова перечеркнули всякую надежду, что затеплилась в груди у Хефа. — Но простить все равно не могу.
— Я разберусь с ним, мой лорд, — горько вздохнул Бранн. — Временное заключение.
— Нет, — ответил Коракс. — Пока ничего не предпринимай.
— Мой лорд? Но наказать ведь…
— А что мы скажем остальным Рапторам, командор? — отрезал Коракс. — Хочешь, чтоб об этом преступлении узнал весь флот? Пока Ратвин еще даже не покинул «Мститель»? Мне нужно обдумать сложившуюся ситуацию.
— Мне очень жаль, мой лорд, — забормотал Хеф. — Очень-очень жаль. Я искуплю вину, только скажите как.
— Я найду способ, Навар Хеф, помяни мое слово. И я тебе верю. Я принимаю твое раскаяние и верю, что более ты от меня ничего скрывать не станешь. Я не могу лишить тебя командования, не вызывая лишних вопросов, но можешь считать себя обычным рядовым. Ты лишен командирского звания. Скажи остальным заговорщиками, что я знаю о вас, и все вы будете оставаться в казармах, пока командор Бранн не сообщит вам о вашей дальнейшей судьбе.
— Конечно, мой лорд. Мы в вашей воле.
Хеф поковылял из зала для совещаний. На сердце у него было по-прежнему тяжело, хотя признание немного облегчило бремя.
— И что нам с ними делать, мой лорд?
Вопрос Бранна повис в воздухе. Коракс не знал ответа. Вообще не знал. Его огромный интеллект не мог найти подходящего решения. За долгие годы жизни он прежде никогда не сталкивался с подобным. Дистиллированная премудрость сотни философов и политических мыслителей отличалась высоким идеализмом, но слабой проработкой деталей.
— Оставь меня, Бранн, — прошептал он.
Командор неохотно подчинился, но остановился на пороге и бросил полный тревоги взгляд на своего повелителя.
— Они совершили большую ошибку, мой лорд, но они верны. Верны вам.
Коракс ничего не ответил, и Бранн покинул комнату.
Примарх обдумывал варианты, пытаясь подогнать их к общей картине. Но всякий раз, когда он смотрел на ситуацию, перед ним поднимались новые вопросы.
Коракс сомневался не в верности Рапторов, а в своей собственной беспристрастности. Он часто думал о Рапторах как о зараженном пруде, в глубинах которого оставалась чистая вода, и который в итоге можно было очистить от заразы. Но если заражение, порча, проникла до самого дна?
«Вергельд» — так это назвали фенрисиане. Необходимая плата.
Суеверная чепуха. Кто будет их третейским судьей? Кто вообще вправе их судить или назначать плату?
Он считал Рапторов верными Гвардии Ворона в своих сердцах и разумах, и твердил то же самое остальному легиону, дабы погасить недоверие к их искаженным телам.
Но что, если он заблуждался?
Вихрь молний, иссекающий темный лес, его треск — хохот сотни тысяч маньяков. Вой на ветру. Рев болтеров. Грохот снарядов. Лазурный шторм затмил небо, каждый раскат грома — удар сердца бога, каждая вспышка света являла миллионы наблюдавших глаз. Сквозь тени невероятно громадных деревьев неслись волки, отчаявшиеся и раненые, их капающая кровь оставляла алый след в серой мгле. Их умоляющий вой стал криками умирающих легионеров, утопающими в хаосе шторма…
Вспотевший, с бешено колотящимся сердцем, Марк Валерий очнулся ото сна. Пелон сидел у изголовья его кровати в небольшом, простом кресле, держа в руке стакан воды.
