– Политинформация на сон грядущий окончена. – Володя добавил дров в костёр, повернулся спиной, чтобы подсушить от влажного воздуха одежду. – Светка моя сейчас в постели пуховой, на подушке мягкой, а я тут, как король на именинах, на жердях месяц бока отлёживать буду. А пустой карман, он как бы и не тянет, по-вашему?.. С голодным брюхом ходить тоже комфорта мало. Кто заработать мешает? Трудись! Шишкуй, корнюй, охоться, рыбачь. Тайга богатая. Барахолка в городе есть, перепродавай, что под руку попало. А поиметь молодую девку при случае? Да какой же мужик откажется? Так что мораль пусть коммунисты для себя поберегут. Без неё спокойнее. Карьера мне не маячит, а красиво жить не запретишь.
– Ты хорошенько подумай, о чём говоришь. – Виктор устал от разговоров, пригревшись у костра, его клонило ко сну. – Одно дело, когда ты сам по себе живёшь, и другое, когда один за всех в ответе, а все за одного. Это разные ветви развития гомо сапиенса. Одни в орангутангах так и останутся, другие рай на земле будут строить. И вот возьмут ли тебя туда, это ещё вопрос.
Дым от костра разъедал глаза, ночная сырость проникала сквозь одежду и загоняла в палатку.
– Ладно. Подумаю на досуге. Мне, получается, либо в лесу землянку рыть от социализма подальше, либо с вами соглашаться, но это пока. А там видно будет, кто из нас прав окажется. Вон шмотки из Японии покачественней и красивей, чем наш ширпотреб. Не за горами, видать!.. Ну что, спать будем? – Владимир первым откинул полог палатки, разделся и стал вползать вперёд ногами в спальный мешок.
Сергей лёг спать в энцефалитном костюме, чтобы ночью вставать и подбрасывать дрова в костёр, отпугивая дымом и огнём зверей. Долго не мог согреться, крутился, мешая соседям, потом вспомнил, что голому человеку спать теплее. С трудом разделся в мешке, сложил одежду поверх спальника, вскоре согрелся. Сквозь мягкие мелкие пихтовые ветви, служившие матрацем, спиной ощущал жерди настила, долго не мог заснуть и от неудобства на новом месте, и от впечатлений прожитого дня.
Ему вспоминалось, как они втроём сидели у костра и беседовали, дым витал над тайгой, слышался скрипучий крик сойки, стерегущей покой зверей от тигра, гипнотизирующий взгляд в спину сковал на мгновение мышцы. Вспомнил свою родину, сосновый бор, июльский жёлтый дождь пыльцы, когда цвели сосны. Лучи солнца пробивались сквозь кроны на устланную хвоей землю, и всё вокруг сверкало позолотой. Сказочной красоты наваждение повторялось из года в год, и он с подругой детства бродил по лесу, окружавшему усадьбы лесников.
Однажды в тёплый летний вечер он и Марина остались в бору на ночь встречать зарю. Развели костёр и, сидя на корнях толстой сосны, прижимаясь друг к другу плечами от июльской ночной прохлады, мечтали, как будут строить свою судьбу и счастье. Под утро вдруг послышался треск сухой ветки, и совсем рядом они увидели дикую козу. Спасая жизнь, она выскочила к людям, к костру на поляне, на миг остановилась с мольбой в глазах, оглянулась и, не дожидаясь спасения, кинулась за деревья. Следом на опушку выскочил волк, оценивающе и, как показалось Сергею, с усмешкой посмотрел на влюблённых и кинулся вдогонку за козой. Тогда Сергей впервые пережил страх и за девушку, и за себя, и за козу. Не всё в жизни бывает так безоблачно, как мечтается.
Рассвет они встретили у калитки её дома, утро было омрачено. Они продолжали ходить на свидания, бродили по сосновому лесу, собирали поспевшую чернику, угощая друг друга из ладони, нежились в объятьях. Осенью он ушёл в армию, и до весны, всё реже и реже, она писала ему письма…
«Там Маринка моя, – вздохнул Сергей. – Да какая она теперь моя? Пусть будут счастливы… Но ведь бывает и такой судьба людей, когда верны друг другу оказались до гробовой доски. Это я понимаю…»
Вспомнился недавний случай. Он ехал из Владивостока в Кавалерово. За полдень в Каменке остановился автобус у столовой. У дерева на земле сидел мужчина. Он умер. Кто-то из пассажиров оказался свидетелем, и теперь ждали, когда приедут участковый и прокурор из райцентра. К месту происшествия подтянулись местные жители, говорили, что у мужчины умерла жена, он стал с горя пить. Какие-то дельцы давали деньги горемыке на самогон, затем, заставив подписать документы, у него за долги забрали дом, а его выгнали на улицу. Так он и умер под тополем, прижавшись спиной к стволу. Не сложилась дальше жизнь у него, не смог справиться с потерей подруги. «За собой увела», – шептали старухи.
Наконец, сон одолел, реальность переплелась с вымыслом. Лена приблизилась к нему, её глаза, ресницы, милое выражение лица очаровали нежностью, он осторожно стал её целовать. Она затаила дыхание, словно ждала этих поцелуев. Любуясь друг другом, растворяясь в чудесных чувствах, окутавших их, он всё глубже впадал в сон, а …Аня Титова с завистью смотрела на них.
Тайга доносила тревожные ночные шорохи и звуки.
Сергей проснулся. На каком-то животном уровне он почувствовал опасность, словно по коже прошлись катком из иголок. От страха он открыл глаза, ощутил, что голова замерзла, ухо касалось угла палатки, настил из жердей и веток хвойника надавил спину через спальник. В палатку сквозь полиэтиленовое оконце сочился слабый лунный свет. Сергей различил Виктора и Владимира, они мерно сопели, их спальники скатились друг к другу. Он уловил шорохи: скрип веток от лёгкого ветра, бойкие переливы шумевшей реки. Ему показалось, что он слышит мужской разговор.
«Ничего не понимаю! Но… почему так страшно?! – подумал Сергей. – Наверное, костёр догорел… Тигр пришёл?!» – пронеслось в голове.
Сергей вдруг почувствовал, что угол палатки, в который он так уютно уткнулся головой, кто-то нюхает!!! И это был вдох крупного зверя!!! Тело отказалось подчиняться. Мысли пролетали одна стремительней другой: «Что делать?» Сердце пыталось выпрыгнуть из груди, разгоняясь в бешеном ритме…
Сергей затаил дыхание. «Разбудить всех? Но… какая реакция будет у любопытного зверя? Добраться до ружья? Не успею!!! Расстегнуть спальник?..»
Сергей замер. Все тело пробивала дрожь. «Тихо. Не слыхать, чтобы кто-то ходил!.. Кто-то вздыхает?! Может, показалось? Но я же чётко только что слышал, как меня обнюхал сквозь стенку палатки зверь!!! Видать, ушёл! Выйти из палатки и развести костёр?»
После пережитого желание выходить из палатки пропало. Сон как рукой сняло, всё тело пробивала крупная дрожь, таёжные шорохи и звуки не давали покоя. Остаток ночи Сергей думал, согреваясь в спальнике и ворочаясь на жёсткой подстилке из веток. «Человек – хозяин тайги. Так говорят только те, кто не встречался один на один с хищным зверем, тигром. Человеку посильно и реки пустить вспять, и горы туннелями изрезать, и под землёй шахты построить. Всё подчиняется разуму и организованности. А одного человека в тайгу закинь? И всё!.. Выживет, конечно, но к тайге и лохматому хозяину быстро поменяет отношение. Со зверем человек вроде бы как и на равных, говорят же „не тронь его, и он тебя не тронет“, а всё одно, лучше его стороной обойти. Какой я там хозяин?! Может, и хозяин, но не главный!.. Законы тайги суровы, и непринятие их означает одно – ответное непринятие зверем человека… со всеми вытекающими!»
Лесникам про ночной визит Сергей решил не рассказывать: «Посмеются и не раз припомнят историю о том, как помощника лесничего в ухо зверь нюхал… И чего, будут издеваться, он тебе на ушко нашептал?»
Утро наступило в поздних сумерках. Сквозь плёнку маленького оконца в палатку заполз рассвет. Таёжники нехотя заворочались. Сергей высунул руку, мурашки от холода побежали по телу, оделся, достал ледяные от легкого мороза портянки, обулся, собрал для костра недогоревшие обугленные ветки, сложил сверху наколотых с вечера дров, разжёг. Дымок пополз вверх, насыщая воздух запахом горящей бересты, кедровой смолы, сухой древесины. Вода в ведре и остатки чая в котелке взялись корочкой льда. Чуть в сторонке от бивака, сидя на мешке, бурундук завтракал орехами, шелуша шишку.
Вспомнив, Сергей подошёл к углу палатки, где обнюхивал его зверь, рассматривая землю: огромные кошачьи следы с отпечатками когтей…
Сергей осмотрелся по сторонам, вглядываясь в просветы между деревьев и кустов, осторожно пошёл от палатки в сторону слияния рек, к мысу, умыться, набрать ведро свежей воды.
По игристой ряби реки плыла медь листвы. Где-то вдали едва слышно перекликались сойки. Ледяная вода обожгла руки и лицо. Покряхтывая от удовольствия и свежести, Сергей как будто растворился, стал таким же, как мир вокруг, лишь тепло осталось внутри, да в голове от холода едва шевелились мысли.
Не отдавая отчёта себе в том, что делает, он поднялся по тропе водораздела и увидел примятую траву от лёжки. Тигрица ночевала метрах в ста от палатки. Свежие следы говорили, что совсем недавно, в тёмных сумерках утра, она ушла на юг мысом в сторону Ольгинского перевала на охоту за кабанами. Ему стало жутковато, он задал себе вопрос: «А зачем я сюда пришел, какого чёрта?» и быстро повернул обратно.
