– Ну?
– Запах, Иване Петрович. Чуть слышный – но до того мерзкий, словно бы в аду грешников на сковородке жарят!
– Запах? – Раничев помотал головой. – А ну пойдем, глянем.
Вслед за отроком он осторожно пробрался к балке. Оба затаились в высокой траве, стараясь не выставиться на яркий свет месяца, притихли.
– Ну, где твой запах? – Раничев ничего такого не чувствовал.
– Да был, боярин-батюшка! Христом богом клянусь, вот только что был.
– Ну-ну… – Иван отвернулся и вдруг почуял принесенный ночным ветерком слабый табачный запах. Кто-то курил в балке! Курил!
– Так, Прохор, – Иван положил руку отроку на плечо. – Быстро ползи к нашим, всех буди, только, смотри, осторожно, понезаметнее…
– Сполню!
– И Лукъяна ко мне пошли. Место запомнишь?
– Запомню, батюшка.
Ага! Вот оно как. Курим, значит? Ну-ну… Взглянуть бы на вас хоть одним глазком, дорогие товарищи курильщики, хоть одним глазком. И в плен бы кого-нибудь захватить, побеседовать вдумчиво. Однако сторожиться надо, судя по гильзе – вы народец еще тот, опасный…
Раничев подполз ближе к краю балки. Трава защипала ноздри… Эх, только бы не чихнуть, не чихнуть бы, не…
– Апчхи!!!
– Здоров будь, Викентий, – тут же пожелал из балки чей-то нахальный молодой голос, к которому тут же присоединился голос другой, поглуше:
– Да спит он, Егоза, дрыхнет.
– Чего ж чихает тогда?
– Бывает… Маслят с собой хорошо взяли?
– Да хватит.
– Смотри… В прошлый раз не хватило. Сегодня на тракт двинем, поближе к городу.
Маслята! Раничев насторожился – именно так обычно именовали патроны.
– Иване Петрович, – прошептал сзади Лукъян. – Пришел я.
Раничев обернулся и быстро пополз прочь, за деревья.
– Здесь, в балке – тати, – нервным шепотом пояснил он. – Тати лютейшие и хорошо вооруженные. Кажется, всего трое.
Молодой воин презрительно хмыкнул.
– Да ты не улыбайся, Лукъяне, – Раничев строго посмотрел парню в глаза. – Говорю – тати опаснейшие. А ну – тссс… Вроде опять заговорили.
На этот раз беседа неведомых людишек впрямую касалась непосредственно команды Ивана. Молодой Егоза злым свистящим шепотом интересовался, что делать с «чертовыми охотничками» – изничтожить или плюнуть на них к чертовой матери.
– Я бы уничтожил, – злобно советовал он. – А ну как обратно поспешать придется? Да и рыбы у них наловлено – заодно поели бы.
– Ладно, не лезь поперед батьки в пекло, Егоза. Что делать – решим счас. Буди-ка Викентия…
Все на минуту затихло, а потом вдруг послышался подозрительный голос:
– Так ты, Викентий, выходит, не в тех кустах спал?
– Да нет, я на пригорке.
– А кто же тогда там чихал?! Егоза, дай-ка сюда автомат… Поглядим, что там за охотнички.
– Лукъян, быстро предупреди всех – пусть отходят в сосняк. Луки используйте, стрелы…
Не успел Лукъян отползти, как предутреннюю тишину леса разорвала лающая автоматная очередь. Полоснув пулями по кустам, из балки вырвались трое – лиц их и одежды было толком не рассмотреть – темновато, ясно виднелись лишь два пистолета-пулемета системы Шпагина с дисковыми магазинами, в руке у третьего был пистолет, кажется, «Вальтер».
Беспрестанно паля, вся троица выскочила на поляну.
– Да здесь их нету, мля! – выругался Егоза. – Пошкерились, суки. А ну-ка, Викентий, дай очередь по кустам.
Викентия не надо было упрашивать – вмиг опустошил оставшиеся полмагазина, а вот новый присоединить уже не успел – просвистев, черная боевая стрела впилась ему прямо в горло. Захрипев, бандит повалился в угли.
– Эгей, – вмиг упав в траву, заголосил Егоза. – Корявый, Викентия убили, курвы! Ну я вам… – он схватил выпавший из рук подельника автомат и принялся полосовать очередями весь лес. С пригорка ему вторил Николай Иваныч – видимо, он и носил кличку Корявый – приземистый был, крепкий… Да, похоже, и в самом деле, бандитов осталось всего двое. Всего…
Снова засвистели стрелы.
– Давай в балку, Егоза! – крикнул Корявый. – Уходим.
– А с Викентием что?
– Да черт с ним.
– Но ведь, сказано…
– Ну и оставайся, пока тебя, дурака, не подстрелят, а я пошел…
– Погодь, погодь, Николай Иваныч, – жалостливо завопил Егоза. – Прикрой огоньком маленько. – Поднявшись на ноги, он, петляя, как заяц, бросился прочь…
Наперерез тут же метнулась чья-то небольшая фигурка. Пронька! Ну дурачина, сказано же было – не высовываться… Вот сейчас – одна очередь почти наугад – и все, нет парня.
Раничев рванулся вперед, слыша, как засвистели над головой пули, успел-таки, прыгнул, повалив Проньку в траву – парень застонал вдруг, схватился за руку – ранен? Хорошо – не убит.
– Эй, погоди-и-и-и… – огрызаясь на бегу короткими злыми очередями, жутко завопил Егоза. – Погоди-и-и, Ива-а-аныч.
Оба сиганули в балку, тут же окруженную воинами Раничева, и там затаились, затихли. Лишь раздался какой-то странный звук – словно ухнул басовый динамик в колонке, и сильно запахло озоном.
– Живьем будем брать? – подполз к Ивану Лукъян. – Сейчас развиднеется, можем руки-ноги прострелить запросто.
Раничев кивнул:
– Так и сделаем. Правильно, Лукъяне, подождем рассвета, спешить нам некуда. Как наши?
– Онуфрий убит, господине.
– Сволочи… Только один он?
– Вроде, пока так. Темно.
– Ладно после подсчитаем потери. Ждем.
Быстро светлело, первые лучи золотого утреннего солнца уже окрашивали верхушки деревьев. Посмотрев на заголубевшее небо, Раничев приказал лучникам приготовиться.
– На счет три – сигаем в овраг, кто из татей дернется – бейте, как белок! – он подался вперед, ощущая в руке знакомую тяжесть сабли. – Раз… Два… Три! Вперед, ребята!
Они повалились в балку со всех сторон, так что бандитам не было бы никакой пощады, если бы… если бы они там были, бандиты.
– Нет никого, господине! – изумленно оглянулся Лукъян. – Словно и не было. А ведь уйти они не могли – везде наши. Чудны дела твои, Господи! – парень перекрестился.
– Не Господа то дела, – заметил верзила Михряй. – Но – Диавола.
Прочесав балку и – на всякий случай – край леса до самого озера, воины собрались у бивуака. Раничев еще поползал по оврагу – нашел следы сапог да окурки и вернулся к своим. Воины, столпившись, разглядывали убитого. Впрочем, убитых оказалось двое – вторым был Хасан ад-Рушдия. Выпущенная из ППШ злая шальная пуля не пощадила магрибского колдуна, сделав лишь маленькую дырочку – напротив сердца.
– Судьба, – покачав головой, перекрестился Иван. – Вот уж в самом деле, судьба. Уйти от смерти в Темникове, чтобы встретить ее здесь. Что ж, копайте могилу… Впрочем, он, кажется, мусульманин…
Посмотрев, как Онисим ловко перевязывает раненного в руку Проньку, Иван наклонился к убитому Викентию. Обычный мужик лет тридцати-тридцати пяти, тощий, но жилистый, с каким-то землистым лицом, с татуировкой на кисти – «Нарымлаг» – и простенькой серебряной печаткой на указательном пальце. На печатке – грубое изображение свившихся между собой змей. Сняв перстень – быть может, и пригодится – Раничев положил его в калиту и продолжил осмотр. Кирзовые сапоги, синие диагоналевые брюки-галифе, светло-голубая сорочка с широким отложным воротом, коричневатый шевиотовый пиджак от «Москвошвеи», не из дорогих, ценой рублей в пятьсот, точнее – четыреста пятьдесят по прейскуранту. Иван проверил карманы: пачка «Беломора», расческа, спички, бумажник… ага, вот это уже интересно. Несколько голубоватых купюр, мелочь, фотография с узорчатым обрезным краем – какая-то женщина с несколько вытянутым лицом и накладной косою, на обратной стороне надпись голубыми чернилами – «Другу Викентию от Нади. Вспомни иногда, чем никогда. Угрюмов, 15.05.49.». Однако… Раничев перевернул карточку: ну да, таких в музее было много, как, впрочем, и в его личном архиве – «Угрюмовский райпотребсоюз. Фотоателье номер три, улица Курдина, 18». Ну да, знаем такую улицу, там и сейчас, кажется, фотография… Нет, компьютерный клуб.
Аккуратно спрятав фотокарточку в калиту, Раничев махнул рукой:
– Зарывайте… И этого тоже, – он бросил взгляд на черную фигуру магрибинца. – В конце концов, вряд ли считал себя мусульманином этот жрец Ваала!
Светало. Тихо вставало солнце. Где-то рядом колотил по стволу дятел.
К полудню к двум могилам на берегу…
Глава 5
Июнь—июль 1405 г. Переяславль-Рязанский – Средиземное море. Путь
Скажи, мой друг, зачем мы так беспечны
В потоке дней и суматохе дел?
Не помним мы, что век не будет вечным
И всем путям положен свой предел.
Андрей Макаревич«Путь»
…прибавились еще три.
Внимательно выслушав Раничева, думный дворянин Хвостин задумчиво покачал головой. Кастилия?! Что проку в этой поездке для Рязанского княжества? Заключить военный союз? Слишком далеко кастильский король, на другом краю света, да и против кого такой союз заключать? Против Москвы? Витовта? Ну разве что – торговое соглашение, и то не очень-то выгодное, ведь путь не близок и весьма опасен.
