с тонкими бретельками, по его мнению, идеально подходило Джесс. Оплачивая покупку, он проигнорировал жалобу Джесс на то, что платье слишком короткое, слишком откровенное и что она, вероятно, простудится в нем.
– Это юг Испании, а не дикие болота Йоркшира, – сказал Данте, вручая ей сверток. – И оно тебе нравится. Зачем притворяться, что это не так? Мы еще возьмем шаль, – сказал он продавцу, указав на изысканно обработанную ткань из дымчато‑серого кружева. – Ради соблюдения приличий на церемонии, – объяснил он Джесс. – И на вечер, когда станет прохладно.
– Но шаль даже дороже платья! – возразила она. – Я не могу принять эти подарки!
– Ты не хочешь их?
– Я не могу их принять.
– Какая неудача. Я их уже оплатил. Они твои.
– Верни себе деньги за покупки, – взмолилась она, когда он развернулся к выходу. – Пожалуйста, Данте! Не смущай меня так.
– Хозяин уже закрывает магазин.
– Тогда скажи ему, прежде чем он это сделает. Ну правда, ты не должен был этого делать, – сказала она, качая головой.
– Я могу. Я сделал это. И я должен был это сделать, – возразил он. – В конце концов, тебе надо с этим смириться.
– Хорошо, – сухо пробормотала она, – хотя я полна решимости возместить тебе затраты.
Когда они шли по импровизированному танцполу посреди площади, заиграла одна из местных групп.
– Если ты настаиваешь на том, чтобы вернуть мне мои деньги, сделай это в танце. Это сильно повысило бы мою самооценку.
Данте должен был прижать ее к себе, и как можно скорее, иначе он сойдет с ума.
– Я не умею танцевать, – возразила Джесс. – У меня обе ноги левые.
– А как насчет моей самооценки? – Он произнес эти слова невозмутимо, с правильной долей уязвимости в тоне.
Ее щеки покраснели.
– Ты не можешь отказаться, – настаивал он.
– Но только один танец, – возразила Джесс с озабоченным взглядом в глазах. – Ты сегодня и так слишком долго стоял на ногах.
Данте согласился на это.
– Я положу твои свертки за стойку, и мы будем танцевать. Если я почувствую напряжение, обопрусь на тебя.
Он зашел слишком далеко, и она засмеялась.
– Ну и денек сегодня! – воскликнула Джесс. – Но я в долгу перед тобой за твои прекрасные подарки.
– Верно, напряженный день.
«А теперь давай перейдем к делу», – беззвучно призвал Данте. Его отношение к Джесс изменилось, когда он оценил искренность в ее глазах, когда она благодарила его. Был ли он первым мужчиной, который относился к Джесс так, как следует относиться к женщине?
– Я очень рада, что у меня будет такое красивое платье на свадьбе Марии, и я очень благодарна…
– Не нужно быть благодарной. Ты заслужила это. Если у тебя возникнет дефицит с деньгами… – он сделал вид, что обдумывает свои слова, – я позабочусь о том, чтобы ты их заработала. Разве это не успокаивает твою совесть и твою обидчивую гордость?
Она печально пожала плечами.
– Посмотрим, хватит ли у меня в тот день смелости надеть именно это платье, – призналась она с ухмылкой. – Я не вижу никакого применения для него на ферме.
– Это платье может надеть Скайлар.
– Да, но она бессовестная девка, единственное умение которой – гадать, – отметила Джесс. – Скайлар умеет танцевать, – подтвердила она.
– Я просто хочу понимать перед тем, как мы выходим на танцпол, с кем я танцую сейчас: со Скайлар или с Джесс?
– Кого бы ты предпочел?
– Комбинацию этих двух дам.
– Подумаю, что мы можем сделать, – ответила Джесс с ухмылкой.
– Дай волю чувствам!
– Я постараюсь.
Его губы изогнулись в улыбке.
– Это то, чего я ожидал.
Но даже хорошо продуманным планам не всегда суждено сбыться.
Едва они добрались до танцпола, как у него свело ногу и он сел. Джесс быстро стала массировать его колени на булыжной мостовой перед ним, совершенно не обращая внимания на зевак.
– Лучше? – спросила она, озабоченно глядя на него.
– Намного лучше, – признался Данте, сдерживая стон.
– Никаких танцев, – сказала она ему. – Пора уходить. Судорога была предупреждением. Я заберу все остальное…
Она протянула ему трость.
Данте ненавидел себя сейчас за свою слабость.
– Я могу обойтись без твоей помощи.
Джесс открыла рот, чтобы ответить, но передумала и отступила. Данте поднялся сам.
Первую часть пути домой они не произнесли ни слова. Он был в отвратительном настроении из‑за судорог.
– Ты должен признать, что твоей ноге потребуется время на восстановление, – решилась она заговорить где‑то через час. – Будут неудачи, иногда тогда, когда их меньше всего ожидаешь.
– Спасибо за совет. Давай не будем сейчас об этом. – Чтобы подчеркнуть эту мысль, он включил музыку.
– Ты можешь себе позволить быть уязвимым, Данте. Ты мужчина, ты ранен и тебе больно. Это не повод для смущения.
– Смущения?
– Если ты дашь мне знать, как только у тебя начнутся судороги, возможно, я смогу помочь.
– Как ты помогала мне до сих пор? – усмехнулся он.
– Тебе сейчас больно, – интуитивно она поняла, – поэтому вместо того, чтобы ссориться со мной, остановись и позволь мне вести машину.
Он хрипло рассмеялся.
– Ты серьезно?
– Совершенно серьезно. Ты можешь довериться…
– Довериться тебе?
Она покраснела, но это не помешало ей спросить:
– Почему бы и нет? Ты должен с чего‑то начать.
– Это щедрое предложение, Джесс. И нет, ты не можешь поменяться со мной местами, чтобы вести машину или смотреть на вещи моими глазами. Так что давай просто согласимся ограничить наши беседы в будущем темами, связанными с моим лечением.
– Согласна, – проговорила она.
– Хорошо.
– Хорошо, – повторила она, прежде чем откинуться на спинку сиденья.
Позже вечером, когда Данте лежал на массажном столе, она подумала, что лечение может творить чудеса. Массировать тело пациента до тех пор, пока она не почувствует, что спазмированные мускулы расслабляются, – это было высшей наградой за ее работу.
– Молодец, – сказала Джесс, отступая, когда сеанс закончился. – Тебе несладко пришлось.
– Несладко? – Данте поморщился. – Это слово вообще неприменимо к твоим пыткам.
Какие воспоминания затуманили взор Джесс? Данте задумался. Кто‑то причинил ей боль?
Данте не привык иметь дело с женщинами, до истинной сути которых нужно было сначала докопаться. У него никогда не было на это ни времени, ни желания. Джесс была реальной – настолько реальной, что ему не хватало взаимопонимания, которое возникло между ними до ссоры в машине. Их подшучивание друг над другом воодушевляло его, а их бессмысленный спор произошел в значительной степени из‑за него и его разочарования в том, что он не выздоровел окончательно.
– Не спеши, – сказал Данте, когда она начала собирать свою медицинскую сумку.
Встав с массажного стола, он проверил свою ногу. Что ж, неплохо!
– Сколько времени прошло с тех
