Ноздри у Елены раздувались, волосы растрепались, грудь ходила ходуном. Валькирия…
— Слушай, тебе еще в руки флаг дать, на стол поставить и вон, платье приспустить — как есть картина времен Французской революции — заметил я, пытаясь обойти её стороной.
— Вив ля Франс — с готовностью уцепилась за бретельки платья Шелестова — Если желаете — могу оформить как подарок от всех нас. Мне не трудно, вам приятно… На стол только не полезу — высоты боюсь.
— Угомонись ты — посоветовала Таша, жующая яблоко — Пусть уже шеф сходит, вернется и мы все за стол сядем, а то я скоро слюной захлебнусь. А вот потом, если уж тебе так неймется, ты ему все покажешь, что хочешь. Хотя — чего он там нового увидит?
— Что ты имеешь в виду? — метнула на малышку разъяренный взгляд Вика.
— А я за! — Стройников поднял руку вверх, проигнорировав опасность, в виде моей женщины, которая была совсем рядом и уже издавала злобное сопение — Даешь взятие Бастилии!
За дверью послышался какой-то шум и возня. Жилин напрягся и очень ловко переместился из своего угла к нам, закрыв спиной дверной проем.
Вика бросила на него быстрый взгляд и уцепилась за мой рукав.
— Ну нет, так нет — внезапно сообщила всем Шелестова, лучезарно улыбнувшись — Раз народ сначала хочет хлеба — быть посему. А со зрелищами мы потом разберемся.
— Я с вами схожу — тоном, не оставляющим места для спора, сказал Сергей — Втроем мы более монументально будем смотреться. Более представительно, я бы сказал.
Он открыл дверь и первым шагнул в коридор, мне стало немного не по себе, но я двинулся за ним. Ну, выбора все равно теперь нет, что бы там не произошло.
Там все было спокойно, как обычно. Напротив дверей стояли невозмутимые охранники из новеньких, и смотрели на нас, выходящих из кабинета
— Что-то не так? — осведомился старший.
— Всё так — я отметил, что Сергей смотрит на пол и проследил его взгляд. Там были отчетливо видны несколько бурых пятен, более всего напоминавших кровь. Ну, вот и ответ на вопрос, чего они шумели. Переворот произошел, одни сменили других. Видно, миром не вышло, пришлось старых охранников убирать силой, и, надо отметить, что люди Азова и тут потерпели поражение — Надо пойти, местного патрона поздравить.
В подтверждение своих слов я поднял руку с блестящим пакетом и потряс ей, как бы говоря: 'Святое дело, жаль Христос не дожил'.
— Понятно — кивнул охранник, пробубнил что-то непонятное, видно в микрофон, который был где-то надежно спрятан от чужих глаз и поинтересовался — Это где?
— На этаж выше — ответила Вика и также удостоилась кивка.
Нас довели до кабинета, причем в какой-то момент мне стало казаться что я иду под конвоем. Единственным приятным моментом в этом было то, что по дороге мне попалась Калерия Георгиевна, которая в бытность мою простым журналистом жутко меня не любила. Вид моей персоны, окруженной охранниками, да еще и с массивным пакетом в руках, судя по всему заставил ее пересмотреть отношение и к жизни, и ко мне лично, поскольку если уж возвышаются такие как я, то мир явно вывернут наизнанку. Она изменилась в цвете лица, пробурчала то ли 'Здравствуй', то ли 'Вот же тварь', и шмыгнула в первую же попавшуюся открытую дверь.
Только вот вряд ли ей могло прийти в голову, что все это очень ненадолго, я же в этом ни на секунду не сомневался, такие вещи навсегда не бывают. Коли и поднимет тебя волна на кручу, то лишь на час, как того халифа, чтобы потом и утопить. Чтобы жить над всеми постоянно, надо родиться уже там, наверху, придерживая губами золотую ложечку. Ну, или быть героем дамского сериала. Я бы ей мог сказать, что мне потихоньку страшновато становится думать о том, как оно будет, когда меня столкнут с горы вниз и что, наверное, очень больно я о землю ударюсь, когда кубарем к подножью полечу. И о том, что я могу в этом полете захватить и людей из своего окружения, просто по инерции, и это совсем уж неприятно. Про то, что будет после этого с Викой, я вообще думать не хочу… Впрочем, не факт, что после моего падения у меня будет Вика.
Мамонт нас не ожидал, это было видно по его крайне изумленному лицу. Нет, определенно сюда стоило приехать только для того, чтобы увидеть опешившую Калерию и удивленного Мамонта. Оно того точно стоило.
— Ы? — спросил он у меня, стоящего в дверях.
— С наступающим, Семен Ильич — вытянул я руку с пакетом и двинулся к его столу — Счастья вам в следующем году, удачи и, главное, здоровья. Если оно будет, то и все остальное приложится.
— Здоровье здесь надо железное — согласился со мной Мамонт — А ты чего это мне подарок припер? Врать не стану — наводит на нехорошие мысли.
Бедный, бедный Мамонт. Он во всем стал видеть подвохи и скверные знамения. Даже в таких незымысловатых вещах, как подарок на Новый год.
— Да не волнуйтесь вы — мягко сказал я главному редактору. Да, сдал он за эти месяцы, сдал. Грива волос висит лохмами, щеки перестали быть упругими и одрябли, в глазах поселилось что-то вроде безнадежного ожидания скверных вестей. Был Мамонт и весь вышел. Видно он с того дня, когда мне выдали билет в будущее, так и сидит, ждет отставки. А такое ожидание кого хочешь под стол загонит — Пришел просто поздравить. И все, клянусь.
Мамонт поймал мой взгляд и усмехнулся.
— Да верю я тебе, верю — он вздохнул — А ты заматерел, какой-то лощеный стал, вальяжный. Не тот, что раньше.
— Это хорошо или плохо? — уточнил я у него.
— Я не знаю — развл руками Мамонт — Просто тот был хороший парень, хоть и раздолбай, и телепень. А этот… Холодный ты теперь, ненастоящий, вот что я тебе скажу. И не проси меня объяснить тебе эти слова, я этого и сам не смогу сделать. Просто ты спросил, а я ответил.
— Устали вы — сказала вдруг Вика — Отдохнуть бы вам.
— Да отдохну скоро — невесело засмеялся Мамонт — Поверь мне, девочка. Я и сам это знаю.
— Да я ничего такого — Вика поняла, о чем говорит редактор и смутилась — Я в том смысле что отоспаться, может, на лыжах походить, воздухом подышать…
Мамонт махнул рукой, явно давая девушке понять, что он только и мечтает о том моменте, когда встанет на лыжи.
— Ладно, идите уж — сообщил он нам — Спасибо, что не забыли обо мне. Правда тронут.
И я Мамонту поверил, хотя бы потому что он никогда таким тоном со мной не говорил.
— Нормально все будет — приободрил я его.
— Забыл добавить свое вечное 'Наверное' — в тон мне ответил Мамонт — А здесь оно было бы к месту.
— Ну, не знаю — почесал я затылок — Таких как вы профи поискать и не найти, не только я это понимаю.
— Все, вали отсюда — нахмурил седые брови Мамонт — И чтобы тихо было в помещениях во время пьянки. Никаких песен, воплей и голыми по коридорам не бегать!
— А что, раньше бегали? — удивился Жилин.
— А вон, у своего начальника спроси! — ткнул в меня пальцем Мамонт — Он тебе расскажет!
— Харитон? — вытаращила глаза Вика, Жилин же расплылся в улыбке.
— Чего? — встрепенулся я — Вы опухли оба? Это не я бегал тогда, это Рамазанов из креативной группы. К тому же он перед этим недели две квасил без продыха. И, между прочим, его потом на принудительное лечение отправили, правда перед этим санитары полчаса по всем этажам ловили, пока у закрытого входа на чердак не зажали.
— Все вы хороши — справедливо заметил Мамонт — И ты один из первых. Кто два года назад перед восьмым марта рекламщицам возбудителя в коньяк подмешал?
— И что, были недовольные? — осклабился я — Да и разницы в их поведении особой не было. Что с ним, что без него…
— Оч-чень интересно — Вика сузила глаза — А что еще было?
— А еще… — Мамонт перехватил мой взгляд и замолчал — Все, валите отсюда, я сказал. У вас Новый год, у меня отчеты. Брысь!
— Сдает старик — негромко подтвердила мои мысли Вика на обратной дороге.
— Есть такое — согласился с ней я — Жалко.
— Жалко. Вот интересно — кто займет его место после того, как он уйдет?
Не знаю почему, но эти слова меня покоробили. Нет, по сути все верно, отчетливо видно, что он сам уже себя приговорил к отставке. А когда человек в такой ситуации опускает руки, его уже ничего не спасет от неизбежного. Как не странно, но прописные истины — они зачастую практически являются аксиомами. Если ты борешься до конца — у тебя есть шанс вылезти из кувшина, как у той лягушки, что из молока масло взбила. А если плюнул на все и решил 'Будь что будет', то вероятнее всего, что ничего хорошего ждать тебе не следует. Применительно к данной ситуации даже уходить можно по-разному. Можно тупо сидеть и ждать, когда придут революционно настроенные хозяйственники и гаркнут 'Кто тут бывший? А ну, с казенной мебели слазь'. А можно все подготовить и уйти так красиво, что никто не и скажет: 'Про Мамонта-то слышали? Сняли его!'. Напротив, все будут судачить о том, что 'А Мамонт-то из 'Столичного' как ушел? Красава!'.
