– Совершенно верно.
– Сколько человек ушло вниз?
– Шестеро: двое ученых и два сопровождающих пловца, а также пара пловцов с грузовыми контейнерами. Мы называем их «курьерами» ввиду того, что они вынуждены совершать подобные погружения еженедельно.
– Стало быть, сменить вы намеревались всего двоих?
– Да, Маргариту Панину и Светлану Соменкову. Амбарцумян и Комарова выразили желание поработать еще неделю – они заканчивали важный эксперимент с живородящими голомянками.
– Когда пропала связь с лабораторией?
– Сразу после погружения шестерки.
– Несчастный случай или… катастрофу вы исключаете?
– Какую катастрофу? – перестает жевать мужчина в легком свитере. – О чем вы?…
– Откуда мне знать? – недовольно бурчит Сергей Сергеевич. – Не могло там случайно затопить какой-либо отсек?
– Теоретически это возможно, но практически… Дело в том, что показания основных приборов передаются на платформу, и мы контролируем все основные параметры по каждому из модулей: температуру, давление, влажность воздуха.
– Значит, условия в лаборатории остаются пригодными для жизни?
– Разумеется!
– Понятно. Женя, передай, пожалуйста, горчицу, – оборачивается ко мне генерал и негромко интересуется: – Вникаешь?
Выполняю его просьбу и незаметно киваю.
– Слушай-слушай – пригодится, – говорит он, намазывая горчицу на хлеб. Затем вновь возвращается к разговору с ученым: – С глубины кто-нибудь вернулся?
– Да. Аквалангист-охранник с молодым биологом Ворониным подняли на поверхность тяжелораненого «курьера».
– Давайте об этом поподробнее.
– Подробнее не получится. «Курьер» скончался по дороге в больницу – ранения были несовместимы с жизнью, плюс большая потеря крови. А вернувшиеся с глубины люди ничего толком не поняли. Их отправил наверх Виктор Сидельников, командир группы пловцов-охранников.
– А почему не подняли тревогу раньше, когда пропала связь?
Дядька пожимает плечами:
– Связь и раньше пошаливала, к тому же приборы показывали «норму». Вот и встревожились, когда на поверхность доставили израненного человека. Быстро снарядили вниз две пары дежурных пловцов и…
– И что же?
– А ничего.
– То есть как ничего?!
– Я приказал им ограничиться наружным осмотром и ни в коем случае не лезть внутрь.
Разговор за соседним столиком на несколько секунд затихает. Коротко глянув на шефа, замечаю взметнувшиеся ко лбу брови, что помимо удивления означает крайнее недовольство. Он тяжело дышит и сверлит дядьку своим фирменным испепеляющим взором, каким иногда одаривает меня за мелкие шалости или крупные просчеты.
– Видите ли, – оправдывается гражданский тип, – наши водолазы-охранники хоть и прошли некоторую подготовку, но боевыми пловцами, по сути, не являются. Это вашим ребятам не страшны никакие глубины…
По большому счету он прав: для начала неплохо бы разобраться в том, что происходит, а потом уж посылать вниз людей. Остыв, Горчаков доедает омуля.
– Хотел спросить, – первым прерывает паузу незнакомый дядька. – Почему ваш отряд называется «Фрегат-22»?
– Все просто, Иван Ильич, – кружит ложкой в стакане чая шеф, – слово «фрегат» понравилось тогдашнему директору ФСБ, а число «22» соответствует штатному расписанию – в отряде всего двадцать две должности боевых пловцов.
– Понятно, – довольствуется ответом мужчина.
Он мало похож на капитана платформы. Вернее, совсем не похож. Скорее, научный руководитель той группы биологов и химиков, которая, разбившись на смены, работает на глубине. Точнее – работала.
Да, странная штука – жизнь. До чего же иногда приходится быть циничными. Мы сидим в уютной кают-компании, потребляем вкусный ужин, болтаем ни о чем. А под нами – в каких-то пятидесяти метрах – происходит трагедия, и, возможно, именно в эту минуту погибают люди…
Покончив с ужином, ученый промокает губы салфеткой и встает из-за стола.
– Приятного аппетита, Сергей Сергеевич. Через четверть часа ждем вас в конференц-зале.
– Я приду не один. Вот его прихвачу, – кивает генерал в мою сторону. – Кстати, познакомьтесь: капитан второго ранга Черенков Евгений Арнольдович, командир «Фрегата»…
* * *
С нашей стороны на совещании присутствуют трое: Горчаков, я и Устюжанин. «Георгий лишним не будет – опытный, умный, рассудительный», – подумал я, пригласив с собой товарища. Да и шеф, увидев нас двоих, возражать не стал.
Напротив, через стол, восседают четверо: уже знакомый сорокалетний мужчина по имени Иван Ильич со статной светловолосой женщиной (их представили учеными), широкоплечий парень из числа водолазов-охранников и капитан платформы, коего происшествие касается меньше других. Похоже, он отбывает повинность в силу должности.
Оглядев гражданских, Горчаков приступает:
– В общих чертах с ситуацией я знаком. В лаборатории находилась рабочая смена из шести человек. Четверо ученых: Николай Амбарцумян, Светлана Соменкова, Нина Комарова, Маргарита Панина. И два профессиональных аквалангиста – Бойко и Машков. Отправив вниз смену и грузовые контейнеры, Иван Ильич Иноземцев обнаружил неисправность связи – на его запросы никто не отвечал. Однако показания приборов контроля не давали повода для паники, и тревогу научный руководитель объявил, увидев поднятого на поверхность смертельно раненного пловца-«курьера». Я правильно пересказал преамбулу, Иван Ильич?
– Да, Сергей Сергеевич, все так и было.
– В таком случае, меня интересуют две вещи: подробности и ваши версии относительно случившейся трагедии.
Тягостное молчание. Игра ученых в «переглядки».
– У нас очень мало времени, – грозно реагирует генерал на нерешительность оппонентов. – Вы после совещания отправитесь отдыхать, а нам предстоит несколько часов изобретать план первого дня операции.
Покашляв в кулак, слово берет Иноземцев.
– В составе нашей группы имеются опытные врачи, которыми была оказана первая помощь раненому пловцу до прибытия вертолета. Они же составили предварительное заключение. Вот оно…
Раскрыв пластиковую папку, он зачитывает сухие фразы: пулевые ранения, не совместимые с жизнью, нанесенные игловидными пулями специального подводного пистолета («СПП-1») калибра 4,5 миллиметра…
– Подобными пистолетами вооружены все ваши пловцы-охранники?
– Да, их выдают тем, кто идет вниз – в лабораторию.
– Понятно, – кивает мой босс. И язвительно добавляет: – А точнее – совершенно непонятно: что произошло, кто стрелял, почему?…
– Простите, Сергей Сергеевич, но в моей группе нет следователей и криминалистов, а врачи никогда не служили в службе судебной экспертизы.
– Ладно, – хмурится тот. – Давайте перейдем к подробностям происшествия.
Иноземцев представляет сидящую рядом женщину:
– Вера Александровна Реброва. Ученый-химик, сотрудник специального модуля. Прошу вас, Вера Александровна…
Посмотрев в блокнот, та приступает к ликбезу:
– Прежде чем назвать вероятную причину трагедии, я должна сказать пару слов о своей работе, иначе вам многое будет непонятно.
– Слушаем вас.
– В специальном модуле подводной лаборатории учеными-химиками производятся научные опыты с элементами психофизического оружия. Данное оружие – это совокупность всех возможностей, методов и средств насильственного влияния на человека с целью модификации его сознания в нужном направлении. ПФО воздействует как на психологию, так и на физиологию любого человека. Его разработки производятся научно-техническими центрами наиболее передовых развитых стран и активно используются для манипуляции социальными процессами…
– Вера Александровна, я знаю несколько больше, чем вам представляется, – мягко напоминает генерал-лейтенант ФСБ. – И о секретном модуле лаборатории «Ангар-004», и о ваших коллегах, изобретающих на глубине новейшие составляющие современного психофизического оружия – фармакологические средства химико-биологического характера. Вернее, изобретавших до недавнего времени. Верно?
Женщина растерянно кивает.
– А коли так – говорите все как есть. Ситуация близка к критической, и никаких недомолвок быть не должно. Кстати, позже я сам могу прочесть вам лекцию о подписанном в 90-м году соглашении между КГБ и ЦРУ о совместном контроле над работами по психотронике.
– Вы?
– Именно. Потому что лично разрабатывал это соглашение. Переходите к делу и постарайтесь обойтись без обтекаемых фраз…
* * *
Сергей Сергеевич не испытывает эмоций. Он сидит, подперев ладонью щеку, словно заскучавший зритель, и спокойно слушает некое подобие пресс-конференции, суть которой сводится к ответам Веры Александровны на многочисленные вопросы.
