был беден, и поэтому его оставили в покое. Однако в 1958 году были созданы первые коммуны. Как уважаемого человека, его попросили возглавить коммуну, созданную на его улице. Он выполнил приказ и вышел на работу. Но потом он понял, что коммуны означают отъем земли у крестьян - земли, которую коммунисты отдали многим из них несколькими годами ранее. Кроме того, коммуны несли в себе идеи, противоречащие традиционной культуре, такие как питание в столовых и отмена всякой частной собственности, даже на орудия труда.
"Так что он не стал этого делать", - сказал г-н Чжан о своем отце. "Он поехал на два дня, а потом вернулся домой".
Как и все модернизаторы, коммунисты были одержимы производством стали, потому что в мире фантазий Мао сталь равнялась современности. Достаточное количество стали означало, что Китай вошел в лигу сильных стран. Когда правительственные технократы говорили, что для создания сталелитейной промышленности потребуется время, Мао настаивал, что это можно сделать в одночасье, используя магическое мышление. Крестьяне построят печи и будут производить сталь у себя во дворе. Проблема заключалась в том, что крестьяне, какими бы изобретательными они ни были, могли строить только кирпичные печи, которые не были достаточно горячими для получения стали. Но Мао все равно пошел дальше.
Сын Чжан Рулина перестал ходить в школу. Учеников посылали копать грязь и возить ее обратно для ремонта примитивных печей. Они были высотой около десяти футов и часто трескались. Он целыми днями таскал грязь к печам, где люди обмазывали ею дымоходы. Это была не только бессмысленная работа, но и экономическая катастрофа. Фермеры больше не занимались сельским хозяйством. А когда они не могли производить сталь в своих маленьких печах, их заставляли сдавать весь металл в домах, чтобы чиновники могли отчитаться, что сталь была произведена.
"Чиновники заходили в дома к каждому на улице и конфисковывали горшки, ножи, лопаты, латунные дверные замки, даже замки на сундуках с приданым", - вспоминает г-н Чжан. Железо и латунь переплавляли в бесполезные слитки, которые засчитывались как "стальное" производство. Что еще более зловеще, это означало, что крестьяне лишались инструментов, необходимых для ведения хозяйства.
Голод наступил ко второй половине 1959 года. Фермерам сказали, что они должны получить урожай зерна, во много раз превышающий все зарегистрированные показатели. Они не справлялись, но налоги все равно взимались на основе этих воображаемых цифр. Местные власти пытались выполнить эти квоты, конфискуя частные запасы зерна и даже семенное зерно.
В этой части Китая люди привыкли голодать весной, когда заканчиваются зимние запасы, а весенние посевы еще не дали урожая. Но сейчас все было по-другому. Помощь была не за горами. У них не было инструментов. А главное, у них не было семян. Они быстро выкапывали съедобные растения. Когда они были исчерпаны, люди перешли на несъедобные корни, например кору деревьев или верхний слой почвы, названный "почвой Гуаньинь" в честь буддийской богини милосердия. Трупы стали накапливаться: сначала очень старые, потом больные, потом младенцы, потом сильные.
Город погрузился в тишину. Люди перестали выходить на улицу. Многие лежали в постели, чтобы сберечь силы. Однако трудоспособные мужчины, такие как дедушка Цзян Сюэ, все еще должны были работать. Чжану Рулину было всего 49 лет, и его, как и других мужчин в коммуне, заставили строить водоотвод на окраине города.
Единственным местом, где можно было получить еду, была общая столовая. Вначале в столовой было много еды, и люди думали, что коммунальная жизнь не так уж плоха - можно наесться досыта, независимо от того, как много ты работаешь. Но теперь в столовой почти нечего было подавать, а дома ни у кого не было ни еды, ни зерна, не говоря уже о кухонной утвари.
После работы на водопроводе дед Цзян Сюэ каждый день ходил в столовую и получал семейный рацион. Это была одна кукурузная булочка диаметром около шести дюймов. Она должна была накормить шесть ртов. Это было невозможно. Он размышлял, как разделить булочку. Детям требовалось меньше, чем их родителям, особенно господину Чжану, который все еще занимался физическим трудом. Можно ли разделить булочку по потребностям? Он всегда выступал за справедливость, но что сейчас было справедливо? Что было справедливым?
Господин Чжан в прошлом решал множество дел, но это было то, по которому не было справедливого компромисса. В Тяньшуе свирепствовал каннибализм, но господин Чжан отшатнулся от этой мысли. Судьба его семьи зависела от одной булочки, которую они получали каждый день. Его вывод: по крайней мере один из них умрет от голода. По здравому размышлению, они должны решить, кто из них умрет, чтобы распределить еду между теми, кто останется в живых. Это увеличило бы их шансы на выживание. Но кто умрет? Как он скажет об этом человеку? И как другие члены семьи воспримут его решение, если он обречет на смерть одного из их ближайших родственников? Это должно быть решение, которое покажется всем справедливым, чтобы они согласились.
Цзян Сюэ заканчивает историю, которую ей рассказывал отец с тех пор, как она была маленькой девочкой на китайский Новый год.
"Дедушка был справедливым человеком. Каждый день он брал нож и разрезал булку на шесть равных частей. По одному на каждого человека. Каждый одинаковый. Каждый кусок он взвешивал на весах. Моя младшая тетя, ей был один год, получала столько же, сколько и ее отец. Но ему нужно было больше. Он был единственным работником в семье. Но все получали одинаково. Они все выжили. Он умер от голода. Он пожертвовал своей жизнью ради нас".
Цзян Сюэ и ее отец сидят в его кабинете на втором этаже дома ее деда. Это святыня, посвященная ее деду и миру, который погиб примерно в это время. Кабинет украшает огромный ствол дерева, который служит массивным журнальным столиком. Рядом с ним стоит письменный стол, заваленный книгами, кистями для письма, свитками и прочими принадлежностями жизни китайского ученого. Стены украшают каллиграфия и пейзажи, выполненные ее двоюродным дедом. Незаметный слой желтой лёссовой почвы выветривается, создавая ощущение застывшего времени, а также богатой, глубокой, затененной жизни, основанной на вечных идеях, переживших века потрясений, войн и голода.
Они обсуждают смерть ее деда. Он умер от запора в апреле 1960 года, его желудок был наполнен корой и землей Гуаньинь. В течение четырех дней он был слаб и не мог сходить в туалет. Члены семьи отвезли его в больницу, но персонал тоже голодал и не имел лекарств. Он умер от
