— Делай, как я тебе сказал.
— Я твоя сиделка, а ты всего лишь мой пациент. Надень эту штуковину, закрой рот и ложись.
— Черта с два! Ты здесь будешь сидеть в этой легонькой кофтенке…
— Мне нормально.
— Может быть. Но ты же не можешь просидеть так всю ночь.
— Послушай, — сказала я в некотором смятении, поскольку он вдруг начал стучать зубами, — умоляю тебя, ложись. Мы вместе закутаемся в эту проклятую кофту. Я лягу рядом с тобой, и нам обоим будет тепло. Ложись!
Дрожа всем телом, он снова улегся на постель, а я тихонько пристроилась рядышком, у здорового бока. Просунула руку ему под голову, а он полуотвернулся от меня и, свернувшись калачиком, совершенно естественно прижался ко мне спиной. Стараясь не задеть забинтованное плечо, я обвила его руками и крепко прижала к себе. Так мы и лежали какое-то время. Я чувствовала, как он, согреваясь, начал медленно расслабляться.
— Здесь, наверное, блохи есть, — сонно заметил он.
— Да уж, почти наверняка.
— И постель вонючая. Не удивлюсь, если я и сам уже провонял.
— Завтра я тебя помою, пусть далее холодной водой.
— Ну уж нет.
— Только попробуй мне помешать. Этот твой грек, с его пониманием гигиены, скоро угробит тебя. И потом, должна же я тебя разглядеть как следует.
Он издал звук, который можно было бы назвать довольным смешком.
— Овчинка выделки не стоит. Сестры говорят, что я славный, но вообще-то ничего особенного, не красавец.
— Сестры?
— Шарлотта, Энн и Джулия.
— Боже, у тебя их три?
— Ну да. И еще Колин.
Последовала короткая пауза.
— Ты самый старший?
— Да.
— Значит, вот почему ты так не любишь подчиняться.
— Мой отец очень часто в отъезде; наверное, я просто привык за все отвечать и обо всех заботиться. В настоящее время он в Бразилии — инженер-резидент на строительстве порта в Манаусе — и пробудет он там еще два года, не считая временных отлучек. До этого он работал на Кубе. В общем-то повезло, что мне удавалось проводить дома большую часть времени… хотя, конечно, теперь-то сестры сами там почти не бывают, все разъехались: Шарлотта в Королевской академии театрального искусства в Лондоне, а Энн на первом курсе в Оксфорде. Джулия и Колин еще учатся в школе.
— А ты?
— О, я пошел по стопам отца — работаю инженером-строителем… всего лишь. Сразу после школы поработал пару лет в чертежном бюро, потом получил степень в Оксфорде. Защитился в прошлом году. Эта поездка — что-то вроде награды… Отец терпел нас три недели на островах, и мы все ждали, когда погода улучшится…
Он говорил и говорил в полудреме, и я не прерывала его, надеясь, что он сам себя заговорит и уснет прежде, чем снова всерьез задумается о судьбе Колина…
— Который час?
Теперь голос его звучал совсем сонно.
— Мне не видно. Ты лежишь на моих часах. Ага, вон там.
Моя рука лежала у него под головой. Я повернула запястье и почувствовала, как он напрягся, стараясь разглядеть время. Светящийся циферблат был довольно исцарапанным, но достаточно четким.
— Ровно полночь, — прошептал он.
— Тебе больше ничего не надо? Будешь спать?
— Угу. Мне так хорошо, так тепло. А тебе?
— Да, — солгала я. — Плечо не беспокоит?
— Чудесно. Все чудесно. Никола, ты замечательная девушка. Я чувствую себя как дома. Как будто спал с тобой много-много лет. Так хорошо. — Я поняла, что он вдумывается в смысл своих слов, и через несколько минут он резко проговорил, словно внезапно проснувшись: — Извини. Не знаю, с чего я такое ляпнул. Наверное, во сне.
Я прыснула со смеху:
— Можешь не беспокоиться. Я чувствую то же самое. Так удивительно: будто находишься дома, такое родное и привычное ощущение. Ладно, спи давай.
— Угу. А луна взошла?
— Только что. Нечто вроде луны — узенький месяц, по краям такой пушистый, будто шерстяной. Должно быть, немного облачно, но света достаточно; как раз хватит, чтобы помочь Ламбису, не освещая при этом, как прожектором, все его движения.
После этих слов он замолчал и молчал так долго, что я уже понадеялась, что он заснул, как вдруг он беспокойно дернул головой, взметнув вверх пыль с постели.
— Но если Колина не будет у яхты…
— Наверняка он там. Через несколько часов он придет сюда с Ламбисом. Прекрати, сейчас эти разговоры ни к чему. Не думай ни о чем и спи. Ты когда-нибудь слышал легенду о прядильщицах лунного света?
— О ком?
— О прядильщицах лунного света. Это наяды… ну, знаешь, водяные нимфы. Иногда в глухой сельской местности можно встретить трех девушек, бредущих в сумерках по горным тропинкам. У каждой из них в руках по веретену, на которые они прядут свою шерсть — молочно-белого цвета, словно лунный свет. Это и в самом деле лунный свет, потому-то им и не нужно носить с собой прялку. Это не мойры, неумолимые богини судьбы, — ничего ужасного в них нет: они не влияют на жизнь людей. Единственное, что они должны делать, — следить, чтобы мир получал в свое распоряжение несколько часов полной темноты. Вот зачем они наматывают лунный свет с неба. С каждой ночью луна на небе становится все меньше и меньше, ее светящийся шар все убывает и убывает, а спряденного лунного света на веретенах у девушек становится все больше. В конце концов луна совсем исчезает с небосклона, мир погружается во мрак и отдыхает; все живые существа, обитающие на склонах гор, наконец-то оказываются в безопасности, надежно укрывшись от охотников; море затихает и успокаивается…
Тело Марка, прижавшееся ко мне, постепенно расслаблялось, дыхание стало глубже. Я старалась говорить как можно тише и монотоннее.
— И тогда, в самую темную ночь, девушки спускаются со своими веретенами к морю, чтобы выстирать шерсть. Шерсть соскальзывает с веретен в воду и растекается длинными светящимися завитками от берега и до линии горизонта, и луна снова появляется на небосклоне, рождаясь из моря. Сначала это всего лишь тоненькая изогнутая ниточка. И лишь когда вся шерсть постирана и снова смотана в белый клубок на небе — только тогда прядильщицы лунного света могут опять приняться за свою работу, чтобы обезопасить ночь для всех бедных, затравленных созданий…
За порогом хижины, слегка приоткрывая завесу тьмы, едва различимой серой дымкой разливался лунный свет. Достаточный для того, чтобы Ламбис не упал и не растянул связки, но слишком тусклый, чтобы чьи-то любопытные глаза смогли разглядеть то место, где в маленькой темной хижине, тесно прижавшись друг к другу, лежали мы с Марком. Прядильщицы лунного света были где-то там, они брели по горным тропинкам Крита и наматывали нити лунного света на свои веретена, охраняя наш сон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
