– Это вы так про смерть Алисы? – Тина не смогла скрыть раздражения. – Теперь это называется «кадровые потери»?
– Короче, ты заменяешь Липецкую и в десять ноль-ноль должна быть на месте. Опоздание не допускается. Все.
Тина ничего не успела ответить – из трубки уже неслись короткие сигналы отбоя.
Она швырнула трубку и поднялась с постели.
Все равно заснуть уже не удастся: Эльза вывела ее из себя.
Придется ехать: если опоздать хотя бы на десять минут, эта эсэсовка всю кровь выпьет, кожу пустит на барабан и лично сыграет на нем похоронный марш.
В ресторане «Вампука» на следующий день была назначена презентация новой коллекции, и сегодня там планировали провести репетицию.
В этом ресторане девушки из агентства работали часто, там был хороший постоянный подиум, а хозяйка заведения, Нинель Петровна, немолодая дама со следами былой красоты, была щедра и приветлива.
Однако работать там девушки не любили.
Дело в том, что там у них часто пропадали вещи.
Каждый раз кто-то из манекенщиц недосчитывался то косметички, то мобильного телефона, то чего-нибудь из одежды, а иногда и кошелька с деньгами.
Воришку давно уже вычислили: это был племянник Нинели Петровны, Димочка. Унылый долговязый парень лет двадцати пяти, он страдал каким-то психическим расстройством, одним из проявлений которого была клептомания. Время от времени тетя отправляла его в клинику, но, поскольку он был совершенно безобиден, долго его там не держали. Конечно, тетя могла за приличные деньги поместить его в лечебницу постоянно, но она жалела племянника, поскольку он был сыном ее единственной, рано умершей сестры, и родственное чувство в данном случае побеждало чувство разума.
Нинель Петровна вообще была женщиной по-своему удивительной. Начать с того, что она совершенно не походила на бизнес-леди, на деловую и преуспевающую владелицу большого и модного ресторана, куда вхожи только известные люди, а разной шушере, хотя бы и с тугими кошельками, вход был закрыт навсегда.
Нинель Петровна полновата, круглое лицо ее освещается при улыбке, морщинки разбегаются вокруг глаз лучиками. Ни о каком коллагене, мезотерапии или, упаси бог, жидком азоте и речи не было, щеки румяные сами по себе, от природы, а губы она часто забывает подкрасить. Да что там, однажды Тина видела ее с невыщипанными бровями!
На одежду Нинель тоже не обращала особенного внимания, Серж, который все знал, сообщил, что она никогда не ходит по магазинам, ей присылают из бутиков невостребованные вещи большого размера, и происходит это два раза в год, во время сезонных скидок. Нинель берет все, не тратя времени на примерку, и это очень выгодно. Лишних денег Нинель никогда не переплачивает, все же она деловая женщина и знает цену каждому рублю.
Злые языки, которых, впрочем, немного, потому что Нинель Петровна со всеми в дружбе, утверждают, что она любит в тиши своего кабинета, без свидетелей, выпить рюмочку хорошего коньячку и съесть вкусненького. Она, впрочем, не скрывает, что любит поесть, и еда в ее ресторане отменная, Тина, конечно, знает это только понаслышке. С шеф-поваром ресторана, обаятельным бельгийцем средних лет, Нинель Петровна находится в нежнейшей дружбе, всячески о нем заботится и сдувает пылинки.
Нинель Петровну легко представить дома у плиты в веселом оранжевом фартучке в горошек. Она что-то помешивает и напевает вполголоса. Голос у нее и вправду красивый – звучное и глубокое контральто. Этим самым голосом она если и распекает персонал, то ласково, всех без исключения мужчин называя голубчиками, а женщин – «миленькая моя».
К манекенщицам Нинель Петровна тоже относится неплохо, непритворно жалеет за то, что те все время голодают, и после показа их всегда ждет легкий ужин, соответствующий профессии – фруктовый салат, либо запеченные яблоки или нежирная рыба с гарниром из сельдерея и шпината.
Несмотря на домашний и безобидный вид, Нинель Петровна была вовсе не глупа и не рассеянна, дела в ресторане «Вампука» шли отлично, но имелась у владелицы одна слабость – психически больной племянник. Конечно, он был вполне безобидный – никакой явно выраженной агрессии и злобы, в противном случае Нинель наступила бы на горло родственным чувствам и заперла его в психушку. Серж по секрету рассказал Тине, что Нинель очень переживает – дескать, годы идут, она не молодеет, а Димочка совершенно беспомощен в быту, если с ней, не дай бог, что случится – мальчик пропадет совсем. И надо бы определить его судьбу, а она все не решается, ведь сестра на смертном одре взяла с нее слово, что она позаботится о племяннике.
В клинике Димочка капризничал, плохо ел больничную пищу – еще бы, привык к полноценному ресторанному питанию, худел и бледнел без свежего воздуха. Нинель Петровна плакала, вздыхала и забирала племянника домой через месяц, хотя каждый раз клялась себе подержать его там подольше.
Поэтому в промежутках между регулярными посещениями клиники Димочка болтался при ресторане, и тогда там снова начиналась эпидемия мелких краж.
Как уже говорилось, Нинель Петровна была женщина добрая и совестливая.
Узнав об очередной пропаже, она один на один прижимала племянника к стенке, отбирала у него украденное и возвращала законному хозяину (или хозяйке), говоря, что случайно нашла эту вещь где-то в коридоре, и при этом виновато заглядывая в глаза. Разумеется, такое могло случиться только с персоналом или с моделями, выходить в зал к посетителям Димочке было строжайше запрещено. Тут Нинель Петровна была тверда и, как ни странно, сумела внушить это ненормальному племяннику.
Все манекенщицы прекрасно знали о слабости Димочки и молчали, сочувствуя его тете. Димочку они жалели, как издавна повелось жалеть на Руси убогих и юродивых. Однако старались как можно реже показываться в «Вампуке», а когда бывали там – не спускали глаз с ценных вещей. А лучше вообще брать только самое необходимое – мобильник, ключи, немного денег и самую необходимую косметику. Украшения все оставляли дома – Димочка, как сорока, особенно любил все яркое и блестящее.
Войдя в «Вампуку» со служебного входа, Тина от самых дверей услышала звуки скандала.
– Кто мою помаду спер! – несся из-за двери визгливый голос. – Найду – натяну глаз на глобус!
– Не ори так, – возражала Диана. – Ты тут первый раз появилась, многого не знаешь… запомни, детка: чем меньше говоришь и чем больше слушаешь, тем больше у тебя шансов сделать карьеру!
– Как-нибудь без твоих советов обойдусь! – визжала в ответ незнакомка. – Тоже мне, бабушка русского подиума! Тебе осталось максимум года три работать, а у меня вся жизнь впереди, так у кого больше шансов?!
Тина толкнула дверь и вошла в просторную подсобку, которая на дни показов и репетиций превращалась в гримерную. Там, с красными от раздражения лицами, стояли друг против друга Диана и какая-то совсем молодая девчонка.
Приглядевшись к ней повнимательнее, Тина узнала Наташку, ту юную манекенщицу, с которой она сталкивалась год назад на конкурсе «Экзерсис». С тех пор она видела ее еще пару раз, но особенно не обращала на нее внимания.
За прошедшее время Наташа еще немного подросла. Теперь она уже не выглядела таким голенастым подростком, как год назад, но пока что сохранила юношескую свежесть и забавную жеребячью грацию, кожа ее казалась прозрачной, если поставить девчонку против окна – будут просвечивать тонкие косточки. Но наглость и стервозность, которые и прежде были в ней заметны, теперь расцвели махровым цветом.
«Это в пятнадцать лет она такая! – подумала Тина. – Что же будет к двадцати?»
– Привет, – поздоровалась Тина, переводя взгляд с Дианы на Наташу. – Вы чего тут развоевались?
– Где только Эльза откопала это чудо природы? – прошипела Диана. – Я чувствую, что мы с этим юным дарованием будем иметь массу неприятностей!
– А ты не приставай ко мне – целее волосы будут, и на стоматолога меньше тратить придется! – огрызнулась Наталья.
– Давно не видались! – повернулась к ней Тина. – Ты что – теперь у нас работать будешь? Так не начинай работу со скандала! Тебе же самой легче будет…
– А, это ты? – Наташа тоже узнала ее и малость сбавила тон. – А что эта лезет со своими советами? Я ее просила? И потом, кто-то у меня помаду стибрил, а она, между прочим, дорогая, Шисейдо! Так вот я думаю – не она ли?
– Извинись сейчас же! – взвизгнула Диана.
– Да уж, ты лучше извинись. У нас такого никогда не было, чтобы у своих воровать. И за помаду свою не переживай, ее тебе вернут. Это здесь, в этом ресторане, один больной имеется. Он с собой ничего не может поделать…
– Больной! – передразнила ее Наташка. – В полицию надо таких больных!
– Я дождусь извинений? – прервала ее Диана.
– Фиг тебе! – отозвалась малолетка. – В жизни ни перед кем не извинялась, и перед тобой не буду!
Диана закусила губу и шагнула вперед с твердым намерением вцепиться Наташке в растрепанные патлы, надо сказать, довольно жидкие.
