Повествование в «Лолите» ведется от первого лица, и поэтому при попытке формального анализа романа неизбежно возникает вопрос, чей это стиль — гумбертовской исповеди или самого Набокова? Я бы ответил: и того, и другого. При этом, как правило, преобладает сам Набоков. Голос Гумберта — это своего рода искусный трюк чревовещателя, и в его звучании отчетливо различим слегка видоизмененный голос самого кукловода. В сущности, дальнейшее исследование используемых приемов показывает, что манера выражения Гумберта Гумберта отчетливо напоминает стиль Джона Рэя-младшего, стиль причудливого и великолепного Комментария к набоковскому переводу "Евгения Онегина" и стиль его автобиографического повествования "Память, говори". От такой мысли, я уверен, Набокову снились бы жуткие кошмары (сродни noctis equi Гумберта), тем не менее можно сказать, что вся книга написана его собственным стилем. Поскольку данное исследование — первая попытка анализа набоковского стиля, я ставил перед собой скромную цель рассмотреть звучание его прозы, некоторые характерные риторические фигуры и отдельные элементы образности.
2
Не многие писатели уделяли столь пристальное внимание «инструментовке» прозы, как Набоков.[110] Каждая страница «Лолиты» изобилует десятками примеров аллитерации и ассонанса. Однако набоковский стиль начисто лишен вычурности (которая нередко встречается в произведениях более традиционных и гораздо менее талантливых поэтов — как, например, Суинберн в Англии или Бальмонт в России, — у которых за поэтическими украшениями скрывается отсутствие высокого искусства), и если у Набокова звуковые сочетания становятся забавными, то только потому, что они и должны быть забавными (Гумберт время от времени иронизирует над собой). Даже там, где, на первый взгляд, эпитет выбран по звучанию, обычно оказывается, что звукопись дополняется новизной выражения и точностью значения.
Набоков в «Лолите» играет всем звукорядом и алфавитом от "abrupt attack" ("резкая атака") и "active Adam" s apple, ogling Lo"[111] ("[юнец] с подвижным кадыком, пожирающий глазами Лолиту") до "zigzagging zanies"[112] ("зигзагообразно снующими гаерами").[51] Он использует огромное разнообразие фонетического подбора эпитетов. Иногда это простая аллитерация начальных фонем:
вопросительному вскидыванию
гипотетического госпиталя
глубокий голос
дивной добычи
дрянная девчонка
жужжащей от жара
канючим крылом
мреющей мути,
мутном мозгу
мячиковых мальчиков
приветственным подвыванием
пятнистых приапов
рутинном ритме
рыжеволосая развратница
сладкую сосульку
суровой спальни
Или это может быть повтор двух первых звуков:
банальный баловень
брутальные братья
гномообразной гнидой
зелени зеркала
перламутровой печени
последнего потерянного
пробными приближениями
ревнивый ребенок
свете свода
смрад и смерть
солидный совет
туристическими тупиками
Или первых трех:
жезлом моей жизни
кретоновое кресло
побуждала ее к поблажкам
подтушеванную подмышку
пререканий, примирений
чреватый чернильными
чудовищное и чудесное
Иногда повтор состоит из четырех или пяти фонем:
докучная возня с ее документами
причудливая причина
слезами и слизью
побредить и побродить
Есть немало примеров аллитерации трех последовательных слов:
глоток горяченького глинтвейна
голос госпожи Гейз
замирали, как загипнотизированные зайчики
кабинку с кроватью и койкой
красной кепке с козырьком
помесное привидение приближалось
прелестной, в пунцовом платье
проединки появились в плюше
собственное слабое сияние
среди стайки студенток
теплого тупика в темнейшем
фаллической формы фонарика
А в некоторых случаях четырех (и более) слов:
bones, brains, bronze hair and blood[113] ("кашу из костей, мозга, бронзоватых волос и крови")
кроваво-красное кожаное кресло
маячили миллионы мотельных мотылей
поэт-пустоцвет, превратясь в профессора
проклятая пьеса принадлежит к типу прихотливых пустяков
случайно соединен со штепселем в столовой
состоящем из стиляг с саксофонами
В первых четырех группах приведенных примеров я в основном использовал сочетания существительных с прилагательными. На мой взгляд, такие сочетания встречаются наиболее часто, хотя в тексте также имеется множество сочетаний других частей речи, что придает приятное разнообразие набоковской прозе. Например, два существительных:
блеск браслетки
бык-с или штык-с
дриад и деревьев
жильца в сожителя
каскады клозетов
магию и могущество
маневров машины
мозгам и манерам
ни бочков, ни брюшков
сомнения и сожаления
сферу сна
шаманы и шарлатаны
Или две глагольные формы:
дергаясь, дрожа
побредить и побродить
продолжали преследовать
собирается спальмировать
трепетал, и таил
шлепая и шаркая
Существительное и глагол:
грохается гора
подушка пахла
привидение приближалось
пульсировал пуп
сурок свистнул
Наречие и глагол:
было так близко
заманчиво взмахнула
заранее узреть
нарочито нянчила
одновременно оглянулись
плохо подействовал
пренаивно падали
театрально отпихнула
Два наречия:
бессмысленно и бесполезно
жарко, "жанно-дарково"
упоительно плотно
шибко и бодро
Два (или три) прилагательных:
гнусные громоздкие грехи
жаркой, влажной, безнадежной
медленной мальчишеской
мокрый красный гуттаперчевый
мутные, мечтательные
неизъяснимая, непорочная нежность
стоокую восточную
Прилагательное с наречием:
отвратительно опытными
патологически-бесстрашными
смугло-сосновой
