– Ну хорошо. – Габриэль едва сдерживается. – Главное, чтобы вы связались с ним поскорее.
– Посмотрим, – уклончиво отвечает Морж. Прядь жирных светлых волос падает ему на лицо, и он неуклюже заправляет ее за ухо. – Итак?
– Тот мужчина в парке… Когда его убили, я был в Лихтерфельде.
Морж приподнимает брови, и его веснушчатый лоб идет складками.
– Ну надо же! И когда же, по-вашему, было совершено убийство?
– Между половиной двенадцатого и двенадцатью…
– И откуда вы это знаете? Вы врач? – перебивает его Морж.
– Нет. – Габриэль уже почти рычит. – Но это было трудно не заметить.
Полицейский недоверчиво хмыкает.
– Где вы находились с половины двенадцатого до полуночи?
– В Лихтерфельде, как я уже и сказал. Кадеттенвег, 107, это в получасе езды на машине от парка. Там сработала сигнализация, которую обслуживает «Питон». Это охранная фирма, где я работаю.
– Вас кто-то видел на улице Кадеттенвег?
– Нет. Но я выехал из офиса фирмы в половину двенадцатого и без четверти двенадцать прибыл на место.
– Вы выключили сигнализацию? Есть электронный протокол или что-то в этом роде?
– Нет. – Габриэль запинается. – Не успел. Я приехал, в доме были следы, похоже, туда вломился вор. И в доме кто-то еще был. Ворота на улицу и дверь дома были открыты. Я спустился в подвал, где отключается сигнализация, и прямо рядом с установкой висело какое-то платье, совсем новое на вид, что странно. Черное такое, блестящее, явно из дорогой ткани. Но тут позвонила моя девушка, ей срочно нужна была помощь, она была тяжело ранена. Кто-то напал на нее в парке Фридрихсхайн. И я сразу помчался к ней.
– А сигнализацию вы так и не выключили?
– Нет.
Морж втягивает носом воздух, но его вислые усы при этом даже не подрагивают.
– А свидетели? Есть кто-то, кто может подтвердить ваши слова?
– Берт Коган, мой коллега из офиса. И мой шеф, Юрий Сарков. Я созванивался с ним в двадцать минут двенадцатого, когда был с Коганом в офисе.
– Еще кто-нибудь?
Габриэль вспоминает об аварии и вздыхает.
– В двух улицах от Кадеттенвега я попал в небольшую аварию. Столкнулся с темно-синим «ягуаром». В машине сидели мужчина и женщина. На женщине был меховой жакет с леопардовым узором. Мужчина был за рулем. Он неожиданно выскочил из-за поворота, и я оцарапал ему корпус машины.
– Вы говорили с ними?
– Нет. – Габриэль отворачивается к стене. – Я едва задел их. Я сразу помчался дальше. Но я уверен, что женщина хорошо меня разглядела.
Полицейский невозмутимо взирает на него.
– Вы знаете, что это уклонение водителя от ответственности?
Габриэль кивает, но молчит.
– Вы записали номер «ягуара»?
Он качает головой.
Морж усмехается.
– Ну хорошо. Мы проверим ваши показания, и я поговорю с комиссаром Греллем. Но даже если это правда, вы все равно вляпались в крупные неприятности. Мой коллега, на которого вы напали, до сих пор в больнице. – Он отворачивается и собирается закрыть окошко.
– Подождите. Я имею право на телефонный звонок.
Полицейский замирает и раздраженно смотрит на Габриэля, затем нехотя протягивает ему трубку.
– И уж постарайтесь на этот раз дозвониться до этого типа. Одно вам скажу наверняка: если ваша история – ложь, то вам даже адвокат не поможет отсюда выбраться.
Габриэль берет грязную трубку. Дэвид, конечно, не адвокат. Но сейчас Габриэлю и не нужен адвокат. Он думает о Лиз, представляет себе ее лицо, рыжие волосы, хоть и почти прямые, но такие непослушные, вечно торчат во все стороны.
«Ты проклятый идиот, Люк».
«Почему? Потому что я рассказал копам о том, что уехал с места аварии?»
«Ты мне зубы не заговаривай. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду».
«Да заткнись уже», – шепчет Габриэль.
«Я просто хочу тебе помочь».
Глава 13
Берлин, 2 сентября, 10: 42
У Дэвида сводит желудок. Слишком много кофе. Слишком много Буга. Зайдя в туалет, он смотрит на себя в зеркало. Помятая белая рубашка, бледное лицо, измученные зеленые глаза, морщины у рта, которые с каждым днем становятся все глубже. Дэвид пытается улыбнуться, хотя сейчас ему совсем не весело. И он понимает, что по нему это видно.
Он закатывает рукава пиджака и рубашки, открывает холодную воду и подставляет под нее руки. И только когда в туалет кто-то заходит, Дэвид вытаскивает запястья из-под холодной воды и делает вид, что просто смывал с рук мыло.
Чтобы пройти к его кабинету кратчайшим путем, придется проходить мимо приемной Буга, поэтому Дэвид делает крюк через длинный коридор монтажного отдела. Слева и справа тянутся двери. Тут шумно, как в курятнике. За дверями монтируются новостные и развлекательные передачи. Воздух полнится обрывками интервью. В кабинете № 8 перекраивается новостной ролик о Бенедикте XVI, а напротив (дверь № 15) на экране застыло изображение обнаженной силиконовой груди. В № 7 монтируют дискуссию банкира и кредитного консультанта. Дэвид горько улыбается.
Он открывает дверь из отдела монтажа в отдел компьютерной графики, когда в его кармане опять вибрирует телефон. Не останавливаясь, Дэвид пытается на ходу достать мобильный, но тот запутался в складках ткани. Дэвид переводит взгляд на карман, дергает телефон, и вдруг натыкается на что-то головой. В ушах шумит, он теряет равновесие, за что-то цепляется и спотыкается.
– Черт! Что…
– Ай!
Дэвид потирает ушибленную голову. Прямо перед ним, на полу отдела компьютерной графики, сидит Шона Макнил и тоже потирает лоб. Ее карие глаза возмущенно поблескивают.
– Да что ж такое! Мне тут что, зебру на полу нарисовать, чтобы спокойно ходить можно было? – Постанывая, она ощупывает кожу, скрытую роскошной каштановой шевелюрой.
– Прости, я… тут телефон… – Он опять сует руку в карман, но телефон уже затих. Дэвид смущенно смотрит на девушку.
Шона Макнил молча протягивает руку, и он помогает ей подняться. Встав, она встряхивает головой, и непослушные каштановые локоны рассыпаются по плечам.
– Перезагрузка, – бормочет она. Ироническая улыбка играет на ее губах. – Это ты так избавляешься от неугодных тебе сотрудников?
– Почему неугодных? – опешив, переспрашивает Дэвид.
– После нашего последнего проекта от тебя ни слуху ни духу, вот я и подумала…
– Чепуха. Все было в порядке. Мы же взяли проект в работу, ничего там не правили, никак твою работу не меняли, никаких «ухулучшений». Ты же смотрела передачу?
– Конечно, смотрела. – Шона поправляет небрежно наброшенную рубашку, и на мгновение в вырезе становится виден ее спортивный лифчик. – Но я предпочла бы что-нибудь услышать из твоих уст.
– Но ты же знала, что мне понравились сделанные тобой титры.
Шона закатывает глаза.
– Ох, чувак… Вы, мужики, любую с ума сведете.
– Серьезно. Я говорил, что мне нравится твоя работа, – настаивает Дэвид, прилагая все усилия, чтобы смотреть ей в глаза. А не ниже.
– Говорил? Ты имеешь в виду, произносил слова, как это бывает, когда люди разговаривают друг с другом? Например, «отличная работа» или «крутые титры получились»? – Насмешливо улыбаясь, она качает головой. – Прости, что-то не припоминаю.
Дэвид пожимает плечами. Он тоже не помнит, что в тот день происходило, а что нет. Он был слишком занят наблюдением за тем, как Шона работает, как ее тонкие длинные пальцы порхают над клавиатурой и с удивительной точностью создают компьютерную графику для его передачи. Говорить ничего не приходилось, только кивать. Тогда у Дэвида была лишь одна проблема – нужно было постоянно следить за тем, чтобы его взгляд не соскальзывал ей в вырез, вот как сейчас. Дэвида изумляло то, что Шона вовсе не пыталась привлечь к себе внимание. Свободного кроя рубашка сидела на ней как влитая, рукава с прорезями трепетали при движении. Рубашка отлично смотрелась с кедами фирмы «Конверс» и винтажными пилотскими часами. Казалось, ей нужно прикосновение воздуха к коже, эта открытость, чтобы дышать, а не соблазнять. И вдвойне удивительно, что она связалась с этим эгоистичным куском дерьма.
Заметив, куда вновь устремился его взгляд, Дэвид поспешно поднимает голову, заливаясь краской.
– Хорошо, что тебе хоть потом становится стыдно, – снисходительно отмечает Шона.
Что она имеет в виду? Дэвид терпеть не может краснеть. Нет уж, сейчас он найдет, что ответить!
– Так что, у тебя теперь неприятности?
– Почему это?
– Из-за сходства с дизайном «Мистикс». – Дэвид едва сдерживает ухмылку, видя выражение, проступившее на ее лице.
– Черт! Я думала, никто не заметит.
– Все в порядке. В нашем деле каждый что-то у кого-то заимствует.
– Так ты доволен?
Дэвид уклончиво кивает головой – непонятно, имеет он в виду «да» или «нет».
– Вау! – Шона наклоняет голову к плечу. – Какой изумительный комплимент! Теперь, в завершение дела, ты в знак благодарности мог бы пригласить меня на ложку сахара. Ну и чашка кофе к этой ложке тоже бы не помешала.
