— Верно, а еще надо нам вместе подарки купить, Косте с Митей.
— Что ж, мы им камешки покупать будем, что ли?
— Почему бы и нет? Вот, видишь эти красивые кварцевые пирамидки? Чем не подарок?
— А на кой они нужны? Что с ними делать?
— На письменный стол, бумаги прижимать, чтоб не разлетались.
— Правда?
— Конечно! У дедушки есть такая из горного хрусталя, только побольше.
В результате я купила маме аметистовый кулон, Ниночке — нефритовый, а тете Липе розовые бусы. Мотька последовала моему примеру. И еще мы купили две кварцевые пирамидки.
— Ась, а ты не думаешь, что нам надо купить еще одну пирамидку?
— Кому?
— Как кому? Ясное дело — Феликсу! Ведь если бы не он…
— Нет, если бы не мы…
— Значит, думаешь, не надо ему подарка привозить?
— Да что ему наш подарок…
— Аська, а еще я очень хотела бы привезти что-нибудь твоему деду. Игорь Васильич столько мне всегда привозит, а я… Но я совсем не знаю, что это может быть… У него все есть, он весь мир объездил…
— Да, это задача, и для меня, кстати, тоже. Ладно, мы еще подумаем над этим, а пока купим то, что уже выбрали.
Когда мы вышли из магазина, начинало смеркаться. Мы еще облазили сад за театром, но решили, что надо прийти сюда при дневном освещении, чтобы хорошенько разглядеть причудливые деревья.
Потом в каком-то скверике мы съели по хрустящему, обсыпанному кунжутом крендельку, запили грейпфрутовым соком и решили, что пора идти домой. Мы здорово устали.
— Предлагаю сократить дорогу, — сказала Мотька. — Кажется, я знаю, как можно пройти, не возвращаясь на Алленби.
— Ты серьезно? — удивилась я.
— Конечно! Я помню, как мы с Володь-кой шли.
— Согласна! Веди, Сусанин!
Мотька повела меня какими-то закоулками, которых, мне кажется, я сроду не видела.
— Матильда! Мы заблудимся!
— Ни фига! Через десять минут будем дома, только с другой стороны.
— Ты уверена?
— На все сто!
Действительно, через десять минут Мотька воскликнула:
— Вон, видишь тахану?
— А где же наша улица?
— Она идет параллельно этой, вот дойдем до перекрестка…
В этот момент из двора слева от нас выскочил какой-то парень и сломя голову кинулся бежать.
— Смотри! Это Володька! — крикнула я.
— Володька! Володька! — завопила Матильда.
Он вдруг остановился как вкопанный, обернулся и нарочито медленно двинулся нам навстречу.
— Ты откуда драпаешь? — спросила Матильда.
— Не откуда, а куда! Домой спешу! Мать, наверное, уже волнуется. А вы где были? Накупили чего-то!
— Подарков накупили в каменном магазине. Володька, да что с тобой? — поинтересовалась я.
— Ничего со мной. Просто я бежал как угорелый, а вы меня на скорости затормозили.
Дома Женя уже и в самом деле волновалась. Мы так устали за этот день, что сразу после ужина завалились спать. Едва мы потушили свет, как Мотька прошептала:
— Ась, у меня такое чувство, что Вовка от нас что-то скрывает.
— Почему?
— Не знаю! Но сердцем чую, он был у Вальсика!
— Тогда зачем ему от нас это скрывать?
— А я почем знаю?! Может, он там чего-нибудь натворил и теперь просто боится нам сказать?
— Может быть. Но, с другой стороны, что он мог натворить? Скорее уж что-то такое узнал и не хочет нас пугать.
— Думаешь?
— Ага.
— Надо его утром прижать как следует, что это за дела?
— Да уж!
Глава XIII ШКЕТ И МОНАШКА
Утром Женя кормила нас завтраком.
— Девочки, вы не знаете, что с моим парнем творится?
— А что? — насторожилась я.
— Да ведет себя как-то уж очень странно. Обычно его не добудишься, а сегодня сам вскочил ни свет ни заря и куда-то умчался. Вам что-нибудь известно? А то вы сейчас с ним больше общаетесь…
— Нет, мы ничего не знаем, — сказала Мотька, ни чуточки не соврав. Куда это Во-лодька убежал? — Женя, а может, он влюбился?
Мотька все и всегда объясняет любовью и, как ни странно, очень часто оказывается права.
— Влюбился? — рассмеялась Женя. — Маловероятно.
— Почему? Очень даже возможно, и возраст такой, — гнула свое Матильда.
— Но явно не в коро-то из вас. Иначе чего ему исчезать? Наоборот, ходил бы с вами как приклеенный.
Мартын, сидевший на подоконнике, вдруг решительно направился к двери.
— О, вот и мой сыночка! Легок на помине.
В самом деле, это явился Володька с каким-то пакетом в руках и, коротко поздоровавшись, кинулся в свою комнату. Мы с Мотькой переглянулись. Вскоре Володя появился на кухне с нарочито веселой рожей, потирая руки.
— Бабы, привет! Мать, чем кормишь?
— А куда это тебя с утра носило? — осведомилась Женя.
— Куда-куда, на кудыкину гору!
— Владимир, я не выношу этих отгово-рочек!
— Это, мамочка, не отговорка, а поговорка. Разницу чувствуешь?
— Ну что ты с ним будешь делать! — вздохнула Женя. — Никогда от него толку не добьешься.
— А что это за пакет ты припер? — поинтересовалась Матильда.
— Да, Володя, в самом деле! — подхватила Женя.
— Да так, пустяки, и вообще это не мое…
— А чье же? — не отставала Мотька.
— Андрюхино!
— Кто такой Андрюха? — вмешалась я.
— Друг! — с вызовом отвечал Володя. — Имею я право общаться с друзьями?
— Да имеешь, имеешь! — отмахнулась Женя. — Девчонки, он просто голодный, сейчас поест, подобреет!
— Тебе, мама, не чужды светлые мысли!
— Спасибо на добром слове. Яичницу будешь?
— Все буду. И побольше. А у вас, бабы, сегодня на утро какие планы? Опять в море кваситься пойдете?
— Конечно! Это от вас море никуда не денется, а в Москве… — напомнила я.
Жене кто-то позвонил, и она ушла в комнату.
— Бабы! Чтобы в четыре были дома! Поедем в аэропорт.
— Мы помним! А ты что-то новое узнал? — подозрительно спросила Мотька.
— Да вы что! Откуда?
— А по-моему, ты врешь! — не отлипала от него Матильда.
— Да ты, Мотька, просто спятила, — возмутился Володя. — Своих уже подозреваешь!
Тут на кухню вернулась Женя. Мы позавтракали. Женя ушла работать, мы с Матильдой взялись мыть посуду, а Володька опять незаметно куда-то слинял.
— Аська, — шепотом начала Матильда, — печенкой чую, Вовка что-то затевает!
— Мне тоже так кажется, — согласилась я.
— Знаешь что, давай сейчас посмотрим, что он там приволок!
— А вдруг он нас застукает? Или, того хуже, Женя?
— Ни фига! Ты постоишь на стреме, а я там у него пошарю.
— Ладно! Давай!
Я села за стол в гостиной, держа в поле зрения и входную дверь и Женину. Мотька юркнула в Володину комнату. Мне показалось, что она пробыла там целую вечность. Но наконец она появилась. Вид у нее был недоуменный.
— Ну что?
— Да ничего интересного.
— А что он принес?
— Сахар!
— Сахар? — удивилась я.
— Ну да. Сахарную пудру.
— Так зачем он ее в комнате держит?
— Он же сказал, что это не его пакет, а какого-то Андрюхи.
— А тому зачем сахарная пудра?
— Ну мало ли… Наверное, у нас с тобой уже мозги на этом деле повернутые. Подозреваем всех кого не лень!
— Похоже на то! — засмеялась я. Тут вернулся Володька, заглянул к себе в комнату и сразу вышел.
— Ну что, сыщицы, уже порылись у меня?
— Да ты что? Спятил?
— Я не спятил! Я там оставил ниточку незаметную. Ниточка-то тю-тю! Ну и что вы нарыли?
— А зачем тебе сахарная пудра? Да еще столько? — накинулась на него Мотька.
— Мне она на фиг не нужна! Я же сказал, это для Андрюхи! К ним бабушка из Петербурга приезжает, вот они и решили наделать для нее всяких сладостей, местных, еврейских. А это требует большого количества сахарной пудры. Вы удовлетворены?
— Ни капельки! Там ее килограмма четыре, не меньше! — волновалась Матильда.
— Ну и что? Просили меня купить четыре кило, я и купил. Мне-то какое дело, на что им столько пудры? Это вам все надо знать, — разозлился Володя. — Любопытные Варвары! Смотрите, без носа останетесь. Ладно, идите скорее на море, а то у меня от вас голова разболелась!
— Ну ты и наглый! — возмутилась я. — Очень ты нам нужен! Пошли, Матильда.
— Пошли, но он еще пожалеет! Уже в автобусе Мотька сказала:
— Брешет он все!
— Кто? — не поняла я.
— Володька! Все как есть брешет!
— Почему ты думаешь?
— Я не думаю, я чувствую! Он что-то задумал!
— Да ну тебя, Матильда! Вечно ты со своей интуицией! Помнишь, тебе интуиция твоя знаменитая велела под ноги той женщине кинуться?
— Подумаешь! Ну, облажалась я один раз, и что с того?
— Да ничего, просто не надо так уж доверяться интуиции. Ты же не думаешь, что Володька что-то плохое затеял?
— Нет, конечно! Просто он что-то затеял втайне от нас. А это нечестно!
— А может, у него какие-то дела, с нами вовсе не связанные?!
— Ага! Щас! Женя же говорит, что он целыми днями с книжкой валялся, пока нас не было! А как мы появились, так его и прорвало!
— Вот именно! Он просто вошел во вкус!
